Лучший друг девушки - Кауи Вера (читаем книги .TXT) 📗
– Значит, вы тоже это заметили? – Во взгляде Джеймза мелькнуло уважение.
– Самое интересное, что и Дэвид обратил внимание на состояние Дианы, – вот только непонятно, что заставило его промолчать об этом.
Видимо, так ему было удобнее, сама себе ответила Тони. Краем глаза она заметила тогда, что Дэвид, сидя неподалеку, по всей видимости, был поглощен журналом или конструкцией одного из своих действующих игрушечных автомобилей, но она точно знала, что он как губка впитывает в себя каждое слово. Дэвид мог сделать вид, что он чем-то ужасно занят, но Тони не могла избавиться от чувства, что прямо над его головой неустанно вращается огромный диск радиолокатора, улавливающего любые сигналы и тут же передающего их в компьютер его мозга, где они, добротно отсортированные, поступают на хранение в долгосрочную память. Ко всему прочему, Дэвид был на удивление умен, чем явно отличался от своей сестры, которой все давалось упорным и кропотливым трудом, словно она оказалась последней в очереди за мозгами. Из Харроу о нем поступали только отличные отзывы, само собой разумелось, что после школы он поступит в Кембридж, где ему уже уготовано первое место по знаниям.
Более всего Тони беспокоило то, что в отличие от Дианы, которая легко поддавалась своим чувствам, у Дэвида они вообще отсутствовали. Еще с колыбели он напоминал маленького, углубленного в себя, познавшего что-то никому неведомое Будду. Став подростком, он выглядел старше и умнее большинства своих сверстников, фигура же у него – Тони увидела его в тонюсеньких, едва прикрывавших тело плавках – через год-другой обещала быть совершенной: широкие плечи, мощный торс, узкие бедра, длинные ноги. Дэвиду не нужно будет переживать из-за пятен на коже или из-за жировых складок; симпатичный подросток, он станет потрясающе красивым мужчиной.
– Бедная Диана, – думая об этом, повторила Тони, затем вздрогнула, когда из-за жалюзи до нее донесся резкий шлепок. Как от сильного удара ладони о дерево. Тони тотчас представила себе картину: стоя за своим огромным письменным столом чуть наклонившись вперед, Билли с багровым лицом изрыгает проклятия в адрес Ливи; та, застыв, молча, с побелевшим от страха лицом, покорно выслушивает их.
Ради всех святых, Ливи! Да схвати же ты наконец лампу со стола да хрясни его по башке! Почему ты позволяешь ему так с собой обращаться? Подними свой голос! Заткни ему глотку хоть одним – да миллионом слов, если понадобится! Эти пожелания столь явно отразились на лице Тони, что Джейзм без труда прочел их.
– Не сделает она этого, – сказал он негромко. – Какой бы дорогой ни была цена, а Диана не единственная трагедия в этом доме, у нее не хватит мужества отказаться от своей роли общественного идола, даже принеся в жертву этому собственную душу.
Тони промолчала. То, что сказал Джеймз, было сущей правдой..
В кабинете мужа Ливи стояла перед огромным столом, как проштрафившаяся ученица, вызванная к директору, чтобы выслушать приговор о своем изгнании из школы. Взгляд ее был неподвижен и устремлен в точку где-то поверх головы Билли. Едва Тони уехала в аэропорт – Ливи упросила ее встретить Билли, надеясь, что сестре удастся хоть как-то смягчить его гнев, – она приняла несколько таблеток валиума. Еще две приняла, когда услышала шум подъезжающей машины, поэтому ударная волна гнева Билли прокатилась как бы над ее головой, только краем зацепив ее. Она слышала его голос, понимала, что резкие, злобные, пропитанные ядом слова – она плохая мать, самовлюбленная сука, которая только о себе и думает, – должны были разить в самое сердце, но острота этих обвинений была приглушена. Валиум служил надежным буфером между ними и чувством вины, которое подобные тирады могли бы в ней вызвать. Она уже давно сообразила, что выдержать его гнев может только одним: вовсе не реагировать на него. Возражать ему – как будто она была способна на это – значило бы подбрасывать дров в костер; плакать – вызвать его презрение. Молчание же он принимал за осознание своей вины.
– ... в мое отсутствие ты должна всем этим заниматься! – Теперь Билли уже орал во всю глотку. – Мне надоело каждый раз возвращаться домой к очередному кризису. Что же ты делаешь целыми днями?
Громовые, лающие раскаты его разъяренного голоса, не будь валиума, как кувалдой садили бы по ее ушам.
– Видит Бог! – орал он. – Мне осточертели и ты, и этот твой нескончаемый кавардак, мне надоело всякий раз расхлебывать кашу, которую ты по глупости своей завариваешь!
Обвинение в беспорядке было явно несправедливым, и она уже открыла было рот, чтобы возразить ему. У нее всегда во всем был порядок. Беспорядка ее мать никогда бы ей не простила.
– Да я о детях твоих говорю, неужели не ясно! Старшая дочь уже давно бросила тебя и вообще куда-то исчезла, теперь твоя младшая дочь решила с голоду подохнуть, но стать похожей на тебя!
– Я такая, какой ты хотел, чтобы я была, – заплетающимся языком ответила Ливи, – и делала всегда только то, что ты хотел... так что же, мне перестать теперь это делать?
– Правильно, давай все валить на меня... Я, конечно же, во всем виноват!
Голосом, как бичом, он беспощадно разил ее.
– Тогда что же ты хочешь, чтобы я сделала? – тупо спросила она, одурманенная таблетками валиума.
– Ты уже давно сделала это! – тоном обвинителя злобно прокричал он. – Своим полным бездействием! Наглотавшись этих идиотских таблеток! Тем, что вовремя не обратила внимания на свою дочь, позволив ей чуть не умереть с голоду. А мне теперь расхлебывать! Диану, естественно, необходимо немедленно отсюда увезти. Ей нужна профессиональная медицинская помощь. Я позабочусь, чтобы это произошло как можно раньше. Скажем, что она подхватила какой-то вирус и нужен специалист, чтобы поставить правильный диагноз. Это уж твоя забота. Ты сама знаешь, кому звонить и что сказать, чтобы в прессу просочилась только нужная нам информация, поэтому смотри, не провали хоть это дело. – Голос его снова уподобился громовому лаю. – Мы оба, естественно, поедем с ней, покажем, что наша семья крепка, как никогда. Не хочу, чтобы в нас тыкали пальцами, чтобы плели разную чепуху за спиной, – это тебе хоть понятно?
Ливи послушно кивнула. У нее было такое чувство, что она смотрит в бинокль с обратной стороны: Билли казался совсем крохотным и очень далеким. Но от реальной его близости она задыхалась, как от густого, черного дыма.
– Присмотри за тем, чтобы все было упаковано к прибытию воздушной «скорой помощи». Я позвоню в Майами, чтобы они там были готовы к приему больной. Ты знаешь, как вести себя. У тебя роль терзаемой неведением матери, озабоченной случившимся, не находящей себе место от волнения. Сценарий я сам напишу, тебе останется лишь быть убедительной и назубок выучить роль. Я ясно выразился?
Ливи снова послушно кивнула, подчиняясь приказу своего повелителя.
– Тогда убирайся с глаз моих долой, пока я не брякнул чего-нибудь, о чем впоследствии придется пожалеть! – Проорав это, он повернулся к ней спиной.
9
Дэвид глубоко затянулся сигаретой, начиненной марихуаной, до отказа наполнив свои легкие первосортным наркотиком, а остаток дыма выпустил тонкой струйкой из ноздрей, после чего удовлетворенно промычал:
– Мммммммм...
Напарница вынула сигарету из его обмякших пальцев и тоже затянулась, но не столь глубоко, так как еще не достигла его уровня наслаждения марихуаной. Закашлявшись так, что на глазах выступили слезы, и просыпав при этом часть содержимого сигареты, она вернула ее ему.
– Фу, гадость какая, – прохрипела она, – никак не могу к ней привыкнуть. Совсем не похоже на обычные сигареты. Зачем тебе это нужно? Мне казалось, что после всего, чем мы занимались в течение часа, ты будешь как выжатая губка, я уже не говорю, что полностью расслабишься.
– Марихуана – это как бы завершающий штрих, вот и все.
– Ну не знаю, лично я точно как выжатая губка. Не представляю, как тебе это удается, – она легко дотронулась до него пальцами, – да еще разными способами.
