Жизнь после Жары (СИ) - Стилл Оливия (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Олива вышла из подъезда как пыльным мешком саданутая. Лишь пройдя половину пути до дома Никки, она, поняв, что её увели насильно, рванулась было назад — но ребята, шедшие рядом начеку, схватили её.
— Пустите меня! — крикнула она, отчаянно мотая взлохмаченной головой, — Ярпен, пусти меня!!!
— Олив, успокойся…
— Ах, так?!
Секунда — и в её руке сверкнуло лезвие ножа. Ярпен перехватил её руку с ножом: она задрожала и выронила нож, который, упав, вонзился остриём в землю.
— Ёшки-матрёшки… — испуганно прошептала Никки.
Олива не могла плакать; выронив нож, она немного утихла, но горе, застившее разум, тяжело и вязко бурлило внутри, не находя выхода.
«Куда они ведут меня? Зачем?.. — отчаянно думала она, — Ну кто их просил соваться не в своё дело?! Вот Хром Вайт обнимает и целует меня… Зачем? Он же не Салтыков…»
— Оль, ну зачем он тебе, перестань думать о нём… — бормотал Хром Вайт, обцеловывая ей лицо.
Олива сообразила, что уже находится дома, в постели. Кипящая злоба пеной поднялась к её горлу. Она распирала изнутри, требовала выхода, подступала как блевотина…
— Пошёл вон!!! — не своим голосом взревела вдруг Олива, — Убирайся к чёрту!!!
Хром Вайт остолбенел.
— Пошёл вон!!!!! Вон!!!!! Вон отсюда!!!!!!!
Всё завертелось в глазах у Хром Вайта. Секунда — и он увидел себя, как бы со стороны, кубарем летящим вниз по лестнице.
И — душераздирающий, истеричный крик на весь подъезд — не её крик, она не могла так кричать.
— Вооооооооооооооооооооон!!!
Никки и Ярпен, сидя на кухне, тоже слышали этот крик. Потом всё стихло, и через минуту на пороге кухни появилась Олива с безжизненным и каким-то перевёрнутым лицом.
— Никки, — тихо, чуть ли не шёпотом произнесла она, — У тебя водка есть?
— Да, осталась с Гениного дня рождения...
— Наливай!
Никки нехотя достала бутылку и стопки. Олива молча налила водки себе в стакан и, не глядя, опрокинула в рот, быстро запив её кипячёной водой из кружки.
— Ещё!
Ярпен налил ещё. Олива выпила и закашлялась.
— Ох, ядрёна-матрёна…
Пришёл Даниил, сел рядом. Олива уже выпивала третий стакан.
— Чёт-то я въебала по полторахе — нихуя! — она треснула кулаком по столу, — А водка ядрёная, мать её перемать! Эхх, наливай! Выпьем за то, что ни пизды не срослось и ни хуя не удалось! И к чёрту всё, к чёрту эту жизнь, как негодную больше дрянь!!!
Даниил переглянулся с Ярпеном. Обоим было неприятно и больно видеть Оливу в таком состоянии. Но ей уже было наплевать.
— Никки, врубай музыку! КиШа! Купи отец нам маски дети закрича-али!
— Тебе нельзя больше пить, — Ярпен вылил в раковину остаток водки.
— Козёл! Мудак! Ты вылил мою водку! Ступай теперь за бутылкой, быстро!!! — она пнула его ногой.
Ярпен встал и ушёл. Олива треснула кулаком по столу.
— А ты что сидишь, моя любооовь! — она поцеловала Даниила, — Когда-то я тебя так любиила... А ты меня так и не трахнул...
Никки досадливо отвернулась.
— А чё Ярпена нет? Яарпен! Яаааарпеееен! — пьяно орала Олива, — Куда же ты пропал с водкой, сукин сын?!
Ярпен ещё был в прихожей и всё слышал. Он пытался надеть куртку, не попадая руками в рукава — Ярпен сам не знал, куда он теперь пойдёт. Однозначно не за водкой: он понимал, что Оливе пить больше нельзя.
— Ха-ха-хха!! Яааарпееен! — неслись из кухни безобразные пьяные крики, — А Ярпен меня лююююбиит! Ха-ха-ха!!!! Оооо, как он меня люююбииит! А я таакааая мрааазь!!! О-ха-ха-ха!!!
Ярпен вспыхнул до корней волос — т а к о г о он не ожидал даже от Оливы. Он пулей вылетел из квартиры — лицо его горело, словно от пощёчины. Он побежал, не разбирая дороги; больше всего на свете ему хотелось сейчас провалиться сквозь землю. Всё смешалось в голове у Ярпена; сейчас он думал только об одном: подальше от этого дома, от этой страшной, вконец обезумевшей ведьмы. Ему уже было невыносимо больно и стыдно вспоминать, как он жил с ней под одной крышей, как дарил ей свои стихи. Перед глазами его так и мелькали её взлохмаченные волосы и остриё ножа, вонзившееся в землю; в ушах так и стояли эти жуткие крики, этот дьявольский смех:
— Ха-ха-ха! Ярпен меня так лююбииит! Ха-хха-ха-хааа!!!
«Забыть, забыть всё это, как страшный сон…» — думал он, удаляясь от Садовой улицы всё дальше и дальше.
А Олива, пьяная в стельку, продолжала бушевать на кухне. Она лежала на коленях у Даниила, безобразно рыдая и смеясь, пела песни, несла какой-то бред.
— Ооо, как мне хорошо… Дайте мне ещё водки, дайте — я хочу пить!!! Купи отец нам маски — дети закричаали!.. Ха-ха-ха-ххааа!!! Он сказал, что я ему не нужна… Ха-ха-ха! Я ему не нужна! Не нужна! Не нужна!!!
— Оля… — тихо позвал её Даниил.
— Пшолнах! Какая я тебе «Оля»?! — крикнула она, — Я не Оля!
— А кто же ты?
— Я — ммеееелкий!!! Я трребую, чтоб ты называл меня «мелкий»!!!
— Хорошо, мелкий, — грустно усмехнулся Даниил.
— Я ссать хочу… — заплетающимся языком пробормотала Олива, — Отнесите меня в тулаллэт… Ик! Пжалссста…
Даниил со вздохом взвалил Оливу как мёртвое тело к себе на плечо и понёс на толчок.
— А где ттут шттаны? Ик! Сними мне шттны пжаллста…
— Ох, горе ты моё луковое…
Даниил расстегнул Оливе джинсы и, спустив с неё трусы, усадил на толчок.
— А ну, пшол отсюда! Чё сммотршь, как я ссать буду, да?
Она сделала неудачную попытку пнуть его ногой, но сама чуть не упала с толчка. Даниил, придерживавший Оливу, чтобы она не упала, отпустил её и вышел из туалета. Но как только он закрыл за собой дверь, грохот падающего тела заставил его вернуться.
Олива как труп валялась возле толчка голой жопой кверху, нырнув головой прямо в кошачий туалет.
Наутро она ничего не помнила. Голова раскалывалась, чертовски хотелось пить. Во рту было горько, от волос почему-то пахло кошачьей ссаниной. И было ещё плохо, очень плохо, скверно и мерзко на душе…
— Мелкий, — позвал над её ухом чей-то голос.
И — о, как же хорошо вдруг стало! Вот чего ей не хватало — этого простого слова: «мелкий». И ещё трёх слов…
— Мелкий, я люблю тебя, — произнёс тот же голос и чьи-то губы приникли к её губам. Олива и хотела бы обмануть себя, но не смогла: голос был не тот, и губы были не те. Она открыла глаза, и увидела, что и человек, лежащий рядом с ней, тоже… не тот…
— Но я уже не люблю тебя, — сказала Олива.
— Прости меня, — сказал Даниил, — Прости меня за то, что я так легко отпустил тебя тогда. И за всё плохое, что случилось с тобой потом, тоже прости меня…
У Оливы из глаз брызнули слёзы.
— Я давно уже простила тебя, — сквозь слёзы произнесла она, — Ты тоже прости меня за всё…
— Тебе не за что просить у меня прощения.
— Да нет, есть за что…
— За что же? — спросил Даниил.
— За то, что моя любовь к тебе оказалась ненастоящей…
Глава 62
Ярпен, ночевавший в ту ночь у себя на Сульфате, не мог сомкнуть глаз. Отвратительная пьяная выходка Оливы, её безобразные крики о том, что он... Нет, просто язык не поворачивался всё это передать. Впору было самому напиться вдрибадан, чтобы забыть всю ту мерзость. Но забыть не получалось.
«Я должен с ней поговорить, — наконец, решился он, — Это нельзя так оставлять. Пусть, наконец, поймёт... Я ей всё скажу».
Решив так он, едва дождавшись утра, поехал обратно на Садовую.
Дверь ему открыл заспанный, взлохмаченный Даниил.
— А где ты был? — удивился он, — Я думал, ты в соседней комнате спишь...
— Мне надо поговорить с Оливой, — сухо сказал Ярпен.
Даниил посмотрел на его лицо и осёкся: таким он Ярпена ещё не видел. С этими бескровными, плотно сжатыми в нитку тонкими губами, с дёргающимся мускулом на щеке, выражение худого и обычно доброго лица Ярпена было на удивление сухим и неприятным.
