Дитя любви - Дрейк Анджела (читать книги .TXT, .FB2) 📗

— Да. И вы согласитесь?

— Да будь я проклят!

— Не любите Брамса?

— Напротив. Мне безумно нравится и он, и его музыка. Поэтому я и не хочу, чтобы записи его произведений лежали в конфетной коробке, на которой мое имя будет выведено первым, мое изображение станет красоваться во всю ширину крышки, а портрета бедного Брамса не будет вообще.

— О Боже…

— Страшно, правда? Роланд пытается продавать меня, используя музыку как средство. Конечно, все великие агенты таковы. Они создают и раскручивают выдающихся личностей. Им приходится учитывать законы рынка, чтобы не разориться.

— И что вы собираетесь делать?

— Я покидаю многонациональную звукозаписывающую компанию, с которой договорился Роланд и подписываю договор с одной маленькой независимой датской фирмой. Этих ребят больше интересует музыка и композиторы, чем эгоизм звездных дирижеров и их глянцевые имиджи!

Тэра тут же подумала о Соле. Не в его ли огород метит Ольшак?

— Хорошая идея, — спокойно сказала она. — Так за чем же остановка? Только не говорите, что они собираются заплатить вам гроши.

— Нет, не гроши. Все справедливо.

— Значит, вы расстанетесь с Роландом?

Ольшак выглядел задумчивым и немного грустным.

— Не знаю. Мне действительно нравится Роланд. Но… — Он пожал плечами.

— Вы всегда были идеалистом, — сказала Тэра. — Помните наш разговор в Танглвуде несколько лет назад? Мы обсуждали проблемы, которые возникают у дирижера, приступающего к симфониям Моцарта.

— О да! — сказал он, глядя на Тэру с таким видом, словно старался запомнить ее на всю жизнь.

— Когда речь заходила о музыке, вы становились настоящим романтиком.

— Это так, — согласился Майкл. Внезапно его лицо осветила озорная улыбка. — Вы, конечно, знаете, что я тогда влюбился в вас?

— Я догадывалась о чем-то подобном.

— Вы смеетесь надо мной. Но это правда, я влюбился.

Тэра ощутила в его слегка шутливых словах теплоту, искренность, дружелюбие и огромную признательность. В последние месяцы, когда Алессандра уехала, а Сола часто не было дома, ей очень не хватало любви и понимания.

— Пойдемте на воздух, — вдруг сказал он. — Тут душно.

Они шли вдоль Комптон-стрит навстречу ярким огням Кембриджской площади. Бледно-чернильное небо над их головами светилось миллионами огней. Ольшак взял ее под руку. Это был жест дружбы и защиты, и она не стала противиться.

— У вас было счастливое детство, Майкл? — вдруг спросила она.

Он на мгновение задумался.

— Да, пожалуй… Хорошие родители, желавшие мне добра, но не слишком опекавшие. Красивый дом, музыка, бейсбол… И две надоедливые сестры-близняшки. Да, хорошее детство. А что?

— Детство Сола было беспросветно-печальным и одиноким. Его, сироту, воспитывал холодный и равнодушный дядя. — Она помедлила. — Наверное, поэтому ему так нужны слава и постоянное одобрение.

Какое-то время Майкл молчал, обдумывая ее слова.

— А Сол, — добавила она со спокойной настойчивостью, — несомненно, один из самых блестящих интерпретаторов музыки своего поколения.

— Извините, — наконец тихо сказал Майкл.

— Значит, больше никаких нападок?

— Нет. Послушайте, Тэра, я не собирался…

— Я знаю, вы сделали это неумышленно. По крайней мере, без желания причинить боль. Но меня это задело, потому что я люблю Сола. Очень. — Тоска по мужу заставила Тэру прижаться к Майклу: она пыталась обрести утешение в близости теплого мужского тела. — И когда он со мной, — заключила Тэра, — я живу с реальным человеком, а не с имиджем.

— Ох, Тэра… — Он обнял ее за талию. — Я должен валяться у ваших ног и умирать от стыда!

— Дорогой Майкл, вы по-прежнему безнадежный романтик.

— Да, — улыбнулся он. — А давайте-ка спустимся в метро, поедем на Трафальгарскую площадь и выкинем что-нибудь. Например, усядемся верхом на каменных львов!

Но Тэра, благоразумно вспомнив про свои туфли на высоких каблуках и неродившегося ребенка, лезть на львов не пожелала. Вместо этого она уселась на краю фонтана и стала любоваться статуей Нельсона на верхушке знаменитой колонны.

Ольшак сел рядом и просто, без всякой двусмысленности обнял ее.

— У тебя есть девушка? — спросила она. — Или ты женат?

— Жены нет. Но я встречаюсь кое с кем. Она симпатичная. Виолончелистка из Бостонского симфонического.

— И где она сегодня вечером?

— Где-то на Ближнем Востоке. У них гастроли.

— Значит, оба мы бедные, покинутые души.

— Похоже на то.

— Ох, Майкл… — вздохнула Тэра, склоняя голову ему на плечо.

— Я думаю о тебе последние несколько месяцев, — сказал он. — С тех пор, как снова увидел тебя в Манчестере в начале лета.

— Неужели? Я тебя не видела.

— На твоих семинарах я прятался в заднем ряду и был в большой фетровой шляпе, скрывающей кудри. Ты просто не узнала меня.

— Глупый мальчишка! Я бы не возражала!

— Нет? Не возражала бы, чтобы тебя крадучись выслеживал рыжий увалень с кровоточащим сердцем, десять лет назад влюбившийся в замужнюю женщину?

— Прекрати! — засмеялась она.

— Все в порядке. Я не опасен. Но я всегда испытываю глубокое волнение, когда вижу твои фотографии в газетах или на обложках дисков.

Тэра вздохнула.

— В чем дело? — беспокойно спросил Майкл, немного отстранился и посмотрел ей в лицо. — Тебе грустно?

— Чуть-чуть. Я в легком замешательстве. Знаешь, Майкл, когда тебе стукнет сорок, ты тоже загрустишь.

— О'кей, — решительно сказал он. — Рассказывай. Это из-за твоей карьеры? Игра Люси разбудила в тебе старые воспоминания? Ах, Тэра, какая трагедия, что эта авария сломала тебе карьеру!

— С моей карьерой скрипачки покончено, но я по-прежнему творю музыку. И это единственное, что имеет значение, не так ли? Я помню то, что ты говорил в Танглвуде.

— Да. И я не передумал. — Он осторожно погладил ее волосы. — Все будет хорошо. Что бы ни случилось.

— Надеюсь, — вздохнула она. — А грущу я главным образом из-за дочери. Год назад она поехала в Испанию, влюбилась в богатого винодела и через несколько недель вышла за него замуж. С тех пор я видела ее только однажды.

— Она счастлива?

— Думаю, да. Он прекрасный человек.

— Но?

— Право, не знаю. Я возлагала на нее такие надежды… Думала, что она совершит что-то выдающееся, дерзкое… — Она засмеялась. — Звучит немного театрально, правда? Понимаешь, ей хотелось выступать в международных соревнованиях по конкуру. Мы с Солом волновались, зная опасности конного спорта. А теперь она утратила стимул. Когда я в последний раз видела ее, вообще не было разговора ни о какой карьере. Она просто хотела быть со своим мужчиной.

Майкл внимательно слушал и время от времени кивал.

— А теперь, когда Алессандра оставила мысль о конкуре, я испытываю разочарование в ней. — Тэра тряхнула головой и грустно улыбнулась. — Глупо, да?

— Нет. Это вполне естественно. А что думает Сол?

Тэра ощутила внутри ледяной холод.

— Не знаю, — горько сказала она.

В какой-то степени это было предательством. Посторонний человек не должен знать, что муж что-то скрывает от нее. Но Тэра догадывалась: Майклу можно доверять, он с уважением и пониманием отнесется к ее откровенности и сохранит тайну.

Тэра вновь ощутила теплоту и признательность к своему рыжеволосому спутнику, с которым так легко делиться сомнениями и переживаниями.

— Знаешь, — задумчиво сказала она, подставляя пальцы под брызги фонтана, — когда я была моложе, то думала, что человеку с возрастом становится легче разделять чувства с близкими людьми, что он привыкает говорить даже о самых сложных и деликатных вещах, никого не задевая. Верила, что с годами все становится проще. А вместе этого… — Она махнула рукой.

Майкл встал, потянул Тэру за руку и заставил подняться.

— Где твоя машина? — спросил он.

— Дома, в Оксфордшире. Меня привез Роланд.

— Уже слишком поздно возвращаться на поезде. Пойдем ко мне в гостиницу.