Прекрасные и порочные (ЛП) - Вульф Сара (книги .TXT) 📗
– Непростительно, – предлагает Джек.
– Да! – я показываю на него. – Да. Точно!
Снизу доносится крик, кто-то орет: «О, Господи, я истекаю кровью!».
– Итак, если, – я приподнимаюсь, опираясь на локти. Сидя на краю кровати, он находится прямо перед моим лицом, его колено на уровне моих глаз. – Если Кайла заставит тебя заниматься сексом, я должна буду за это заплатить?
Он фыркает и смотрит вниз на меня. Его пальцы перестают играть с краем рубашки.
– У меня не будет секса с Кайлой.
– Но вы встречаетесь!
– Не совсем так.
– Ты не можешь… ты не можешь её так обманывать! Ты ей действительно нравишься!
– А также дюжине других девочек, – произносит он устало.
– Да? Ну, прости, что ты нам нравишься! – сердито говорю я.
Джек замирает. Я замираю.
– Нам? – спрашивает он.
Всё происходит слишком быстро как падающая звезда, как удар молнии. Все чувства, которые я похоронила, всё, что я хотела сказать, все мои страхи, разрушают спасающие от бомбы двери, за которыми я всё это хранила. Помогла выпивка, изнурение и эмоциональные раны, которые сделали меня мягкой и готовой к захвату.
– Ты мне нравишься.
Я дотягиваюсь до его руки, а моя собственная дрожит. Пальцы Джека выглядят такими длинными, тонкими и нежными. На ощупь они гладкие и теплые. Я хватаюсь за несколько пальцев, словно они спасательный круг. Плот в море. Веревка в глубокой яме.
– Ты хорошо пахнешь, – говорю я. – Тебя прикольно дразнить. И мне нравится твоя мама. Ты умный. Немного глупый, но все-таки умный. Мне было очень весело. Война. Поцелуй. Свидание. И ты назвал меня красивой, и это было здорово. Так что, даже если мы никогда не будем воевать снова, даже если ты навсегда меня возненавидишь за слова, что ты мне нравишься, спасибо тебе. Большое спасибо…
Я никогда не закончу.
Джек наклоняется, его губы соприкасаются с моими, я поворачиваюсь и приподнимаюсь. Он наклоняет меня обратно, и я снова опираюсь на подушки у изголовья кровати, а он целует меня…
…и в этот раз она целует меня в ответ. На сей раз она не застыла от шока. На этот раз на нас никто не смотрит. В этот раз она голодна. В это раз она достает свой язычок, целует уголок моих губ, нежно кусает за нижнюю губу и втягивает её, сильно. Я издаю звук, что-то между подавленным стоном и затрудненным дыханием. Она забавная и неопытная, но пытливо и настойчиво ищет нечто, что-нибудь, что можно поцеловать и куда положить свои руки…
…его шея еще вкуснее, а горло мягкое. Его кадык дергается вверх вниз, когда он нервно сглатывает (нервно?), я отстраняюсь и счастливо бормочу в его кожу.
– Я могу чувствовать твой пульс на своих губах…
…и она понятия не имеет, что говорит и как это выводит меня из строя, как это посылает по моему позвоночнику статическое электричество, миновав живот, прямо в промежность. Тонкие штаны пирата всё выдают. Мое собственное тело удивляет меня – понятия не имел, что буду с такой звенящей и неистовой силой желать эту девушку. Хочу попробовать её, дразнить её, трахать столь медленно, мягко, глубоко, что это заставит её умолять. Я сильнее прижимаюсь к ней, обнимая одной рукой за талию, и она хихикает (хихикает!). Каждый мой инстинкт кричит исследовать её тело, дюйм за дюймом снимать этот нелепый горячий латексный костюм и медленно целовать её ключицу, грудь, живот, между ног, пока она не кончит для меня, кончит с моим именем на устах, и забудет всё о том ублюдке, всю боль, всю грусть…
…он тянет меня вниз по кровати, теперь моя голова лежит на подушках, а он сверху накрывает меня, я дрожу и боюсь, нет, совсем не боюсь. Мой внешний вид выдает то, что находится внутри, а внутренняя часть меня хочет этого больше всего на свете, но он мог причинить мне боль, он уже причинял кому-то боль, это неправильно, он любит Софию, не меня, не меня, не меня, он мог причинить мне боль, он собирается причинить мне боль снова…
…она трепещет. Я покрываю поцелуями её шею, плечо. Всё её тело неконтролируемо дрожит.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
Её лицо искажается, разрушается, и она закрывает его руками.
– И-извини, – хнычет она. – Это неправильно. Это неправильно.
Что-то в моей груди дает трещину посередине и разрывает на две части. Всё правильно. Господи, это самая правильная вещь, которую я не чувствовал месяцами, нет, годами. Я обслуживал клиента за клиентом, закрываясь в себе и пробираясь через всё это с помощью механических реакций и слабых удовольствий. Но едва прикоснувшись сейчас к Айсис, я уже не могу остаться холодным. Это невозможно. Она сжигает всё: чувство обиды, о существовании которого я и не подозревал, весь циничный профессионализм, который усугубился моим страхом за Софию. Я забыл как наслаждаться, и каждое её мягкое дыхание на моем лице, прикосновение пальцев показало мне, как быть ясным, ярким и теплым как огонь. Это правильно. Господи боже, это так чертовски правильно!
Но она напугана. Она не уверена. Она настолько изранена, что я не могу сосчитать всех её ран. И она напилась. Я выпивший, а она пьяна. Всё сделанное сейчас будет неуместным. Я моментально отступаю.
– Ты права. Прости. Я не хотел чтобы…
– Н-нет, – всхлипывает она. – Это моя в-вина. Извини. Мне так жаль.
– Эй, – говорю я нежно. – Эй, посмотри на меня. – Она дрожит, хрустит пальцами и смотрит на меня. Её глаза красные, слезы катятся по щекам, а тушь размазалась, но не потекла. – Это не твоя вина. Слышишь? Ничего не твоя вина, – я встаю и хватаю со стула шляпу. – Оставайся здесь и поспи. Допей воду. Запри за мной дверь и не открывай до утра. Поняла? – Она садится, фыркает, но не кивает.– Поняла? – повторяю я. Она качает головой, её фиолетовые прядки трутся об щеки.
– Не уходи.
– Будет лучше, если уйду. Тебе некомфортно из-за меня.
– Нет! – кричит она, затем понижает голос. – Нет. Я… я буду себя чувствовать лучше, если ты… если ты останешься. Здесь. И убедишься, что никто не войдет.
– Кайла будет волноваться.
Лицо Айсис вытягивается.
– О-о. Да, ты прав. Ты должен и-идти.
Я наблюдаю за ней, её тело дрожит, и она прерывисто вздыхает, постоянно и неглубоко. Сжимает свои руки и растирает их, будто ей холодно. Я сделал это с ней. Я не могу оставить её. Не в таком состоянии.
– Вот, – говорю я и подхожу. Я поднимаю стеганое одеяло, и она заползает под него с нетерпением червя, проделывающего свой путь.
– Уверена, что в этом латексе тебе комфортно? – спрашиваю я. Она опускает глаза, и я сразу же сожалею, что сказал это. – Я вовсе не подразумевал, что ты должна раздеться. Просто, он такой плотный и в нем, должно быть, неудобно спать, я не имел в виду…
– Знаю, – бормочет она. – Всё в порядке. Я бы сняла его, но у меня нет ничего другого.
– Возьми это, – я стягиваю рубашку через голову и протягиваю ей. Она трется об нее своей щекой как кошка.
– Ооох, такая мягкая!
– Я просто… Я подожду снаружи.
– Нет, всё хорошо, только отвернись. И не подглядывай!
– Никогда, – я направляюсь к двери.
– Да ладно, ханжа! Ты же работаешь в эскорте! Вот и веди себя соответственно!
Предупрежденный, я смотрю в угол, когда слышу звук расстегивающейся молнии и борьбы. Она ворчит и проклинает. Я сдерживаю смех, сосредотачивая внимание на побелке комнаты и безвкусной картине океана на стене, чтобы очистить свой разум от грязи, которую сейчас выгружает в рот моего разума грузовик. На что похожа её грудь? Она не плоская и не маленькая, её пошлый узкий наряд, в который вырядилась Айсис после происшествия с фотографиями, поведал мне очень многое. Латекс показал мне мягкие умеренно широкие бедра, хорошие, сильные бедренные кости, тонкую талию, которую я мог бы поместить в одну руку…
– Окей. Можешь смотреть.
Я поворачиваюсь как раз тогда, когда она на полпути в постель. В моей просторной, огромной рубашке пирата она выглядит намного меньше, изысканнее. Выпуклость её груди такая мягкая и большая. С размазанным макияжем и в одной рубашке она выглядит такой ранимой и так сильно отличается от стойкого, уверенного в себе дервиша32, которым была последние два месяца. Её голые ноги мелькают на мгновение, прежде чем она прячет их под одеялом и подтягивает их к подбородку.
