Любовь со вкусом миндаля (СИ) - Лейк Оливия (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
— Держи. — Поставив перед ней большую кружку с бледно-желтым отваром, бабуля Прескотт опустилась в кресло и взяла в руки спицы. Она всегда прекрасно вязала, а сейчас с энтузиазмом и ловкостью молоденькой девушки готовила приданое будущему правнуку или правнучке.
— Спасибо, — ласково улыбнулась Шэрен.
Здесь, среди этих людей, она чувствовала себя любимой и нужной. Им не нужно было что-то доказывать, объяснять или уговаривать поверить. Они знали, что она никогда не совершила бы подлости. Но бабушка, узнав о встрече с Фрэнсисом Колвиллом, все-таки задала ей знатную трепку, а возмущению не было предела, когда она услышала, какое гнусное предложение он сделал Шэрен. Слава богу, дедушка Коул вмешался и успокоил не в меру разошедшуюся супругу.
В тяжелое для нее время дедушка оказал поистине неоценимую поддержку. Хотя с ним Шэрен всегда было легко. Он слушал и сопереживал. И если бабушка старалась навязать свою волю, то дедушка давал право выбора. Джанетт Прескотт люто возненавидела Ника Хейворта. Коул Прескотт сочувственно вздыхал. Шэрен же устало прикрывала глаза, разрываясь между тихой злостью, жгучей обидой и неистребимой любовью.
Она взяла фарфоровую чашку с настоем из ромашки и, неприязненно глянув на бледно-желтое содержимое, сделала большой глоток. Желудок тут же отозвался болезненным спазмом, а тошнота подкатила к горлу. Шэрен резко вскинула руку, прикрывая рот, и перепрыгнула через ошарашенную Трейси. Добежав до раковины, ее мучительно и долго тошнило, пока внутри не осталось ничего, кроме болезненной, сосущей пустоты.
— Что с тобой? — взволнованно воскликнула Трейси.
Шэрен покраснела. Она даже Трейси побоялась рассказать о своей беременности. Испугалась, что, если тайна выйдет из этого дома, она обязательно достигнет ушей мужа, а этого Шэрен не хотела. А сейчас ей стало стыдно. Да и брошенный исподлобья строгий, неодобрительный взгляд бабушки, говорил, что скрывать от своего адвоката столь деликатное положение неразумно и вскоре станет попросту невозможно.
Шэрен опустила глаза, поджала губы, потом снова посмотрела на Трейси и, виновато разведя руками, сообщила:
— Я беременна.
— Ничего себе! — изумленно покачала головой она, но через мгновение нахмурилась и зло выругалась: — Вот ублюдок!
— Полностью согласна! — не отрываясь от вязания, поддержала бабушка Джанетт.
Шэрен укоризненно посмотрела на нее. Да, мнение о Нике у ее родни, а в особенности, у бабушки, сложилось отвратительное, но как раз-таки в том, о чем подумала Трейси, он не виноват.
— Он не знает, — стушевавшись, прошептала она.
— Не знает? — удивленно переспросила Трейси. — Шэрен! — Она подняла к потолку темные, как спелые каштаны, глаза. На друзей орать не хорошо, а на беременных друзей — совершенно недопустимо. — Ты не должна была скрывать от меня!
— Прости, я…
Трейси подняла руку, прерывая ее. Ни в объяснениях, ни в извинениях она не нуждалась. Да и думать сейчас нужно о другом.
— Ты должна рассказать мужу.
— Зачем? — встрепенулась Шэрен. — Я не нужна ему, и ребенок ему тоже не нужен.
— Ты этого не знаешь, — спокойно отозвалась Трейси. — Послушай, если ты сейчас не поставишь его в известность, а в будущем Ник каким-то образом узнает о ребенке, то он, как порядочная скотина, может, проигнорировать этот факт, а может, подать на тебя в суд. Шэрен, он запросто сможет обвинить тебя в лишении права отцовства! И будет прав, — твердо заключила она. — Ник может потребовать равноправную опеку, а с его деньгами и связями обязательно ее получит.
Трейси замолчала, заметив, как побледнела Шэрен и, взяв ее за руку, мягко продолжила:
— Ты должна быть подготовлена, сейчас закон на твоей стороне. К тому же, — она веско подняла палец вверх, — вопрос с алиментами нужно реши…
— Мне ничего от него не нужно, — оборвала Шэрен. — Ничего.
Глаза Трейси сверкнули неодобрением, а губы округлились, готовясь возразить и, как всегда, привести уйму весомых доводов. Но Шэрен твердо посмотрела на нее, взглядом отметая каждый из них. Возможно, ей было непонятно, почему Шэрен одна должна содержать их с Ником ребенка, но она-то точно знала ответ на этот вопрос.
Он не дал ей ни единого шанса оправдаться, не захотел даже выслушать, просто бросил, выкинул из своей жизни и, с несвойственным ему легкомыслием, забыл о том, что женат. И Шэрен собиралась ответить ему тем же! Забыть и ни в коем случае не показывать, как он нужен ей. Поэтому боялась встречаться практически наедине. Поэтому не хотела говорить о ребенке.
Каждый день после ухода Ника она звонила ему, пыталась связаться, надеялась поговорить, а потом случайно наткнулась на броский заголовок в журнале, заставивший сердце замереть и сжаться от болезненного спазма. В статье со всеми присущими таким изданиям подробностями рассказывали о стремительно закрутившемся романе между Николасом Хейвортом, президентом крупного финансового холдинга и некой Кристиной Ларсен, актрисой с Бродвея. Десять дней. Всего десять. Ровно столько прошло с их разрыва, ровно столько понадобилось Нику, чтобы забыть ее — Шэрен.
После этого началась пытка, жестокая и безжалостная. Шэрен с маниакальной настойчивостью закоренелого мазохиста читала нью-йоркскую светскую хронику. Благотворительные вечера, аукционы, торжественные приемы, выставки — везде был он. Неизменно в центре внимания. С каким упорством она проворачивала ножик в кровоточащей ране, имя которой — их брак!
Шэрен всматривалась в высокую статную фигуру и изученное до каждой черточки красивое лицо мужа. На четко очерченных губах с крохотной родинкой в уголке играла циничная улыбка, светловолосая голова высокомерно откинута, а рука властно обнимала за талию очередную светскую красавицу. В те дни Шэрен часто задавалась вопросом: любил ли Ник ее по-настоящему? На фотографиях он выглядел довольным и счастливым, поэтому вывод напрашивался сам собой: нет, не любил. Хотел, да! Был увлечен — тоже да. Но не более того. Если бы любил, то не забыл бы так быстро.
Ей даже удалось внушить себе, что их расставание к лучшему. Вскорости они переехали бы в Нью-Йорк, Ник окунулся бы в свою привычную жизнь, кинулся навстречу новому любовному завоеванию и вряд ли такое обстоятельство, как женитьба, что-либо изменило. А Шэрен к такому не готова и терпеть измены не стала бы, поэтому их развод скорее всего случился бы в любом случае.
Возможно, Ник, не откладывая в долгий ящик, снова женится. У него будут дети от женщины, которая ему по-настоящему дорога. А тут она, Шэрен, со своей деликатной новостью? Ник, наверняка, подумает, что она собирается привязать его таким образом, что рассчитывает на примирение или планирует влиять на него с помощью ребенка. Но ей все это не нужно. Шэрен просто хотела жить дальше, а что за жизнь ее ждет, если рядом будет любимый мужчина, но чужой, принадлежащий не ей?
Отказываясь от всего, что предлагал ей, как жене мистера Николаса Хейворта, закон, Шэрен расписывалась в том, что деньги ей не нужны и никакого расчета с ее стороны не было. Когда Трейси, получив право подписи Шэрен, переоформляла обратно на Ника банковские счета — расчетный и трастовый, — а также возвращала ворох кредитных карт, то едва сумела отговорить ее от опрометчивого и так явно демонстрировавшего обиду шага: вернуть все подарки, от драгоценностей до нижнего белья.
Сейчас Шэрен и сама понимала — это мелочно и по-детски, но тогда злость и желание доказать, что деньги для нее никогда не имели значения были сильнее здравого смысла. Да и вернуть все она бы не смогла: отдать кольца у нее не хватило бы душевных сил. Нет, она не носила их больше, но выбросить, как со своим сделал Ник, или кинуть ему в лицо, у нее не хватило бы духу. Сейчас все три кольца, как символ погибших отношений, лежали в антикварной шкатулке для мелочей, подаренной ей еще покойной прабабушкой на десятилетие. Тогда маленькую Шэрен удивил такой подарок: вещица хоть и была красивой, но для ребенка интереса не представляла, и морские камушки мама туда складывать отчего-то не разрешала, а вот сейчас и ей нашлось применение.
