Золушка à la russe: Постскриптум (СИ) - Эфф Юлия (чтение книг txt) 📗
— Я серьезно. Т-ты обещаешь? — Макс испытывающе смотрел в глаза спутнице.
Ольге стало не по себе: она перестала улыбаться и невольно посмотрела по сторонам. Мимо проходила какая-то парочка, неподалеку стояла машина с шофером, который наверняка наблюдал за ними. А Максу, полвечера ожидающему слежки, словно было наплевать на это. Он ждал ответа.
— Ты действительно хочешь, чтобы я поклялась или дала слово, ведь назад пути не будет?
— Ладно, н-не надо, — Макс поежился, как если бы замерз, и отвел взгляд.
— Посмотри на меня, — Ольга взяла его за руку, неожиданно наклонилась и поцеловала кисть, как раб господину.
Молодой человек растерялся, а девушка продолжала серьезно:
— Я сегодня тебе все уже сказала, что я чувствую и думаю. Смотри, я не буду тебе клясться, и ты тоже не клянись, — она прикоснулась к стене храма ладонью, — я чувствую, что кто-то там, наверху, меня слышит. И я не шучу: видит Бог, я хотела бы быть с тобой всю оставшуюся жизнь. Если это возможно, пусть будет так; я прошу, пусть Господь сделает меня достойной любви; а самым страшным наказанием пусть станет то, что я разлюблю и забуду тебя. Там, у иконы своей святой, я попросила, если по каким-то причинам мы расстанемся, я все равно хочу любить тебя по-прежнему. Потому что нет настоящей жизни без любви, и я только сейчас это поняла. И пусть Господь простит мне: я надену это ненастоящее кольцо в знак своей любви и верности.
Ольга протянула Максу ладонь с лежавшим на ней колечком. Он с серьезным видом, — у него немного дрожали кончики пальцев, — взял резиновое цветное колечко, поцеловал протянутую ладонь, повернул кисть, надел на безымянный палец символ бракосочетания и замер в поцелуе руки:
— И н-настоящей любви вне жизни тоже нет, — Макс обнял Ольгу, растроганный ее словами. — Я т-такой дурак. Я т-тоже прошу у Бога, чтобы я ок-казался достойным тебя и чтобы он н-научил меня, к-как надо любить. Одень мне т-тоже кольцо в знак т-того, что я д-действительно хочу б-быть с тобой и хочу исп-правиться, если я д-делаю что-то не так.
Ольга надела Максу на протянутый палец другое колечко, и «новобрачные» обнялись. Случайно или нет, ожидающая их машина издала гудок. Макс вытащил из кармана мобильный телефон и всмотрелся в цифры:
— Д-да, п-почти пять, у нас м-мало времени. Н-надеюсь, наше дерево не сп-пилили и не натянули к-колючую проволоку на забор.
— А вдруг мы не сможем забраться? — Ольга сбросила серьезный настрой по дороге к машине.
— З-залезем, — пообещал Макс, — т-только бы В-владимирыч ничего не заметил: он рано п-просыпается… Д-давай, когда все зак-кончится, здесь обвенчаемся?
— Ох, нет, я суеверна. Кстати, а ты не боишься, что я тебе надоем за всю жизнь?
— Если б-будешь танцевать для меня, т-то нет, — Макс подвигал бедром.
Назад машина ехала быстрее. Макс больше не стеснялся водителя: целовал склоненную ему на плечо голову с косичками и руки своей спутницы. А ночная радиостанция посылала в эфир нонстопом чувственную музыку, и влюбленным уже не нужно было ничего добавлять вслух.
Водитель остановил машину почти вплотную у кирпичного забора, Максим помог Ольге забраться на машину, с нее — на забор, и беглецы без особого труда спустились по лапам Кривого Дерева, вниз, к начинающей влажнеть от утренней росы траве. Желая продлить ночь и наверстать ощущения, на которые не хватило времени, влюбленные еще долго стояли у шершавого теплого ствола, словно превратившись в еще одну ветвь. И ни Макс, ни Ольга не заметили, как всего спустя четверть часа чья-то тень мелькнула в глубине сада, замерла на мгновение и осторожно удалилась.
Для остальных побег остался незамеченным.
48
Простых яиц
Ты больше, Ряба, не неси:
Я передумал.
Как ни старался директор проекта, Константин Стрэн, избежать праведного гнева Маргариты Павловны, она сама его нашла, приехав к нему домой в воскресенье утром. Светлана, супруга Стрэна (которую разъяренная фурия оттолкнула на пороге, чтобы ворваться в квартиру), весь скандал пробыла на кухне, за закрытой дверью, опасаясь выйти и попасться под горячую руку страшной во гневе жены банкира и вздрагивая от каждого крика и звуков разбиваемых стеклянных предметов.
В воскресенье вечером бледный, потрепанный и всю дорогу дымящий сигаретами продюсер вернулся в Дом.
— Ну как? — были первые слова перенервничавшей в ожидании Веры, когда шеф зашел к ней в комнату.
— Надеюсь, хуже не будет, — продюсер покачал устало головой, — еле успокоил. Сначала пришлось пообещать не выпускать больше таких материалов. Потом она потребовала, чтобы я отпустил вашу Николаеву и нашего Макса: видите ли, мальчик влюбился и не дай бог передумает. Я еле убедил ее не пороть горячку, а дать немного поработать времени: пусть их чувства пройдут небольшую проверку. Тем более, Макс наберется опыта.
— А при чем тут Макс? — удивилась менеджер, — он даже не родственник вашей Маргарите Павловне, как я поняла. Пусть уходит — найдем другого оператора. А этого вашего Карамзина-младшего женим, какие проблемы, не понимаю? Девушек хороших много и без Николаевой.
— Ох, Вера, Вера, — Стрэн потер виски, опять обреченно покачал головой, — как бы вам объяснить…
— Да я знаю все, мне девушки вчера все рассказали: Макс — близкий друг Артура и даже, как это, сводный, что ли, брат? Кто они друг другу, если у них родители кумовья?..
Стрэн не выдержал, он и так слушал Веру с видом уставшего профессора-экзаменатора, перед которым первокурсница несла чушь, перебил помощницу:
— Извините, Вера Александровна. Я знаю, что ваша дочь дружила с Артуром Карамзиным — вы его хорошо знаете?
— А при чем тут это? — Вера задумалась, — нет, конечно, я много о нем слышала, но дома он у нас никогда не был…
— Все понятно. Не буду вас разочаровывать, — Стрэн взглянул на часы, — так что будем делать с Николаевой? Макса я как-нибудь уговорю перебраться в офис, но под каким предлогом я Николаеву выпущу с проекта?
— Придется изобретать предлог: номер с кастингом от Пуховой уже не пройдет.
— Почему? — Стрэн с трудом перевел взгляд с сигареты, которую крутил в пальцах, на Веру, — что опять случилось?
— Сегодня Оля сказала мне, что порвала приглашение и остается. Что будем делать?
— Она объяснила, почему приняла такое решение?
— Нет. Но я догадываюсь. Сегодня утром, часов в шесть, меня подняла Ника: она обнаружила, что Оли нет в комнате, ну, и мы с ней вдвоем оббегали весь дом в поисках, пока я не догадалась заглянуть в сад.
— Зачем же они там прятались?
— Нике хватило ума ляпнуть Оле, что в беседке есть камера. Думаю, поэтому.
Стрэн схватился за голову, взъерошил волосы, рассеянно глядя в пол и кусая губы:
— Все не слава богу. И что я теперь скажу Маргарите Павловне? Ваша Николаева меня в гроб вгонит. То она хочет уйти, то не хочет. Завтра выйдет выпуск о ее решении, и что, мы, в качестве поощрения, отправим ее домой вместе с Максом? А с кем я буду работать? У меня эфирная сетка на три месяца разбита вперед из-за прихоти некоторых моих, черт бы их побрал, знакомых… Сейчас лето, что я поставлю вместо проекта, если он будет закрыт?
— По договору, ваши спонсоры не имеют права замораживать финансирование до конца проекта.
— Зато имеют право сократить финансирование, — Стрэн не удержался от сарказма в голосе, — извините, Верочка, не хотел вас обидеть. Нужно подумать и сделать так, чтобы Николаева осталась. Хотя бы на месяц. Жаль, конечно, если она уже разыгранная карта, показала все, на что способна…
— А может, им свадьбу тут устроить?
— Вера! — Стрэн не выдержал и, сломав сигарету, бросил ее на стол, — ваша Николаева — это реальный залог финансирования в прежнем объеме.
— Да почему? — Вера, наконец, догадалась, что она не знает самого главного.
Стрэн медленно выдохнул воздух, протрубил аккорды неизвестные миру марша, рассеянно разглядывая Веру, и решился:
— Представьте себе ситуацию. Что на вашу Николаеву на самом деле глаз положил не какой-то там Макс из деревни Гадюкино, а Артур Карамзин…
