Пастор (ЛП) - Симон Сиара (книги бесплатно без .TXT) 📗
Я сделал небольшой толчок.
— Ох, ягнёнок, это будет плотное трение, — предупредил я.
И так оно и было.
В тот момент, когда полностью погрузился в неё, я остановился, давая ей время привыкнуть к моему размеру. Она набрала и выпустила воздух, а потом резко и жадно вдохнула, когда я нашёл её клитор и принялся за него. Я не шевелился какое-то время, просто давал ей почувствовать мою полноту, пока пытался использовать созданное в ней напряжение, подводя её к краю обрыва, чтобы мы могли спрыгнуть вместе.
Мне хотелось уточнить, готова ли Поппи к большему, но я знал, что она будет разочарована всегда спрашивающим разрешения Хорошим-Парнем-Тайлером, поэтому начал медленно двигаться, в любой момент ожидая от неё сигнала о том, что ей необходимо время или что мне нужно остановиться.
Я поднял её бедра, поставив её на четвереньки. Тишина.
Я устроил своё собственное тело, чтобы продолжать ласкать её клитор. Тишина.
Я вышел всего на дюйм, а затем толкнулся внутрь тоже на дюйм. Тишина.
И постепенно привыкнув, она показала своё желание, толкаясь ко мне как ненасытный котёнок, коим и была, хныкая в знак протеста, когда моя рука покидала её клитор. И я давал ей всё больше и больше, пока не начал вытаскивать свой член до головки и скользить им обратно, до сих пор не торопясь, даже хладнокровно, но теперь наращивая темп.
В то же время я гладил её ноги и спину, ласкал клитор и повторял, какой хорошей девочкой она была, такой хорошей маленькой шлюшкой, позволяющей мне трахать её сладкую попку, моей покорной маленькой шлюшкой, принадлежащей мне, не так ли? Она только и хотела меня внутри себя, только и жаждала мой член, мои пальцы и мой рот.
Она кивала в ответ на мои слова, на все из них, дрожала, пока я трахал её, покрытую потом, и сотрясалась, словно её лихорадило. Я намеревался сдерживать её до самого конца, но такой вид сводил меня с ума, делал меня одержимым от мысли о её кульминации, пока мой ствол находится в её попке, поэтому я взялся за её клитор всерьёз, надавливая на него подушечкой моего среднего пальца и кружа над ним жёстко и быстро, как ей нравилось.
Через несколько секунд она кричала, прижимая задницу к моим бёдрам так, что я был похоронен в ней по самые яйца, её пальцы царапали ковёр, а бессловесное хныканье вырывалось из её горла. Я наблюдал, как она распадалась на части. Тщательно собранная и вылепленная оболочка Поппи Дэнфорс исчезала как строительные леса, оставляя после себя дрожащее и слабое создание, состоящее из желания, а после она выдавила из себя одно слово — это был конец, я был потерян. Потерян для своего контроля, своих обетов, для всего остального, за исключением необходимости отметить эту женщину самым примитивным и низменным из возможных способов.
Одно слово.
«Твоя».
Теперь я вёл себя грубо, стискивая её бедра и врезаясь в неё, ворчал себе под нос, преследуя своё освобождение, пока она задыхалась от остаточных толчков своего оргазма, а её задница была такой чертовски скользкой, такой чертовски тесной, продолжающей сжимать меня снова и снова. И потом меня накрыло, словно приливная волна темноты, настоящего безумия, грохочущего и рычащего; это прокатилось вдоль моего позвоночника к яйцам, — чёрт побери, я кончал, кончал, кончал так, что помутилось в глазах, и уже собирался упасть в обморок, пока разряжался: упасть в обморок или просто продолжить кончать и кончать, будто тому не было завершения.
Я вышел в последний момент, поэтому мог наблюдать, как мой оргазм хлестал её задницу и, возвращаясь каплями и ручейками со спермой, чем-то напоминающими дождь, стекал в многослойную розу её входа и по изгибам спины и бёдер.
Поскольку моё зрение прояснилось и мои чувства вернулись, я мог восхититься своей авторской работой: задыхающейся, дрожащей женщиной передо мной, покрытой полностью мной.
Поппи вновь растянулась на животе, каким-то образом делая это элегантно и эротично.
— Приведи меня в порядок, — скомандовала она, будто маленькая королева, которой и была, а я поспешил подчиниться.
Я вымыл её влажным полотенцем и после продолжал удерживать на полу, пока массировал ей бёдра, спину и руки, шепча милые слова, какие мог придумать на латинском и греческом языках, и цитировал «Песнь песней», когда покрывал каждый дюйм её кожи поцелуями.
И по тому, как она улыбалась про себя, как всякий раз закрывала глаза, пытаясь скрыть слёзы, я мог сказать, что это было тем, чего никогда не делал Стерлинг. Он никогда не заботился о ней после секса, никогда не баловал её, не хвалил и не вознаграждал.
Я даже не пытался не чувствовать триумф по этому поводу.
И после того, как Поппи была приведена в порядок, мы сели и продолжили работать над нашим сбором средств. Она помогла мне подготовиться к мужской группе, а затем отправилась в женскую в дом Милли. Всё это время я ощущал аромат масла на нашей коже, и ничего, кроме пребывания с этой женщиной каждую минуту каждого дня, не будет достаточно, чтобы утолить разверзшийся в моём животе голод.
Или, что было более опасно, утолить голод в моём сердце.
ГЛАВА 16.
Нечто поменялось для меня в тот день, нечто, как я понял, было изменено на какое-то время. Это походило на чувство, испытываемое мною в детстве, когда я снимал свои роликовые коньки после нескольких часов катания и мои ноги ощущались аномально невесомыми и лёгкими. Или, возможно, походило на то чувство, когда папа, Райан и я, отправившись в поход, наконец-то сбрасывали рюкзаки на землю после нескольких часов движения, и я ощущал себя настолько свободно, что мог поклясться, будто зависал на несколько дюймов над поверхностью.
Я не мог дать этому название, но это были лёгкость и подъём и имело какое-то отношение к Лиззи. Нечто общее с разделением её смерти и последствий с Поппи, к её сказанным шёпотом словам: «Является ли Лиззи той причиной, почему ты боишься перестать сдерживаться со мной?»
Теперь я осознал, пока в своей ладони перебирал чётки Лиззи, что именно моя сестра стала причиной многих событий. Она была причиной всему. Её смерть стала тем бременем, которое я нёс, было бы ошибочно мстить. Но что, если я могу изменить это? Что, если я могу забыть месть ради любви? Это было именно тем, что призваны делать христиане: в конечном счёте ставить любовь превыше всего.
Любовь. Это слово было бомбой. Неразорвавшейся бомбой, живущей в моей груди.
Той ночью я написал Поппи: «Ты не спишь?»
Биение сердца и: «Нет».
Мой ответ был незамедлительным: «Я могу прийти? У меня для тебя подарок».
«Ну, я собиралась сказать нет, но теперь, зная о подарке… Приходи;)»
Надев тёмную футболку и джинсы, я проложил осторожный и спокойный путь через парк. Было уже поздно, и парк был расположен в природной лощине, защищённой от взглядов, но я до сих пор нервничал, поэтому стремительно шагал вниз, придавливая сорняки и высокую траву на пути к калитке Поппи. Я открыл её, морщась от каждого скрипа ржавой защёлки, а затем достиг её двери и постучал несколько раз по стеклу.
Она открыла дверь, и её лицо озарила самая красивая чёртова улыбка, какую я только видел.
— Ничего себе, — сказала она. — Ты здесь. Как нормальный человек.
— Неужели ты сомневалась, что раньше я не был нормальным?
Она покачала головой, отходя в сторону, чтобы я мог пройти внутрь, а затем закрыла за мной двери.
— Я никогда не встречалась с кем-то, кого фактически не могу пригласить на свидание. И почти убедила себя, что ты существуешь только в церковных стенах.
— Встречаемся? — мой голос прозвучал слишком возбуждённо, слишком взволнованно. Я откашлялся. — Я имею в виду, мы встречаемся?
— Даже не знаю, чем ты считаешь то, когда грубо трахаешь чью-то задницу, Отец Белл, но я называю это так.
Внезапное чувство страха поселилось в моём животе — я шагнул к ней, схватил за руку и потянул её к себе, чтобы появилась возможность увидеть её глаза.
