Осознанный риск - Карр Робин (книги хорошего качества .txt) 📗
Однако Майк виделся с родителями днем. И даже купил им многоканальный сканирующий приемник, чтобы они могли слушать вызовы по радио. Майк не был таким упрямым, каким хотел казаться.
Он ушел от женщины с детьми около трех часов ночи. Ее звали Кристин Палмер. Он узнал это, столкнувшись с ней в комнате отдыха. Майк дал ей пару подушек и одеял для малышей и одежду для нее — спортивный костюм самого маленького размера. Также он дал Крис свой номер и посоветовал ей немного поспать. Скоро, часов в шесть, пожарные проснутся, и будет пересменка. Кто-нибудь мог бы забрать ее утром, чтобы лишний раз не будить детей.
Наверху в спальне слышалось ворчание. Было не принято приводить сюда пострадавших от пожара, потерявших жилье. На самом деле такое редко случалось. Джим сказал, что это послужит плохим примером для остальных. Хол добавил, что дети будут шуметь и помешают им спать. Стью предположил, что на Майка повлиял фиолетовый цвет, поэтому он и решился на это нововведение.
— Идите спать, истерички, не действуйте мне на нервы, — ответил Майк — сегодня дежурил он.
Майк не мог перестать думать о ней. И даже не из-за фиолетовых трусиков, хотя это тоже вспоминалось ему время от времени. Ему показалось, что он заметил глубокое одиночество в ее глазах. Голубых глазах, вспомнил он. Всякий раз, когда она вздергивала подбородок, мягкие черты ее лица становились дерзкими. Было странно, что люди не спешили помогать жертвам катастроф, особенно таких ужасных, как пожар. Даже пусть соседи не дружили или плохо знали друг друга, но было странно, что никто не предложил все необходимое в таких случаях, не пригласил семью к себе в дом, не позвонил в церковь или в организацию помощи жертвам. В Армию спасения. Но Кристин Палмер всем своим видом демонстрировала, что ей это не нужно.
Майк мог бы и сам позвонить в Армию спасения. Или в Красный Крест. Вместо этого он пошел в душ. Его первой мыслью было отдалиться от этой семьи — их одиночество делало его более чувствительным. Сейчас он решил спуститься и посмотреть, спит она или нет. Он не расстроился бы, будь свет выключен. Или она лежала бы с закрытыми глазами. И все-таки любопытство не давало ему заснуть.
Кристин Палмер вызывала интерес — ведь она была довольно привлекательна, — но больше всего его поразила та маленькая белокурая красавица. Когда-то у него была дочь. И жена. Они погибли десять лет назад. Джоанн было только двадцать один, а Шелли — три, когда автомобильная авария унесла их жизни, оставив в сердце Майка глубокие раны. Он почувствовал заряд, похожий на поток электричества, когда этот белокурый ангел дернул его за куртку. Удивительный ребенок. Майк ощутил небывалую легкость, а затем знакомую, нежеланную боль.
Спустившись, Майк услышал характерное рычание. Затем послышалось: «Замолчи, Чикс». Значит, она не спала. Он остановился на пороге комнаты отдыха и увидел, что Чикс лежит на диване у мальчика в ногах. Ему понравилось, что собака охраняет детей. Он чувствовал, что они нуждаются в этом. Брат с сестрой крепко спали; Кайл тихо посапывал. Кристин Палмер сидела за столом, по пояс замотавшись в одеяло, спиной к нему, и держала в руках телефонную книгу.
Терьер приподнялся, оскалил зубы и угрожающе зарычал. Обернувшись, Крис увидела Майка; ее покрасневшие глаза расширились от удивления. Затем она быстро отвернулась и высморкалась, как будто было оскорбительным плакать, когда весь твой мир сгорел!
— Замолчи, Чикс, — строго скомандовала Крис. — Лежать.
Терьер затих, но продолжал наблюдать.
— Он когда-нибудь кусал кого-либо? — поинтересовался Майк, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал дружелюбно, а не угрожающе.
— Нет, — ответила Кристин, поворачиваясь к нему.
Она натянула гольфы до коленей, чтобы брюки не казались такими широкими. Крис дали костюм самого маленького размера, какой у них был. Она была низкого роста, но подтянутая и хорошенькая, с голубыми глазами, казавшимися строгими, и густыми, вьющимися, светло-каштановыми волосами. Если бы Майк не знал о пожаре и не застал ее плачущей, он решил бы, что такой интенсивный проницательный цвет у нее из-за линз.
— Чикс лишь рычит. Он совсем не опасен. Но я ничего не имею против его боевого настроя, когда мы с ним в незнакомом месте.
— Почему вы так странно его назвали?
— Кэрри так решила. С тех пор мы его так и называем, — пожала плечами Крис и попыталась улыбнуться. Ее губы распухли, и говорила она в нос. — Мне очень неловко. — Она зашмыгала носом.
— Я все понимаю. У вас сгорел дом. Конечно же вы расстроены.
— О нет, я не про это. Мне… мне некому позвонить. Дело в том, что я здесь недавно. Мы переехали в Сакраменто в конце августа, до того, как Кэрри пошла в школу. Я нашла работу в «Айверсоне» месяц, нет, шесть недель назад. У меня мало знакомых в этом городе. Я знаю лишь номер мистера Айверсона в магазине. У меня есть няня для детей, но у нее нет… — Она запнулась.
Крис хотела сказать «ничего». Няня, Хуанита Хименес, была матерью другого работника супермаркета; их семья была очень бедной. В их квартире было больше людей, чем кроватей. От них не получить помощи.
— Я могу отвезти вас в банк после службы, если вы…
— На моем счете около тринадцати долларов.
— Откуда же вы приехали? — спросил мужчина, садясь на один из стульев рядом с ней.
Чикс зарычал. Майк подумал, что пес вполне может укусить его.
— Из Лос-Анджелеса.
— Что ж, это не так далеко. Возможно, кто-нибудь сможет выслать немного денег или разрешит вам пожить у себя, пока… пока у вас все не наладится?
Он почувствовал, как нахмурились его брови. Мать говорила, что он выглядит злым и недоброжелательным, когда хмурится; но когда Майк начинал думать, брови сами ползли к переносице. А сейчас на его лбу появились складки, потому что он задумался всерьез.
Что-то было не так с Кристин Пал мер. Она казалась бедной — но он отвозил тысячи бедных семей в организацию «Помощь пострадавшим», — и она не вписывалась в их число. Люди без средств к существованию, без семьи, друзей, денег, не имеющие членства в церкви, клубах или союзах, обычно не бросались в горящие дома за книгой, которую писали. Странно. Чего же не хватало в этой картинке?
— Лос-Анджелес был так же… временным местом жительства, — смущенно ответила Крис, опустив глаза.
Майк понял, что она врет.
— Миссис Палмер, у вас какие-то проблемы?
Она подняла взгляд:
— Да. Мой дом только что сгорел, я не могу найти ключи от машины, у меня нет денег, — о, у меня было сорок четыре доллара и несколько центов — все мои деньги до зарплаты, но полагаю, что и это пропало. И я соврала насчет Лос-Анджелеса. Я была там более трех лет назад. Я уже заняла у моих прежних друзей столько, сколько они могли мне дать. — Она замолчала, пытаясь успокоиться. — Я уехала не прощаясь. Я вообще не делала ничего предосудительного, мне просто не повезло. Был болезненный развод. Мой муж — негодяй. Такое иногда случается.
— Да, конечно, — сочувственно вздохнул Майк. — Вы звонили в Красный Крест? В «Помощь пострадавшим»?
— Да, — кивнула Крис, — а еще в два кризисных центра, четыре приюта и в церковную группу, помогающую нелегалам. Знаете ли, мой дом сгорел в первую же холодную ночь в Сакраменто. Такое ощущение, будто все исчезли с улиц.
— Безуспешно?
— У меня есть еще два номера, — пожала плечами Крис. — Какой-то гостиницы и местечка под названием Тотем-парк. Кто бы мог представить, что придется спать на улице в этом парке!
— Я понимаю, — нахмурился Майк. — Давайте позвоню в отель.
Она развернула к нему блокнот, в котором записала номер. Он смотрел на спящих детей, пока ждал ответа на линии. Их светлые головы были чистые, а пижамы — теплые и аккуратные. У них были здоровые зубы и кожа и яркие сообразительные глаза; было видно, что о них хорошо заботились.
Этот приют назывался гостиницей, потому что там брали символическую плату, если люди останавливались надолго или могли себе это позволить; это было самое убогое место в городе, известное Майку. Некоторые даже предпочитали ночевать на улице, а не в такой дыре, где трудно было гарантировать безопасность от других бездомных. Несмотря на то что у нее нечего было красть, Кристин Палмер не казалась способной защитить себя. Он снова посмотрел на детей; на линии все еще шли гудки. Тот приют был грязный, отвратительный. Наконец ответили.
