Сто и одна ночь (СИ) - Славина Анастасия (книга жизни TXT) 📗
Правда очевидна, потому что Граф снова стоит на кухне у плиты и снова его ладонь на том месте столешницы, где когда-то сидела я. В другой его руке — бокал с красным вином. Граф смотрит на свою ладонь — вспоминает? — затем, на наручные часы.
Полночь.
Залпом допивает бокал.
Знаю, что сегодня он не станет мне звонить, — эта пресловутая мужская гордость — но, могу поспорить, он думает об этом. Снова смотрит на часы. Барабанит пальцами по столешнице — принимает решение. И берет телефон!
Улыбаюсь так широко, что касаюсь щеками бинокля. Мой телефон лежит на приборной панели — ждет вместе со мной.
Вот Граф подносит мобильный к уху… Что-то произносит… Но мой телефон молчит! Звонок не мне.
«Просто не сегодня, Крис», — успокаиваю я сама себя.
Через несколько минут у его крыльца останавливается такси. Граф — уже не медля перед тем, как закрыть дверь на ключ, — садится в машину. Без трости и без перчаток.
Раздумываю всего пару секунд — в дом к Графу все равно не пробраться, а узнать, что он задумал, очень хочется, — и, подождав, пока такси свернет за угол, включаю фары и еду следом.
Стараюсь держаться подальше от такси. Пару раз теряю Графа из вида, но, к счастью, быстро нахожу его — улицы пустынны. Вот так, плутая по кварталам, мы оказываемся на окраине. Граф выходит возле неприметного клуба с красной сверкающей, как бенгальские огни, вывеской «Жесть».
Он жмет охраннику руку — и я невольно приподнимаю бровь. Роджер столько времени следил за Графом, а об этом клубе — ни слова, ни фото.
Распускаю волосы, взъерошиваю их руками. Шарю в бардочке в поисках помады — и накрашиваю губы. Чуть помады на запястье — и уже наношу на щеки румяна, а то я жесть, какая бледная. Расстегиваю верхнюю пуговицу блузки. Задумываюсь — и расстегиваю еще одну, теперь виден даже край белого лифчика. Жаль, что в джинсах, — не в юбке, но кто ж знал…
Надеваю лучезарную улыбку и сквозь компашки мерзнувших возле клуба любителей ночной жизни, походкой от бедра двигаю в сторону входа.
Просто войти в клуб не получается.
— Сегодня мы работаем с часа ночи, — останавливает меня охранник.
Удачное стечение обстоятельств — в набитом битком клубе вряд ли я смогла провести и минуту. Море танцующих тел — это еще хуже, чем вокзал.
— Я с Графом! — заявляю как можно увереннее.
— С кем?!
Он явно услышал меня, но понятия не имел, кто такой Граф.
— С тем засранцем, который должен был подождать меня у входа, а сам только что вошел в клуб, — не переставая сверкать улыбкой, я повторяю рукой жест, которым Граф приглаживает себе волосы.
Не знаю, что, в итоге, сработало: моя улыбка, или слово «засранец», или край моего лифчика, который в ультрафиолетовом свете стал пронзительно голубого — цепляющего взгляд — цвета… Но охранник открыл передо мной дверь.
Интерьер клуба «Жесть» оправдывал свое название. Пол, стены, двери — все было обито кусками жести. Возле гардеробной стоял Дровосек из «Изумрудного города» — с таким огромным топором, что курку я решила взять с собой.
Занимаю место за барной стойкой в глубокой тени. Пока нет посетителей, зал и небольшая сцена просматриваются отлично. Графа нет.
Парень в косухе проверяет на сцене микрофон. Официанты расставляют на столиках миниатюрные металлические вазочки в форме пирамиды. В вазах — розы из проволоки.
Замечаю женщину, которая вполоборота ком не сидит в полутени, на свету — только ее ладони. Они притягивают внимание — изящные запястья, длинные тонкие пальцы без колец. По рукам поднимаюсь взглядом выше — строгий, элегантный темно-серый пиджак наброшен на легкое платье нежно-розового цвета. Светлые волосы аккуратной линией заканчиваются у лопаток. Кто она? Администратор? Перед ней на столике — раскрытая папка с бумагами, рекламные брошюры, блокнот, мобильный. Она постукивает прорезиненным наконечником карандаша по краю папки — ждет, торопится. И я представляю, как вот также, в похожем баре, — в котором, разве что, было поменьше жести — сидел Глеб в ожидании визита таинственного незнакомца.
Этот звонок раздался, когда Глеб стоял посреди ночной улицы, в буквальном смысле слова не зная, куда сделать следующий шаг. Он только что вышел из барака, куда когда-то заходил с ломом, а назад его уже выносили.
Барак словно вымер. Не горела ни одна лампочка, не было слышно ни звука человеческого присутствия. Глеб бродил по этажам, от одного прямоугольника лунного света на полу — до другого. Поскрипывали старые гнилые доски под ногами, где-то с крыши капала вода. Дергал за ручки дверей, прислонялся ухом к прохладному дереву — есть ли кто в квартире. Потом обошел дом по периметру, заглянул в окна. Никого. Словно он ошибся бараком. Но ошибки не было.
Сейфа-дипломата, как он убедился пару часов тому назад, тоже не было на том месте, где он оставил его с Ксенией.
Его женщина исчезла. Единственное, что напоминало о ней, это запах духов, которым все еще пахла ее подушка в доме, где она жила с «мужем». Но даже там не осталось ее личных вещей, как обнаружил Глеб, когда проснулся на следующий день после душевного разговора с мужиком.
Все еще словно пьяный, с сухим до боли горлом, «песком» в глазах, он ходил, щурясь, по комнатам, ощущая себя животным, — кем-то вроде больного птеродактиля с переломанными крыльями — и пытался отыскать доказательства существования Ксении.
Затем растормошил храпящего мужика. Спросил о кольце. Тот осипшим голосом пробормотал, что в последний раз видел его на руке Ксении — и снова отключился. Тогда еще казалось, что ее можно найти. Она же человек, не иголка в стогу сена…
Но прав оказался «муж» — Ксения была ветром. Глеб стоял возле пустого барака, в полной темноте, и с закрытыми глазами легонько поворачивал голову то одну сторону, то в другую, подставляя лицо и волосы холодному ветру. Она словно ласкала его… И потихоньку сквозь стену забвения стала просачиваться мысль: если не получается быть с ней в этом, реальном мире, возможно, ему стоит поискать Ксению в другом…
Впервые со дня ее исчезновения Глеб почувствовал что-то, напоминающее покой. И вдруг — эта резкая, назойливая телефонная трель. Глеб и забыл, что в кармане его куртки лежал телефон. Да и батарейка давно должна была сесть…
Номер не определился.
Глеб поднес телефон к уху. Он знал, что это не Ксения — почувствовал.
Мужской голос назвал место и время.
Глеб посмотрел на часы. Он успевал.
По указанному адресу находилась забегаловка с грязными окнами и погнутыми перилами. Глеб заказал чашку чая и сел за столик у окна — чтобы его было видно.
Он сразу понял, что вошедший человек ищет его, — еще до того, как они встретились взглядами. Молодой парень — на вид, его ровесник — с волевым выражением лица и разорванным ухом. В черной куртке мотоциклиста. Со шлемом, зажатым под локтем. При виде его у Глеба в солнечном сплетении будто кончиком ножа ковырнуло — и продолжило болеть.
Парень сел напротив Глеба. Достал из шлема черный целлофановый пакет и положил рядом с чашкой чая. Глеб почесал переносицу.
— Что это?
Мотоциклист кивнул на пакет, мол, взгляни.
— Деньги? — не шелохнувшись, догадался Глеб. — Скажи ей, мне нужно кольцо — то самое, которое я должен передать нашему с ней ребенку. Она обещала мне это.
Мотоциклист покачал головой.
— Не ищи ее.
— Не буду. Сама меня найдет.
Глеб встал из-за стола и, не оборачиваясь, ушел.
— …зать?
— Что, простите? — таращусь на официанта, возникшего как из воздуха.
— Хотите что-нибудь заказать? — повторяет он.
— Э… Да… Воду без газа.
Он уходит, а мое внимание снова привлекает блондинка в розовом платье. Теперь рядом с ней сидит мужчина, который смотрит на нее, а не на блокнот, куда красавица настойчиво тыкает наманикюренным пальчиком. Она не выглядит роковой женщиной, но, наверняка, всегда добивается своего. Если даже я на нее пялюсь, что же говорить о мужчинах…
Ощущаю, что на меня словно что-то начинает давить, и обнаруживаю, что пропустила момент, когда клуб открылся для посетителей. Кончики пальцев мгновенно похолодеют. Черт с ним, с Графом. Пора сбегать. Встаю, нащупываю в темноте сумочку, и краем глаза замечаю, что блондинка тоже стала собирать вещи.
