Цена соли (ЛП) - Хайсмит Патриция (читать книги онлайн TXT) 📗
Два снимка Кэрол положила к себе в бумажник — Ринди в сапогах и шляпке для верховой езды, с кадра в первой части пленки, и Терезу с сигаретой в зубах и развевающимися на ветру волосами. Там был один неудачный снимок, на котором Кэрол стояла, съежившись в своем пальто, и Кэрол сказала, что собирается послать его Эбби, потому что это очень плохая фотография.
Они добрались до Чикаго ближе к вечеру, въехали в его серую, раскидистую неразбериху, пристроившись за большим грузовиком какой-то мясной компании. Тереза наклонилась к лобовому стеклу. Она ничегошеньки не помнила о городе из путешествия вместе с отцом. А Кэрол, казалось, знает Чикаго так же, как и Манхеттен. Кэрол показала ей знаменитую «Петлю», и они остановились поглядеть на поезда и толпы людей, спешивших поскорее попасть к поездам в пять тридцать вечера. Но это не выдерживало никакого сравнения с тем сумасшедшим домом, в который в пять тридцать вечера превращался Нью-Йорк.
На главном почтамте Терезу ожидала открытка от Денни, ничего от Фила и письмо от Ричарда. Тереза просмотрела письмо и увидела, что оно начинается и заканчивается очень ласково. Так она и думала — Ричард узнает у Фила адрес до востребования и напишет ей любовное письмо. Она засунула его в карман и вернулась к Кэрол.
— Ничего? — спросила Кэрол.
— Просто открытка. От Денни. Он сдал экзамены.
Кэрол привезла их в отель Дрейк. Черно-белый, словно шахматная доска, пол, фонтан в вестибюле — Тереза подумала, что здесь великолепно. В их номере Кэрол сняла пальто и бросилась на одну из кроватей.
— Я знакома здесь с несколькими людьми, — сонно проговорила она. — Мы хотим с кем-нибудь повидаться?
Но Кэрол уснула прежде, чем они что-то решили.
Тереза посмотрела из окна на округлое озеро и рваную, непривычную панораму остроконечных небоскребов на фоне все еще чуть сероватого неба. Пейзаж выглядел размытым и однообразным, как на картинах Пикассо. Сравнение, которое Кэрол бы не одобрила, подумалось ей. Она оперлась на подоконник, глядя на город, на далекие огоньки машин, превращающиеся в череду точек и тире, когда они проезжали за деревьями. Она была счастлива.
— Позвонишь, закажешь нам коктейли? — произнес голос Кэрол у нее за спиной.
— Чего бы ты хотела?
— А ты?
— Мартини.
Кэрол присвистнула.
— Двойной «Гибсон» — вмешалась в ее звонок Кэрол. — И тарелку канапе. Они неплохо подойдут и к мартини.
Тереза прочла письмо Ричарда, пока Кэрол была в душе. Все письмо было пронизано любовью. «Ты не такая, как другие девушки», — писал он. Он ждал, и он будет ждать, потому что он был абсолютно уверен, что они могут быть счастливы вместе. Он хотел, чтобы она писала ему каждый день, по крайней мере, посылала открытки. Он описал, как однажды вечером сел и перечитал три письма, которые она прислала ему, когда он был в Кингстоне прошлым летом. Письмо было полно такой сентиментальности, которая Ричарду вообще не была свойственна, и сначала Тереза подумала, что он притворяется. Возможно, чтобы нанести удар позже. Потом ее охватило отвращение. Она укрепилась в своем прежнем решении — не писать ему, больше ничего даже не говорить — это был самый короткий путь покончить со всем этим.
Принесли коктейли, и Тереза заплатила за них сразу, вместо того чтобы записать на счет. Кэрол ни за что не дала бы ей оплатить его, разве что Тереза сделала бы это тайком.
— Ты наденешь свой черный костюм? — спросила Тереза Кэрол, когда та вышла из душа.
Кэрол кинула на нее взгляд.
— И что, перевернуть вверх дном чемодан? — спросила она, подойдя к нему. — Вытащить, почистить, пропарить, чтобы убрать складки, и все ради того, чтобы надеть его на полчаса?
— Да мы только полчаса будем допивать коктейли.
— Мне не устоять перед твоей силой убеждения, — Кэрол взяла костюм, отнесла его в душ и включила воду.
Это был тот самый костюм, в котором она была в их первый совместный обед.
— Ты понимаешь, что это единственный напиток, который я выпила с тех пор, как мы покинули Нью-Йорк? — произнесла Кэрол. — Конечно, ты не понимаешь. И знаешь, почему? Я счастлива.
— Ты красивая, — сказала Тереза.
Кэрол улыбнулась ей снисходительной улыбкой, которую Тереза так любила, и пошла к туалетному столику. Она обернула вокруг шеи желтый шелковый шарф, завязала его свободным узлом и начала расчесывать волосы. Свет лампы обрамлял ее фигуру, как на картинке, и у Терезы возникло ощущение, что она уже видела это прежде. Она вдруг вспомнила — вот женщина на фоне окна расчесывает свои длинные волосы, вспомнила даже кирпичи в стене и мглистый, моросивший в то утро дождь.
— Как насчет духов? — спросила Кэрол, двигаясь к ней с бутылочкой. Она коснулась лба Терезы пальцами, у линии роста волос, куда она поцеловала ее в тот день.
— Ты напомнила мне женщину, которую я видела когда-то, — сказала Тереза. — Где-то в Лексингтоне. Не ты, вернее, а свет. Она расчесывала волосы, — Тереза умолкла, но Кэрол ждала, что она продолжит. Кэрол всегда ждала, и никогда нельзя было угадать, что она хочет сказать. — Однажды рано утром, по дороге на работу… я помню, что как раз начался дождь, — Тереза запнулась, — я увидела ее в окне.
Вообще-то она могла не продолжать, не рассказывать, как она простояла там, наверное, минуты три или четыре, желая жадно, с таким напряжением, что это высосало из нее все силы, чтобы она была знакома с этой женщиной, чтобы она могла войти в дом, постучаться — и ее радушно встретили бы там; желая, чтобы она могла сделать это вместо того, чтобы идти на работу в Пеликан Пресс.
— Моя ты сиротка, — сказала Кэрол.
Тереза улыбнулась. Не было ничего неприятного, ничего ранящего в словах Кэрол, когда она произнесла их.
— Как выглядела твоя мать?
— У нее были черные волосы, — быстро проговорила Тереза. — Она ни капельки не была похожа на меня.
Тереза всегда замечала, что говорит о матери в прошедшем времени, хотя та в эту минуту была жива-здорова где-то там, в Коннектикуте.
— Ты действительно считаешь, что она больше никогда не захочет тебя увидеть? — Кэрол стояла у зеркала.
— Не думаю.
— А что насчет семьи твоего отца? Разве ты не говорила, что у него есть брат?
— Я никогда с ним не встречалась. Он был кем-то вроде геолога, работал на одну из нефтяных компаний. Я не знаю, где он сейчас, — было намного легче говорить о дяде, которого она никогда не видела.
— А какая теперь фамилия у твоей матери?
— Эстер… миссис Николас Стралли.
Это имя значило для нее не больше, чем любое увиденное в телефонной книге. Она посмотрела на Кэрол и внезапно пожалела, что произнесла это имя. В один из дней Кэрол могла бы… Боль от утраты, от беспомощности охватила ее. Она ведь так мало знала о Кэрол.
Кэрол посмотрела на нее.
— Я больше никогда не спрошу, — сказала она, — никогда не спрошу больше. Если второй бокал вгонит тебя в тоску, не пей его. Я не хочу, чтобы ты грустила сегодня вечером.
Ресторан, где они ужинали, тоже выходил на озеро. Ужин превратился в банкет — с шампанским в начале и бренди в конце. Впервые в жизни Тереза чуть-чуть опьянела, на самом деле даже сильнее, чем она хотела бы показать Кэрол. Теперь Лейкшор драйв для нее всегда будет широким проспектом, усеянным особняками, которые, все как один, напоминали Белый Дом в Вашингтоне. А в памяти будет звучать голос Кэрол, рассказывающий то об одном доме, то о другом, где она бывала; и беспокойное осознание того, что какое-то время это был мир Кэрол, так же, как и Рапалло, Париж и другие места, о которых Тереза не знала, но которые были фоном, рамкой для всего, что делала Кэрол.
Этим вечером Кэрол сидела на краешке своей кровати и курила сигарету, пока они еще не выключили свет. Тереза лежала в своей постели, сонно смотрела на нее и пыталась понять, что это за беспокойное, озадаченное выражение мелькает в ее глазах, когда она пристально смотрит на что-то в комнате, а потом переводит взгляд дальше. Может, она думала о Хардже или о Ринди? Кэрол заказала звонок в номер завтра в семь, чтобы она могла позвонить Ринди, пока та не ушла в школу. Тереза помнила их телефонный разговор в Дифайенсе. Ринди немного подралась с другой маленькой девочкой, и Кэрол провела пятнадцать минут разбирая эту ситуацию и пытаясь убедить Ринди, что она должна сделать первый шаг и извиниться. Тереза все еще ощущала последствия от выпитого, легкое покалывание шампанского, которое мучительно влекло ее поближе к Кэрол. А если просто спросить, подумала она, разрешит ли ей Кэрол сегодня спать с ней в одной кровати? Она хотела гораздо большего — целовать ее, чувствовать, как соприкасаются их тела. Тереза подумала о тех двух девушках, которых видела в баре «Палермо». Она знала — они это делали. Это, и даже больше. А вдруг Кэрол внезапно с отвращением оттолкнет ее, если она просто захочет обнять ее? И что, если та привязанность, которую сейчас питает к ней Кэрол, мгновенно исчезнет? Тереза представила холодный отказ Кэрол, и ее решимость словно ветром сдуло. Остатков решимости хватило только на скромный вопрос, не может ли она просто спать с ней в одной кровати?
