Пари (СИ) - Бортникова Лариса "Брынза Ляля" (читать книги полные txt) 📗
Глава двадцать шестая
Коротенькая лирическая остановка на долгом пути к развязке.
— Топографический кретинизм вещь неприятная. Думаю ты умудрилась съездить аж до Рязани. — Андрей мерзко ухмылялся, а мне хотелось повиснуть у него на шее.
— Кризис на мировом топливном рынке. Нефть дорожает. Нефтепродукты заканчиваются. Переходим на подножный корм и солнечную энергию. — объяснила я, проходя вовнутрь.
— Ну и где картина? — он сделал вид, что его интересуют мои художества.
— Не картина, триптих. Опоздал, Андрюшенька. Я пожертвовала его дяденьке из Вольво, в качестве добровольной компенсации за бензин.
— Уверен он оценил шедевр по достоинству? — Андрей ненавязчиво толкал меня к двери в спальную комнату.
— Ммм, можно сказать что оценил- я мотнула головой — он замер в восхищении, и пока я не скрылась за горизонтом так и стоял замерев, не обращая внимания на задевающие его грузовики. Великая сила исскуства. Что с ним случилось потом — не знаю.
— Жаль, я так хотел взглянуть. Ты говорила, там было что-то о суетности бытия. — Он усадил меня рядом с собой на кровать и опять же ненавязчиво занялся стягиванием с меня свитера.
— Что то типа того. Три больших зеленых мужских члена с красными крыльями на черном фоне. Колоритно!
— Ой. — он приостановил процесс раздевания — Зачем же три?
— Ну какой же ты непонятливый. Это же триптих. Значит всего должно быть по три. — Я на секунду задумалась и сняла свитер сама. — Спроси еще почему зеленые…
— Нет я лучше спрошу почему с крыльями. — Он принялся за юбку.
— Зеленые — потому что замерзли, а с крыльями — потому что улетают в теплые края. Но ты не бойся — они вернутся. — Успокоила я Андрея и откинувшись на спину, увлекла его за собой…
Мы гуляли по ночной Москве, я и мой шотландский сеттер и все было хорошоооооо. Были звезды и фонари, были бездомные кошки и пьяные бомжи, были любопытные менты и веселые проститутки, то есть все то что можно найти в столице после полуночи.
— Все в порядке? — поинтересовался сеттер, — а то на протяжении последних двух часов я не заметил ни одного приступа иронии. Ты не больна?
— Шшш. Не буди спящих собак. Внезапно может начаться ремиссия с осложнениями. Мне тихо и мило и я довольна жизнью и собой. Андрей удовлетворенно улыбнулся.
— Это определенно благодаря мне. Видишь какой я полезный и приемлемый на практике.
— Угу, как гигиенический тампончик. Удобно и сухо. — не удержалась я.
— Такой маленький? — ужаснулся он, — Обижаешь, подружка!
Фыркнув, я потеснее прижалась к нему. Была ночь, была Москва, была весна и как это ни странно была любовь. Моя любовь!
Глава двадцать седьмая
Размышления о публицистике. Неожиданный поворот в сюжете. Как бы этот путь к развязке не затянулся… Неважно, главное- не увлекаться описаниями природы.
Нет, неужели вы и вправду поверили, что у меня все может быть в полном порядке? Нет, ну скажите, как вы могли допустить такую невероятную мысль? У меня и в порядке! Ха!
Когда с утра в понедельник я, будучи внимательной дочерью, проинформировала маму о том, что жива, здорова и не беременна, мне пришлось выслушать нуднейшую нотацию, из которой я узнала что представляют из себя тридцатилетние девушки, не ночующие дома.
(Интересно откуда моя мама набралась таких словечек?). Определившись таким образом в собственном статусе, я разбудила Андрея.
— Вставай, публицист. Уже утро. — Он с трудом уселся на постели.
— Уже? Сколько часов мы спали?
— Полтора, ну может два не более того. Достаточно.
Андрей замотал головой, застонал и залез обратно под одеяло.
— Ну нет, так не пойдет. Я полна энергии и энтузиазма. Поэтому сейчас мы встанем (с этим я спихнула его на пол), затем оденемся (я попыталась натянуть на него трусы) и поедем в офис работать. — Пока я искала в шкафу чистую рубашку, он заснул прямо на полу. Через полчаса он пошатываясь стоял в коридоре при пиджаке, галстуке и ботинках. Я критически осмотрела его с головы до ног.
— Сойдет. Только старайся держаться прямо, публицист. А то сотрудники повесят на меня какой-нибудь непристойный ярлык. Им невдомек, что по ночам можно просто болтаться по улицам, без осложнений.
— Почему публицист? — он стал медленно падать влево, и мне пришлось прислонить его к стене.
— Это мама… Она сказала, что место мне в публичном доме — поэтому ты — публицист, я публицистка и, вообще, мы здесь публицируем вовсю… — Я доволокла его до лифта, втолкнула вовнутрь и нажала на кнопку первого этажа. Лифт, зашумев, поехал вниз, а я вернулась в квартиру, где меня ждал крепкий кофе, который я с удовольствием выпила за процветание публицистики.
В офис я вошла в часов двенадцать. Первая, кого я увидела была Ленка.
— Чего тебя не было три дня? Болела? — не дожидаясь ответа, она исчезла в туалете, Я поплелась за ней. Спать хотелось ужасно.
— Какая то ты сегодня не такая. Я повнимательнее присмотрелась к Ленке. Минимум макияжа, аккуратно уложенные волосы, строгий брючный костюм… Кого то она мне напоминала? Впрочем, мне не пришлось долго раздумывать КОГО?. Дверь в туалет открылась и передо мной предстала Анжелика. Ууух! Америка пошла ей на пользу, да еще как! Настроение у меня резко упало. Бессонная ночь не сделала меня краше, и Андреева джинсовая рубашка, висящая мешком, никак не могла соперничать с кашемировым жакетом от Версаче.
— Здравствуйте. Кажется вас зовут Лариса. — промолвила Анжелика томным голосом.
— Рада вас видеть, Анжелика. Давно вернулись? — бесцветно поинтересовалась я и покосилась в зеркало. Радости увиденное не добавило.
— Уже четыре дня на работе. Но вас ведь не было? Наверняка болели? Неважно выглядите.
Ах, стерва полосато-звездная, какое ее собственно дело до того, как я выгляжу? Я слегка разъярилась.
— Свинкой с осложнениями. Старайтесь ко мне не прикасаться, очень заразно. Страшно болят уши, чешется пятачок и потом все время хочется хрюкать.
— Ах, Анжелика, не обращайте внимания, это наша Лариса так шутит, она все время несет подобную чушь. — вмешалась Ленка.
— Я поняла, уже наслышана про вас — со спокойной улыбкой ответила та. Она повернулась к Ленке и они стали обсуждать какие то новые духи, а я постояла с полминуты раздумывая, что это такое поняла Анжелика и о чем и от кого она наслышана. Настроение сошло на «нет», и опустилось на «нет-нет», когда я села за стол. Наши дамы перешли на стиль «а ля Деловая Леди тире Анжелика», а мужчины оторопело сидели по углам, переваривая происходящее. Открыв компьютер, я взяла недоделанный перевод.
— Видала? — прошипел Серега мне на ухо. Я вздрогнула от неожиданности. — Как в музее восковых фигур, типа. Все холодные, неприступные, едят ножом и вилкой и краснеют от нормального мата. До чего докатились…
— Неужели краснеют? — поразилась я.
— Все как одна в натуре. Даже Серафима.
— Действительно ужас. Что-нибудь еще?
Серега помялся, потоптался, помычал.
— Ну выкладывай. Я то уж точно не покраснею.
— Типа, твой Андрей… Ну как это, в общем, он и Анжелика… — Я не очень (все таки на мне, а не на Анжелике была Андреева рубашка) но насторожилась. — В общем они каждый день ходят вместе обедать, часами сидят и болтают в офисе после работы, и по всем признакам ты, типа, проигрываешь пари.
— Чушь! Я то уверена в обратном, так что ты, Серега, не спеши с выводами. Есть еще ровно неделя и один день. В следующий вторник тащи бабки, предпочтительно крупными купюрами. Вопросы?
Серега недоверчиво хмыкнул и удалился, а я принялась думать. Мужчины — звери ненадежные, особенно если они шотландские сеттеры, и за три дня может много чего измениться. И вообще кто сказал, что он меня действительно любит. Ах ОН сказал? Так я тоже много чего могу наговорить. И действительно, зачем ему я, когда рядом есть Анжелики, умные и прекрасные, к тому же недавно из Америки и от Версаче. Так я думала, думала, думала и додумалась до «кровавых мальчиков в глазах». Построив «кровавых мальчиков» в шеренги, и скомандовав «за мной», я ворвалась к Андрею. Представшая картина, заставила меня резко остановиться. Разведка доложила точно: Андрей, по-пудельи виляя хвостом, прыгал на задних лапках вокруг жакета от Версаче, рассыпаясь заумными словами из области негуманитарной и посему мне малоизвестной.
