Просто о любви (Две половинки) - Алюшина Татьяна Александровна (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
— Слава, что здесь удивительного? — продолжая поглаживать Стаську, сказала Сима. — Ты никогда не жила с мужчиной. С любимым мужчиной. Да и примера нормальной семьи у тебя перед глазами не было. Родителей ты практически не видела, только и побыла в семье, когда стала жить со мной и Евгеньюшкой. Но ты уже большая была, сформированная личность, а надо бы с младенчества, видеть и учиться на примере мамы-папы. Да что там!
— Их пример тоже хороший! — сказала Стаська, окропив тетушкин затылок непрошеными слезами. — Они вон как друг друга любят! И защищают, оберегают, поддерживают, как одно дыхание! Я только это не рассмотрела девчонкой, слишком мало их видела.
— Ну-ка! Хватит мокроту разводить! — приказала Сима, расцепляя Стаськины объятия и вытирая ей слезы. — Давай посидим и спокойно, без эмоций все обсудим! Мне видится, что надо спасать ситуацию.
— Давай! — рассмеялась сквозь слезы Стаська. — Давай спасать эту самую ситуацию! А то я без Больших долго не протяну! Усохну!
Усталый доктор Иванов вышел из операционного блока после многочасовой операции и направился к ожидающим его Степану и Ольге Львовне:
— Операция прошла успешно, — сказал он, обращаясь к Ольге Львовне, — теперь все зависит от реабилитационного периода.
— Спасибо, доктор! — прижав ладошки к груди, заплакала Верина мама.
Иванов кивнул, положил руку Степану на плечо и слегка надавил, приглашая следовать за собой.
— Я поговорю, узнаю детали, — ровным, спокойным тоном, чтоб не напугать, предупредил Степан Ольгу Львовну и пошел за врачом.
Доктор привел его в свой кабинет, опустился тяжело в кресло, вытянул с облегчением ноги и кинул на столешницу хирургическую шапочку, которую все это время держал в руке.
— Ну что, Степан, — не фонтанируя оптимизмом, стал говорить он. — Опухоль я удалил вместе с почкой, метастазы убрал…
— Но? — понял Степан его настрой.
— Есть и но! — признался Иванов. — Осталось у меня ощущение, что не все так хорошо, как хотелось бы! Сам не знаю, но интуиция меня не подводила. А тебя?
— И меня, — вздохнул Степан.
— То-то и оно! — поддержал в свою очередь вздохом доктор. — Ты с раковыми дело имел?
— Случалось пару раз.
— Тогда знаешь, что от операции далеко не все зависит. Это такая гадость, как вирус, собственно, по последним исследованиям, предполагается, что это вирус и есть. Словом, можно чистенько все и удалить, но шансов, что он вернется, предостаточно. Метастазы я удалил, хорошо не четвертая стадия. Ковырять ее не стал, а сейчас думаю, может, и зря. Левая почка опухолью и метастазированием не задета, естественно, увеличена из-за перегрузок, но здоровая, чистая, мочевые протоки в порядке, и артерии чистые, и надпочечник левый. Может, стоило позвоночник тщательнее просмотреть, но у нее сильная кровопотеря была, и ослаблена она, не хотелось затягивать. Характер, к сожалению, у нее не боевой, с таким рак трудно победить.
— Я не сказал Вере, что у нее рак, — сообщил Степан.
— И правильно, — согласился доктор Иванов, — я тоже скажу при выписке. Все, что мог, сделал, встанет на учет к онкологу, пройдет серьезное обследование послеоперационное, даст бог, обойдется. Сам понимаешь, сейчас все зависит от того, как пройдет восстановление после операции. Посмотрим.
— Спасибо, — поблагодарил Степан. — Ты посоветуй, с какой у вас тут сиделкой можно договориться.
— Идем, — встал с кресла Иванов. — Я тебя представлю. Зарплаты нам повысили, но не настолько, чтобы от сверхурочной работы и денег отказываться. Я-то и глаза не закрываю, когда младшему медперсоналу доплачивают, а то побегут они у меня! Да что я тебе объясняю! Сам знаешь!
— Знаю, — невесело вздохнул Больших.
С санитаркой, а заодно и с медсестрой Степан договорился и заплатил вперед. Ольге Львовне вкратце описал, как прошла операция, что сделано, умолчав, разумеется, о сомнениях доктора Иванова, — все успешно и удачно, теперь главное уход, уход и настрой на выздоровление!
Ему давно пора ехать к заждавшейся сестре. Завтра у него дежурство, и если обойдется без дальних выездов и вылетов, не так уж часто и случающихся, то послезавтра он приедет, проведает Веру.
— У вас столько хлопот, Степан Сергеевич, а мы тут со своим горем! — невразумительно попыталась или поблагодарить, или что-то сказать Ольга Львовна.
— И что? — ровно спросил Степан.
Ему до зубовного скрежета надоела эта хрень с оправданиями, лепетаниями, просьбами о помощи, и подчеркиванием, как неудобно и неприятно им просить, и извинениями бесконечными.
Ну, пусть озвучит, что хотела сказать, за себя и за Веру!
— Может, не стоит вам беспокоиться, у вас столько дел и забот, когда сможете, тогда и навестите Верочку…
— Вы еще добавьте, «если захочу», для полной обоймы! — не выдержал-таки, дал немного слабины раздражению Степан и тут же пожалел. — Ладно, Ольга Львовна, идемте, я подвезу вас к метро. Извините, но домой довезти не успеваю.
— Что вы, что вы! — забеспокоилась она. — Это вы меня извините, я что-то не то сказала.
— Ничего, я понимаю, — успокоил женщину Степан. — Я послезавтра приеду, посмотрю сам, как она после операции.
Сам посмотрит, опытным глазом, каковы шансы, каков ее настрой.
Степан практически всегда безошибочно видел, кто из больных и как быстро поправится. Тут доктор Иванов стопроцентно прав — все зависело от характера, желания и жизненной силы пациента. Один мог с простым аппендицитом проваляться месяц, переходя от осложнения к осложнению, с незаживающими швами, болями, гноением, а другой на третий день после сложнейшей операции вставал и сам шкандыбал по стеночке в туалет!
Таких через неделю уже выписывали, и швы у них заживали, как миленькие, и чудеса исцеления демонстрировались врачам с улыбкой! Еще и анекдотец напоследок расскажут, развеселя все отделение!
Он сам посмотрит, тогда поймет, насколько растянется Верино выздоровление.
Высадив Ольгу Львовну у метро и попрощавшись, он позвонил Стаське.
— Ну как тебе, полегчало, Больших? — спросила она участливо, выслушав известие об операции.
— Немного. Послезавтра посмотрю сам, тогда точно знать буду, как она.
— Как все люди после операции, — предположила Стаська. — Больно, страшно, противно, домой хочется, а впереди долгий процесс выздоровления. Главное, что жива и удалось удалить опухоль. Теперь все хорошо будет!
— Надеюсь, — осторожничал Степан.
А Стаська неожиданно спросила, избегая дипломатии, прямо:
— Степан, ты себя в ее болезни обвиняешь?
Нейтральным, ровным тоном, не утверждая, не вынося вердикта, предположила.
— Не в болезни, — признался он, — а в том, что не заметил заболевания. Если бы я раньше увидел ее недомогание и настоял на обследовании, все прошло намного легче и проще.
— И закончилось тем же, — предположила Стаська, рассуждая, — операцией! А как можно по внешнему виду определить, что человек болен раком?
— По симптоматике, — пояснил Степан, сворачивая на улицу, ведущую к Анькиному дому. — Слабость, боли определенного характера в зависимости от пораженного органа, жалобы, недомогания, да много всякого.
— Ну хорошо, а если человек старательно скрывает от окружающих свое состояние? Не жалуется ни на что и не показывает, что у него что-то болит? — допытывалась Стаська.
— Трудно, но можно, если быть внимательным! — настаивал на вынесенном себе приговоре Больших.
— Да, — согласилась Стаська, но обвинений не поддержала. — Если это родной и близкий тебе человек, с которым ты живешь, тогда можно заметить, если очень внимательно смотреть.
— Ты это к чему, маленькая? — заподозрил в ее расспросах скрытую подоплеку Степан.
— Да к тому, что подозреваю я, Больших, изводишь ты себя излишним самоедством! Вот ответь, честно, подумай: ну хорошо, заподозрил ты неладное раньше, договорился со всеми возможными врачами на предмет обследования Веры, она бы тебя послушалась и побежала анализы сдавать? Или ты ее стал за ручку водить по кабинетам? Насколько я понимаю, пока ее до края не приперло и «скорая» не увезла, она в больницу по собственной воле так и не дошла. А при наилучшем раскладе, если бы ты раньше заметил ее состояние и обследования все она прошла и в больницу легла, ты бы себя тогда не винил? Диагноз по-любому остался прежним, и что, ты бы себя не корил?
