Комната с видом на звезды (СИ) - Шиндлер Марина (мир книг txt) 📗
Каждый раз, вспоминая этот момент, не могу поверить, что я и правда сделала это. Вернулась обратно. В коридоре было необычайно тихо. Казалось, здание опустело, и нет ничего, кроме бледного свечения белых стен. Я подошла к посту и заглянула за высокую стойку. Внизу на столе медсестры лежала кипа историй болезни, разложенная по папкам. Еще раз оглянувшись на коридор, я проскользнула за медсестринский пост и принялась перебирать истории. Дверь ординаторской, что находилась прямо напротив поста, чудовищно пугала меня. Если оттуда выйдет врач, он сразу увидит меня. Что тогда я буду делать? Но мне нужна была история Остаповой, точнее, номер палаты, в которой она лежит, и вот, на середине стопки я ее нашла. Семнадцатая палата. Сделано!
Я собиралась выбежать из-за поста, но ручка двери ординаторской стала поворачиваться. В голове одна мысль, — что делать?! В панике я нырнула под стол. Укрытие было, по меньшей мере, идиотским. Стоит кому-то зайти за пост, и меня сразу увидят. Шаги врача стали приближаться и замерли рядом со столом. Я услышала, как над головой зашуршали бумаги. Наверно, увидев, что на посту никого нет, врач стал перебирать истории болезни.
— Вот она, — пробормотал мужской голос, и врач потянул историю. Стопка вздрогнула и рассыпалась. Пачка историй болезни упала прямо передо мной, и я замерла. Все, мне конец! С другого конца коридора послышались быстрые шаги.
— Ань, я случайно истории разбросал в твоем царстве, — сказал врач куда-то в сторону, и я с облегчением выдохнула. Значит, он не собирается их поднимать.
— Я соберу, — донесся голос медсестры, и мне снова стало страшно. Похоже, количество удачи на сегодня закончилось. Интересно, я смогу поставить на неожиданность и выбежать из укрытия, а потом мчаться к выходу? Вряд ли тут есть какая-то серьезная охрана, способная меня поймать.
Шаги медсестры приближались к посту. Что-то написав, она не стала заходить сюда и снова ушла. А я не верила своему счастью. Как только шаги персонала затихли, я, осторожно встав, выбралась из-за поста и отошла от него на безопасное расстояние. Коридор снова оказался пуст. В поисках семнадцатой палаты я двинулась вперед и, найдя ее, замерла. Сейчас или никогда. В мыслях я все время спрашивала себя, что вообще творю. Но руки были быстрее. Они уже открывали дверь.
***
Палата оказалась одиночной и больше напоминала чью-то скромную комнату. Напротив меня была стена с широким окном, впускающим внутрь полосы дневного света. У боковой стены стояла кушетка, рядом прикроватный столик и лампа. У другой стены круглый деревянный стол с парой стульев. На столе стаканчик с карандашами, стопка листов, несколько тоненьких тетрадей. Чуть дальше у стены виднелся узкий шкаф, вот и все убранство. Как я поняла, сейчас палата была пуста.
Подойдя к столу, я увидела, что на некоторых листах есть рисунки. Они выполнены неумелой рукой, словно это сделал ребенок. Ближе всего ко мне лежал толстый ежедневник в твердом зеленом переплете. Открыв первую страницу, я прочла надпись, сделанную от руки.
«Комната с видом на звезды».
Мне пришлось бросить еще один взгляд в сторону окна. Должно быть, ночью отсюда и в самом деле прекрасный вид на звездное небо. От заголовка ежедневника на меня повеяло тоской и тлеющими осенними листьями. А еще под пальцами я ощущала не просто записи, а измученное, медленно высыхающее озеро чьей-то души.
Большая половина ежедневника была исписана убористым, тонким почерком. Пробегая глазами по строкам, я поняла, что это напоминает дневник. Все записи сделаны от первого лица, кое-где надписаны даты. «…произошедшее изменило наши планы. Я так и не попала на выпускной, не примерила свое красное платье. Более того, она тоже не смогла насладиться праздником. Мы обе оказались заперты в этой тайне, до которой никому уже нет и не было дела.»
Я снова обратила взгляд к окну и представила эту женщину. Как она сидит на кушетке в больничной пижаме, и ее глаза впитывают лунный свет. После она незаметно засыпает и видит, как рядом с ней играют два замечательных мальчика. Она смеется. Смеется до слез, и они становятся теми спутниками, что не покидают ее после пробуждения.
Выходит, все это время Варя записывала свои воспоминания в этот дневник. Являлись ли они правдой или вымыслом пораженного болезнью мозга, неизвестно. Но мне несказанно захотелось прочитать все, что написано на этих страницах. Оставалось лишь придумать, как это осуществить. И тут за моей спиной едва слышно скрипнула дверь, которую я сперва и не заметила.
Чья-то рука легла мне на плечо.
***
Внутри все замерло от страха и неизвестности. Медленно я повернулась и прямо перед собой увидела лицо старухи. Оно было изборождено глубокими линиями морщин, стерших прежние черты. Глаза Остаповой были беспокойны, белки покрасневшие и слезящиеся. Она смотрела на меня, впивалась в мое лицо своей почти бесцветной радужкой, и ее рот кривился, силясь что-то произнести.
— Све-е-ета! — услышала я хриплый голос, окончательно потерявший все свои краски. Ее рука еще держала меня за плечо, точно скрюченная лапа какого-то дикого загнанного зверя, ухватившегося за спасительную ветвь. Дверь, из-за которой вышла Остапова, осталась чуть приоткрытой, и я увидела кафельный пол и край ванной. Конечно, как же я не догадалась сразу?! В такой палате обязательно должен быть санузел. Мне следовало быть внимательнее и предположить, что Остапова там. Но теперь уже поздно, она стояла передо мной и, судя по всему, принимала за мою бабушку.
— Как долго тебя не было, — продолжала Остапова. — И никого из вас… Почему ты одна?
Сказать было нечего, но долго молчать тоже нельзя.
— Так… вышло, — проговорила я дрожащим голосом. Я боялась ее, но вместе с тем безумно жалела. Слышать ее наивные вопросы было больно, ведь все эти годы в ней жила надежда, которую никто не хотел претворить в жизнь.
— Вы обещали, что вернетесь за мной, — продолжала старуха, и я почувствовала, как ее пальцы все сильнее стискивают мое плечо. — Я ждала вас. Я все записывала, чтобы не забыть. Здесь.
Наконец, она отпустила меня и указала на ежедневник. Потом пальцы потянулись к изрисованным листам, и она протянула их мне. Я постаралась улыбнуться и взяла рисунки.
— Очень красиво, — сказала я, перебирая их. — Ты… сама это сделала?
— Для вас, — кивнула Остапова. На одном из рисунков была женщина. На руках она держала какой-то комок, и я догадалась, что это ребенок. Другой рисунок изображал еще одного ребенка, но тот уже стоял на ногах и был гораздо взрослее. Рисунков этого мальчика, — мне показалось, что это мальчик, — было очень много. А вот еще один рисунок, на нем три девочки, стоящие рядом.
— Это мы, — засмеялась Остапова. — Лидка лучше всех вышла, как думаешь, а?
Я непонимающее смотрела на этот рисунок.
— Это ты? — я указала на девочку в центре.
— Это ты! — покачала головой старуха. — Вот я. А вот Лидка…
Тут она взяла этот рисунок в руки. Пользуясь моментом, я принялась делать незаметные маленькие шаги назад. Пока Остапова вглядывалась в лист бумаги, я уже была в метре от нее. Наконец, она заметила это. Все же, она продолжала сравнивать меня со своим неумелым рисунком так, будто это была настоящая фотография. А потом лист выпал из ее рук, и она словно все поняла.
— Ты не Света! — воскликнула она. — Ты не Света! Ты не Света!
Этот крик стал сигналом. Я рванулась с места, выбежала из палаты и помчалась вдоль коридора. На счастье, он все еще оставался пустым, и через какое-то время я была уже на лестнице.
— Ты не Света! — доносился до меня крик старухи, которая не пыталась преследовать меня. — Ты не Света!
Навстречу мне уже поднималась медсестра. Она с удивлением посмотрела на меня, а потом с тревогой в сторону отделения. Но я пулей пролетела мимо нее и вскоре оказалась на первом этаже, где народа было довольно много. Поэтому я сбавила шаг, встречая на пути сотрудников диспансера и родственников пациентов. У раздевалки не было очереди, и куртка беспрепятственно вернулась ко мне. Толком не застегнув молнию, я закинула рюкзак на плечо и все тем же быстрым шагом вышла из здания. Мне так хотелось обернуться и удостовериться в том, что все в порядке и никто не гонится за мной. Но я запретила себе это. Любой человек, просто идущий сзади, смутит меня, а все, что сейчас нужно, это сохранять хотя бы внешнее спокойствие. Я дошла до остановки, села в автобус, и лишь когда он отъехал в сторону города, смогла облегченно выдохнуть. Салон был почти пустым. Обернувшись, я увидела теряющийся в сером небе корпус лечебницы. Все позади. Я уезжала из этого места, но чувствовала себя воровкой. Я украла историю этой старухи. Часть ее истории. А еще увесистый клубок больных, отравленных временем и одиночеством воспоминаний. Этот клубок говорил, что мне никогда не забыть здание пансионата. Где-то внутри него оставалась женщина. Она знала, что я не Света, а в ее тетрадке были написаны ответы на все вопросы.
