И телом, и душой (СИ) - Владимирова Екатерина Владимировна (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Почему ОН не отпустил ее?! Почему мучил и угнетал все эти годы, пытаясь превратить любовь в презрение и жалость?! По всем писаным и неписаным законам он должен был простить. Он должен был перешагнуть через себя, через свои принципы и через свою гордость. Он должен был все положить на алтарь зарождающейся любви, которая могла бы стать даром небес. Он должен был кричать о своей любви. Он должен был перестать бороться с собой. Он должен был не уничтожать любимую своим равнодушием и бесплотными попытками забыться в объятьях других женщин. Он должен был позволить ей уйти.
Но она молчала. И он не мог признаться.
Она не сдалась и продолжала бороться за те крупицы любви, что еще остались в ее сердце. А он боролся с собой и с каждым мгновением осознавал бесполезность этой борьбы.
За девять лет она так и не смогла уйти. За девять лет он так и не смог ее отпустить.
Оказывается, ад можно устроить и на земле. Собственными руками. Превратив светлое чувство в разрушенный храм из былых обид, сожалений, воспоминаний и надежд.
Лена прикрыла глаза, сжала их сильно, а потом распахнула и посмотрела на свекровь.
— Как вы думаете, — проговорила она тихо, — он, наверное, никогда меня не простит. Да?
Лидия Максимовна тяжело вздохнула, сжала чашку так, что, казалось, та сейчас расколется. Опустила глаза, глядя на плескавшуюся в ней жидкость, выдохнула и, не поднимая глаз, проговорила:
— Максим очень сложный человек, Лена, — горько улыбнулась. — Ты это уже поняла. Давно поняла, наверное, — с трудом подняла горький сожалеющий взгляд на девушку. — И самое страшное заключается в том, что мы с Сашей его таким сделали.
Лена хотела возразить, приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но женщина не позволила ей этого сделать, приподняв руку вверх и покачав головой.
— Не возражай, милая, я знаю, о чем говорю.
— Вы не можете быть виноватой, — проговорила Лена. — Да и Александр Игоревич тоже. Вы замечательные родители!
Лидия Максимовна горько улыбнулась.
— Ты так считаешь? — выдавила она из себя, в глазах мелькнула боль. — Разве у замечательных родителей ребенок может поступать ТАК с женщиной, которую любит?
В горле вырос острый ком, и Лена с трудом сглотнула его. Опустила глаза, не зная, что сказать. Как успокоить, как утешить, как приободрить? Какие слова подобрать?!
— Знаешь, Леночка, — проговорила женщина задумчиво. — Мы с Сашей всегда старались сделать для Макса все. Он был поздним ребенком, долгожданным, очень желанным. Мы хотели, чтобы он вырос достойным мужчиной, сильным, уравновешенным, целеустремленным. Чтобы он был уверенным и решительным, чтобы всегда мог найти выход из любой ситуации, — слабо улыбнулась. — Мы научили его всему, что знали сами, всему, чему вообще можно было научить, — посмотрела на невестку затравленно. — Мы лишь забыли научить его… любить.
Острой болью кольнуло что-то внутри, пронзая тело электрическим током.
Лена поджала губы, стиснула зубы.
Только бы рвущиеся из груди рыдания не вырвались из горла стонами и всхлипами!
— И сейчас он любит так… как умеет. Как может любить по своей натуре, — проговорила женщина.
— Любит?… — выдохнула Лена с сожалением. — Но не простит. Никогда не простит.
Лидия Максимовна сжала чашку в руках, с шумом выдохнула.
— Знаешь, когда Максу было лет тринадцать, может, четырнадцать, он тогда еще учился в школе, Саша обещал ему, что если тот выиграет олимпиаду по математике по области, он обязательно отвезет его в Альпы на неделю, кататься на горных лыжах. Ты, наверное, знаешь, как Максим любит этот вид спорта, — Лидия Максимовна улыбнулась на мгновение, глаза ее засветились, а потом в них вдруг мелькнула грусть. — Бедный мой мальчик, он так желал этой поездки, так ждал ее! Собирал плакаты с видами гор, рассматривал фотографии в журнале, все представлял себя на месте лыжников. Как он будет учиться кататься, как потом станет профессионалом и сможет обойти даже самых маститых лыжников, ведь он ничего не делает без желания стать первым. Все смотрел по телевизору спортивные передачи, мечтал. Он так сильно мечтал поехать в Альпы с отцом! Хвастался перед друзьями, гордился отцом, верил, надеялся, ждал, — в глазах женщины мелькнули слезы. — Он дни и ночи проводил за учебниками по математике, ходил на дополнительные занятия и факультативы, забывая про то, что договорился встретиться с друзьями или пойти с девушкой в кино. Даже за завтраком он читал математические пособия и учебники! Я отнимала, конечно, но он все равно таскал их с собой в школу, читал даже на переменах! — Лидия Максимовна глубоко вздохнула. — И все ради мечты, ради Альп. Потому что отец, которому он верил, которого чуть ли не боготворил, обещал ему исполнить его мечту. А он его никогда не обманывал.
Лена слушала, открыв рот и даже не моргая. Сердце трепыхалось в груди пойманной птичкой, грохоча в ушах, оглушая, вызывая боль в груди, в висках, резко проникая внутрь ее существа.
— Олимпиаду он, конечно же, выиграл, — проговорила Лидия Максимовна. — Разве могло быть иначе? А когда пришел к отцу с этой радостной новостью, тот сказал лишь, что он молодец, — глаза женщины засветились от слез. — Саша не смог отвезти его в Альпы, сказал, что не может оставить работу, бросить своих пациентов ради недельного отдыха за границей. Надежды Макса рухнули, рассыпалась мечта. Отец его предал, обманул. Он так ему верил, а тот… его просто обманул.
Обманул. Предал…
Как и она, тогда, девять лет назад, предала и обманула?…
— Максим не мог ему этого простить, — выдавила из себя женщина.
— Не мог?… — прошептала Лена одними губами.
— Он держал обиду на отца три года, дорогая, — проговорила женщина с горечью. — Три года, ты можешь себе представить?! Не разговаривал с ним, даже словом не перекинулся, полгода! Обида, злость, ярость… — женщина подняла на девушку глаза, блестящие от слез. — И даже по прошествии трех лет, когда, казалось, уже пора забыть, остыть, понять и простить за эту ложь… — тяжело вздохнула, сглотнула. — Мы все чувствовали, что Максим так и не стал относиться к отцу, как раньше. Что-то изменилось безвозвратно.
Лена подняла на свекровь полный боли взгляд.
— И сейчас? — прошептала девушка, едва шевеля сухими губами.
Лидия Максимовна покачала головой.
— Нет, сейчас уже нет, — ответила она. — Но прошел не один год и не два, прежде чем Максим смог забыть и перешагнуть через это предательство. Понимаешь? — отставив чашку в сторону, женщина нагнулась к Лене и сжала ее холодные ладони в своих. — Максим любил отца, очень сильно любил, и тот предал его. Он оказался не готовым к подобному, чтобы близкий человек, дорогой сердцу, так поступил, — стиснула Ленину руку очень крепко. — Максим любит тебя. И тогда тоже любил. Любил очень сильно. Если бы не любил, ушел бы, забыл о том, что случилось… Он бы и не запомнил этого, если бы ты… была ему не нужна, — встретила наполненный болью и горечью взгляд невестки. — Но ты ему дорога, и твое предательство… Ему больно, понимаешь? — заглянула в самую глубину карих глаз. — Из-за того, что он в тебя верил, а ты… как и его отец, не оправдала его ожиданий.
Сердце оглушительно застучало в груди, разнося сигналы молоточками в каждую клеточку тела.
Максим ее любит…
— Он сможет меня простить? — прошептала она, запинаясь.
— Сможет, — уверенно проговорила Лидия Максимовна и прижала Лену к себе, укладываю голову девушку себе на плечо. — Он уже простил.
Девушка замотала головой.
— Нет, не простил. Не простил еще…
— Простил, дорогая, поверь мне, — уверенно проговорила свекровь, прижимая девушку к себе и укачивая ее, как ребенка.
— Тогда почему он так ведет себя?… — со слезами выговорила Лена, уткнувшись в плечо, чтобы скрыть слезы. А ведь не хотела плакать!
— Потому что его любовь к тебе очевидна лишь для нас, но не для него самого, — сказала женщина тихо. — Ему трудно любить кого-то, это единственное, в чем он не смог стать первым. А то, в чем он не может стать лидером, автоматически делает его проигравшим. А он не привык проигрывать. В этом все дело, — женщина прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями. — Ему проще отказаться от любви, чем любить. Вот он и отказывается.
