Моё Золотое руно (СИ) - Гордиенко Екатерина Сергеевна (книга жизни txt) 📗
То ли Монин бизнес оскудел, не давая ему возможность нанять профессионалов, то ли он заранее просчитал впечатление, которое производили на людей его держиморды. Так мне смеяться или плакать?
Время, отведенное мне на размышление, закончилось, когда Каплун достал револьвер. Сразу стало ясно — все плохо. Тот Моня, которого я знал восемь лет назад, избегал кровопролития, но безумный блеск маленьких глазок под припухшими веками сигнализировал, что с тех пор многое изменилось.
— Не надо вставать, — тихо предупредил Моня и тут же громко рыкнул на привставшего Яшку: — Сидеть, я сказал!
— Сиди, Яш, — согласился я, на всякий случай предъявив Моне мои ладони, пустые. — Мы сейчас уйдем.
— Ясон! — Дернулась ко мне Медея, и тут я испугался по-настоящему.
— Меечка, сиди, — попросил я. — Все будет хорошо. К утру я уже буду здесь.
Она всхлипнула сквозь стиснутые зубы.
— Все правильно, — благосклонно подтвердил Моня. — Если не будешь рыпаться, сделаешь дело и пойдешь гулять. А дамочку мы возьмем с собой. Для страховки.
Брюхоногий шагнул к ней, но внезапно запнулся и с удивлением посмотрел вниз.
— Не трогай маму! — Перед ним стоял побелевший от напряжения Тесей с вилкой в руке.
— Не лезь под руку, салага, — пробурчал бандюк, — зашибу ненароком.
Для убедительности он повел рукой, и Тесей мячиком отлетел в руки Шныря.
— Можем и щенка прихватить, — предложил тот.
Каплун задумчиво переводил взгляд с меня на Медею, потом на Тесея.
— Кажется, нам пора переходить к переговорам, — я старался не выдать страха, который холодом затапливал сейчас все мое существо. — Моня, тебе не нужны проблемы, мне не нужны проблемы, мы можем договориться.
— Неужели? — Осклабился Каплун. — Спрашивается вопрос: а чего же ты раньше был такой несговорчивый?
Теперь пришла моя очередь разыгрывать обиду:
— Моня, ты пришел поговорить или дело сделать? Если первое, так мне не интересно. А если второе, так пойдем. Семья сидит за столом и ест свой ужин, я делаю, что тебе надо, а потом ты говоришь мне «адью». И все довольны. Но если хоть пальцем тронешь мою женщину… — Мое лицо само собой исказилось в таком оскале, что Моня на секунду оторопел.
— Ладно, — он почесал дулом переносицу. — Крупногабаритный груз оставляем. Берем только этот чемодан без ручки. Не балуй! — Рыкнул он, когда я сделал шаг к державшему моего сына Шнырю. — А теперь последний штрих.
Он кивнул Брюхоногому, и тот медленно обошел стол, стягивая всем Ангелисам по очереди руки и ноги пластиковой стяжкой. И только сейчас я заметил, что Леньки с момента появления бандитов я не видел и не слышал. Когда очередь дошла до Медеи, она спокойно завела руки назад, лишь ее устремленный на меня взгляд выдавал, в каком отчаянии она находится.
— Ясон… — скорее прочитал по ее губам, чем услышал я.
— Не бойся, сердечко мое. Тесей будет со мной. Мы скоро вернемся, жизнью клянусь.
— Ты с пацаном первый, — кивнул Моня Шнырю.
Затем подтолкнул в спину меня. Я почти скрылся в темноте, когда Медея позвала меня в последний раз:
— Ясон!
Я обернулся. Она вся подалась вперед и смотрела, словно стараясь притянуть к себе силой взгляда:
— Если вы вернетесь оба, я скажу «да».
Спускаясь вниз по тропинке почти в полной темноте, я не пытался справиться с широкой идиотской улыбкой. Медея сказала мне «да».
Подсвечивая дорогу фонариком и ругаясь, весь кагал кое-как сполз на пляж, где днищем на песке лежала небольшая моторная лодка. Шнырь зашвырнул Тесея на борт, а потом раздраженно обернулся ко мне:
— Чего зенки пялишь? Помогай.
— Ну уж нет. — Покачал головой я. — Я ведь приглашенный специалист. Мне дыхалку сбивать нельзя. Так, Моня?
Моня не собирался поднимать кипеш, пока мы не отойдем на безопасное расстояние от берега:
— Ладно, — буркнул он, — дыши… пока.
Но вторым в лодку меня не пустили: сначала через борт перевалился Моня, за ним Шнырь, я и, наконец, чуть не опрокинув нас всех, Брюхоногий.
Моторка медленно скользила на глубину, Шнырь пробирался на корму, чтобы запустить двигатель, Моня всматривался в темноту за нашими спинами. Момент показался мне удобным.
— Тесей! — Крикнул я, всем весом наваливаясь на Моню, — Сигай за борт!
Рука Шныря мелькнула в сантиметре от головы Тесея, но мой сын рыбкой ушел под воду. Теперь все трое шарили фонариками в черноте за бортом, ожидая, когда голова мальчика покажется на поверхности.
В тишине прошло минут пять. Наконец, Моня не выдержал:
— Что, научил стервеца нырять? — Злобно прошипел он. — Ладно, достанем по-другому.
Он опустил ствол револьвера в воду, готовый нажать курок.
— Не…! — Успел крикнуть я.
— Уиии! — По-бабьи взвизгнул Моня, хватаясь за левую ягодицу.
На дне лодки что-то брякнуло. Шнырь посветил фонариком и поднял хорошего размера — с грецкий орех — камень.
— Это что? — Простонал Моня.
— Это тебе прощальный привет и напоминание, что пора отчаливать, — ответил я. — Заводи мотор. Кажется, здесь скоро станет довольно оживленно.
Тесей не соврал, Ленька действительно стрелял как Робин Гуд. Хороший пацан.
— Вернусь, убью гаденыша, — пообещал Моня. — Потом.
— А ведь я могу убить тебя, Моня, сейчас — медленно и вдумчиво произнес я. — Брюхоногий со Шнырем даже «мама» сказать не успеют, а я уже сверну тебе шею.
Стояли мы почти вплотную, так что моя угроза была вполне осуществима. Жаль, что Моня не принял ее всерьез. Что ж, иногда и окаменевшее дерьмо считает себя крепким орешком.
— Уверен? — Ухмыльнулся он. — А я нет. Поверь, парень, я видел много убийц. Ты не такой. Давай проверим. — Он широко развел руки в приглашающем жесте. — Ударь меня.
— Ну, раз ты так просишь…
Еще не успев договорить, я молниеносно ткнул его пальцем под ребра. Сработала привычка — не бить по лицу, не пытаться унизить противника, все равно удовольствия мне это не доставит. Достаточно ударить двумя пальцами и попасть в нужную точку. Например, в печень, как сейчас.
Моня согнулся и схватился за живот, а я подошел вплотную и с интересом посмотрел в его водянистые глаза.
— Желаете повторить? — Он молчал. За нашими спинами сопели Шнырь с Брюхоногим, ожидая команды вожака. — Тогда предлагаю отчаливать. Мое предложение остается в силе. Я поднимаю для тебя груз… тебе ведь это нужно?.. ты его получаешь, затем мы расходимся. Ты забываешь о моей семье, я забываю, что ты напугал мою женщину. Идет?
— Ладно. — И уже Шнырю: — Заводи.
Рулил Шнырь довольно уверенно. Скорее всего, он ориентировался на сигнал GPS-трекера. В своей догадке я утвердился после того, как он один раз снизил скорость и некоторое время внимательно пялился на экран своего смартфона. Затем, уже на малом ходу, мы шли еще минут двадцать.
Бухта Ламоса давно осталась позади. По моим ощущениям, лодка отошла от берега километров на пять и теперь дрейфовала в сторону Синопа. Неудивительно, что Моня убрал оружие и спокойно сидел на скамейке, вот только заметно кренился влево. Каждый раз, замечая, как он цепляется за борт, оберегая свою раненую филейную часть, я не мог удержаться от ядовитой ухмылки. В жопу раненый боец, он уже не молодец, да, Моня?
Наконец Шнырь заглушил мотор совсем.
— Пришли, шеф.
Снова все трое свесились через борт, пытаясь что-то рассмотреть в глубине. Замечательно. Я поднял крышку канистры с бензином, которую успел незаметно открутить по дороге, и молниеносным движением опустил в нее маленькую бомбочку замедленного действия — горсть марганцовки в завязанном узелком презервативе. Обыскать меня, а тем более, обыскать тщательно, прощупывая, что могло закатиться за подкладку пиджака через разорванный карман, Моня не сообразил. Лох и фраер.
Времени до взрыва у меня оставалось минут пятнадцать. Раздеваться я начал, не торопясь и словно нехотя. Сначала на дно лодки упал мой пиджак, затем туфли, носки, брюки. Рубашку я расстегивал подчеркнуто медленно, так что Каплун начал уже нетерпеливо дергать ляжкой.
