Ничья (СИ) - Лимова Александра (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗
— Ну, в больницу отвезу. — Пожал плечом Марк. — Только маме ни слова.
— Она вас убьет. — Расхохотался Вова, вновь вставая на обе ноги, но на одной перекладине. — Если я не докручу сальто на уровне метра от земли, тогда ловите меня, пожалуйста.
И спрыгнул. Сальто он докрутил, но Марк все равно подстраховывал. Смотрелось достаточно впечатляюще и я не об эстетике калестеники. Усмехнувшись, оставаясь еще незамеченной на нешибко заполненной площадке, картинно вскинув руку, глубоким голосом возвестила:
— Вольдемар, мальчик мой!
— Тетушка! — таким же драматичным голосом отозвался Вольдемар, оборачиваясь и вставая с корточек, отпуская Гришку, до того которого щекотал, а мелкий пытался спрятаться за Мара, не слишком рьяно его защищающего.
С трудом удерживаясь в роли драматичной дамы, просительно вскинувшей руку, наблюдала, как мой племяш так же драматично размахивая руками, картинно грациозными прыжками бежит ко мне. Нам поля с маками не хватало для полного антуража. Талантливый, артистичный, остроумный Вова пошел в своего отца и я была рада тому факту, что мой племянник очень мало что унаследовал от Нади и воспитывался отцом, горячо любящим его и во всем поддерживающим.
— Мухи? — Спросила я, обнимая Вову, как оказалось, уже догнавшим меня по росту.
— Нет, — рассмеялся он, стискивая меня крепче, — это я типа бежал и волосы такие назад.
— Ну ты, каланча конечно, — с уважением протянула я, отстранившись и окинув его взглядом.
— Мне надоело на всех снизу вверх смотреть, решил немного подрасти, — не без удовольствия отозвался Вольдемар, направляясь вместе со мной к смеющемуся Марку, присевшему на корточки возле Гришки и что-то сказавшему ему, что тот покатился со смеху. — М, я хотел спросить, в Москве в конце августа очередной чемпионат по воркауту, ты сможешь со мной поехать? — Вова посмотрел в мой улыбнувшийся профиль. — Ну и пофоткать заодно. У Марины с папой не получится поехать из-за работы и папа сказал, что если ты согласишься мы оплатим все, ну… в общем, он тебе на днях позвонит и спросит. Ты поедешь со мной, тетушка?
— Конечно, — кивнула я. — Ты только за неделю мне напомни, на всякий пожарный случай, а завтра твоему отцу сама наберу, пусть не переживает о ненужном. Как тренировка прошла?
— Отлично! — С загоревшимися глазами ответил Володя.
— Чего нового выучил? — заинтересованно спросила я, подтягивая Грише сползшие штанишки.
— Ты бы сначала старое увидела, — рассмеялся Володя. — Удивить?
Я покивала и он пошел к турнику, чтобы у меня потом три раза сердце едва не остановилось, пока этот калестеник пролетал в диковинных позах вокруг перекладины. Когда Володя закончил и подошел ко мне с Марком, усадившим Гришку на трёхколёсный велосипед и отдав детали от разобранного мелким любителем конструктора звонка, попросив того собрать звонок обратно и впечатлить тетушку, Вова, сев рядом с нами, и взглянув на меня, наблюдающей за детскими пальчиками, торопливо разбирающимися с деталями, взятыми с ладони Марка, не без гордости объявил:
— Я попробовал себя в преподавании, — рассмеялся, посмотрев на Мара, убито прикрывшего глаза. — вот ученика нашел.
— Бесталанного, но я сразу предупреждал. — Улыбнулся Мар, взглядом подсказывая несколько замявшемуся Грише, куда ставить пружины. — И понял, что зал два раза в неделю это мало.
— Сдавай экзамен! — потребовала я, забирая детали у него Гришку и детали.
Мар не хотел поначалу и очень зря. Наблюдая его, легко подпрыгнувшего до перекладины турника, я вдруг поняла, что он подкачен. То есть я не то чтобы не замечала, что он сложен хорошо, но пропустила мимо внимания, что такое тело в гибкости и выносливости явно тренированное, обязано этому не только природой, но и тем, что обладатель этого тела печется не только о том, в какие шмотки себя обрядить. Все-таки некий нарциссизм в Марке был и он прекрасно это адаптировал под свой характер — любоваться им хотелось, но это происходит так, когда ты сам этого не замечаешь, ибо ненавязчиво. Марк явно себя любит, однако он на себе не зациклен — редкая здоровая доля эгоизма без перегиба, создающая органичность внешнего вида и внутреннего содержимого… Эффектный, одним словом. И опять же, здесь оценка не столько о внешности.
Хват перекладины и рывок вперед плечами, раскачивая тело. Назад и вперед. Снова и сильнее. И когда резко вперед — рывком носки к перекладине. Резко разгибая ноги, подтянулся к перекладине по пояс. Вот это плечи… а руки, мать вашу… А тату…
— А сделайте горизонтальный вис. — Обратился к нему весьма довольный работой ученика Володя. — Планку, то есть. Корпус немного вперед, ноги поднять и…
— Вова, ты садист, да? — поморщился Марк, впрочем, одобрительно ему улыбаясь уголком губ.
— Иногда. — Пожал плечами Володя, уверенно заявив, — у вас трицепс хороший, дельта и бицепс тоже, и пресс не вялый, поэтому должно получиться.
— Ты умеешь уговаривать, сразу видно вы родственники. Давай еще раз — как эго сделать?.. — Мар усмехнулся, стрельнув взглядом карего бархата с поволокой в сторону меня, старательно себе напоминающей, что у меня в руках трехлетний ребенок, вокруг люди, мой старший племянник рядом стоит, но глядя на руки Марка и подрагивающую, но все-таки планку, почувствовала то самое, когда стало неудобно сидеть на корточках, когда под руководством важного Вольдемара, Марк подтянул пояс к перекладине, взял упор на руки и выпрямился в горизонтальном положении. Пусть ненадолго и была заметна дрожь по телу от напряжения мышц, обозначившей четкий и соблазнительный рельеф мужского тела, вроде бы знакомый очень, но… но это впечатляло. Но тело его подвело и он резко сверзься с перекладины. К Вове, профессионально подхватившим его так, чтобы уберечь от травмы суставов и от беспокойства забывшего, что он к Марку, старше его всего на десять лет, на «вы»:
— Ничего не сломал?
Марк, встряхивая рукой, взглянув на него, отходя от перекладины, улыбнулся:
— Кроме самоуверенности нет.
Была в этом какая-то особая атмосфера. Мне, столкнувшейся с таким впервые, было очень сложно охарактеризовать ее, но однозначно нравился этот вайб, когда Гриша по негласному, но обоюдному мнению был гвоздем сгущающегося вечера, мне нравилась ирония и смех. Мне нравился Мар, такой простой и открытый, авантюрный и адекватный, неожиданно, но неумолимо соединяющий пропасть поколений, создавая свое особое настроение, где было интересно всем. И вот фраза с посиделок его друзей, когда Андрюха сказал, что звонят ему с фразой «Мар, тут допиздеться надо», была весьма оправдана. Он умел объединять так, что каждому было интересно, независимо от всех обстоятельств: возраста, положения вещей, отношения друг к другу. С последним в нынешней ситуации ему явно было сподручнее, но глядя на него, я и не смела сомневаться, что и без такого условия, пусть дольше, но он добился бы ощущения всеобщего взаимокомфорта.
Когда Надя, позвонившая своему старшему сыну, попросила встретить ее с пакетами из такси, Вова сообщил ей, что сейчас подойдет и ринулся к КПП. Недолго музыка играла, ибо мне пришло сообщение от моего племяша:
«Мы идем во двор
мама злая
я случайно сболтнул что Марин был с Гришей!!!!»
Блять, ну Вова!.. Ну нормально же общались!..
«Ок» — отослала Вольдемару, торопливо снимая с турника увлеченного Гришку, которого страховал Марк.
Ожидаемо, обновившаяся обликом, но не сутью Надя, появившаяся на площадке, не воспылала прекрасными чувствами к нянькам, замучившим ее дитё до смерти:
— Гриша, ты можешь опять заболеть, нужно идти домой. — Взяла за руку Гришку, ненавязчиво направляя его на выход с площадки в сторону подъезда.
— Я не хочу, — насупился племяш, вырвав свою руку из ее ладони и решительно направляясь к велосипеду, а Надя разозлилась.
— Домой, я тебе сказала, — и требовательно дернула его за плечо, оттаскивая его, только вознамерившегося оседлать велосипед, но наращённые ногти с непривычки помешали сделать крепкий хват.
