Ядовитые цветы - Берсенева Анна (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Она боялась подумать о том, что влюбилась в Арсения с первой минуты – наверное, еще там, в приемном отделении, когда услышала его голос в темноте полусознания. Это было так удивительно! Лиза давно спрашивала себя, как же можно различить любовь, если понятия о ней не имеешь, – и вот любовь налетела на нее, перепутавшись с сотрясением мозга. И здесь, в склифовской палате, Лиза чувствовала себя такой счастливой, какой не была никогда в жизни.
Арсений приходил не позже восьми, и Лиза видела, что он старается не сразу идти к ее кровати. Он дотошно расспрашивал старушек о давлении, о сне и стуле, словно оттягивая минуту, когда сядет рядом с ней и они посмотрят друг другу в глаза… Конечно, он обязан был расспросить всех больных, но Лиза чувствовала каждое его движение, каждую мысль. Весь он был точно внутри ее, и она догадывалась о том, что он сделает или скажет, еще прежде, наверное, чем он понимал это сам.
И он был такой красивый! На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Да, ведь он и сам рассказывал, что его оставили в Склифе после интернатуры; значит, он год назад окончил институт. Когда Арсений садился рядом с ее кроватью, Лиза видела сначала только его глаза и не могла от них оторваться. Потом она разглядела его губы – дивную линию, напоминающую лук. Она рассматривала его, словно картину, возвращая себе в воспоминаниях каждую минуту, проведенную рядом с ним, и поэтому каждая минута растягивалась, и мысли о нем заполняли весь ее день.
Она не хотела, чтобы Арсений замечал все это. Но и сам он смотрел на нее, конечно, не как на любую другую пациентку, это не могло укрыться от Лизы. Когда их глаза встречались, взгляд Арсения становился удивленным и даже растерянным. Он как будто бы не понимал, что происходит – с ним или с нею? Лизе казалось, что он старается отвести глаза – и не может, как завороженный.
Она помнила, как прохладна была его рука в ту, первую, ночь. Каждый раз, когда Лиза вспоминала об этом, дрожь пронизывала ее, перехватывало дыхание. Она согласна была еще раз пережить ту тяжелую ночь – только чтобы еще раз ощутить его прикосновение… Она сколько угодно готова была оставаться в душной палате со старушками. Где еще она могла видеть его каждый день? Она чувствовала, что каждая новая разлука с ним – просто разлука на ночь, когда он не дежурит, – становится для нее все невыносимее, и с ужасом думала о том дне, когда ей придется выйти из больницы.
Виктор появился в палате на третий день.
– Ну, Лизонька, разве можно так! – сказал он, входя и ставя рядом с кроватью две огромных корзины – с цветами и с фруктами. – Я просто еле в себя пришел, когда узнал! Что стоило позвонить, поехать на машине? Или это у вас такие представления о социальном равенстве?
Он старался казаться невозмутимым и ироничным, как всегда, но Лиза видела, что в глазах у него тревога. Она покраснела, потом побледнела. Боже, ведь она совершенно забыла о нем за эти дни, ведь даже не вспомнила ни разу! Чувство, так неожиданно налетевшее на нее три дня назад, было таким всепоглощающим, что в ее душе и в памяти не осталось места никому. Да что там, вся ее прежняя жизнь представлялась ей сном, она ждала только тех минут, когда Арсений сядет на стул у ее кровати и глаза их встретятся…
– Как вы себя чувствуете, Лизонька? – спросил Виктор.
– Н-нормально, – едва выдавила она. – Спасибо, что навестили.
– Как же нормально – бледная, говорите с трудом! Склиф, правда, место надежное, ошибиться здесь не должны, но все же… Я уже поговорил с вашим завотделением, он тоже уверяет, что все в порядке. Бедная вы, бедная! О чем же вы думали, Лиза, разве можно переходить улицу, не глядя?
Правда – о чем она думала? – попыталась вспомнить Лиза. Она вдруг вспомнила ту учительницу географии, о которой рассказывал ей Павел. Может быть, и с ней произошло что-то подобное?
– Вам все привет передают – Паша, Гриша, Никита. Не забыли их еще? – сказал Виктор.
Конечно, Лиза их не забыла. Но какими далекими они казались ей сейчас, а ведь еще неделю назад она расстраивалась, что не может встретиться с ними! Она улыбнулась и слабо кивнула.
– Вот что, Лизонька, врач не велел вас утомлять. – Виктор поднялся. – Надеюсь, вас вскоре выпишут, тогда и поговорим. Мы ведь собирались с вами поговорить, правда?
Он прикоснулся к Лизиной руке тем же легким, неуловимым движением, каким делал это прежде, и пошел к выходу.
– Ишь, какой к тебе приходил! – заметила старушка Зинаида Ивановна. – Цветов-то, цветов! И зачем столько? Дорогие ведь, неужто деньги девать некуда?
Арсений тоже покосился на благоухающую корзину, но ни о чем не спросил, и это расстроило Лизу. Значит, ему совсем безразлично, что с ней происходит?
Она не могла думать сейчас о Викторе. Неужели она прежде сомневалась в чем-то, спрашивала себя, не влюблена ли в него? Эти размышления казались теперь Лизе смешными. Как можно сомневаться в любви, разве что-то может быть яснее этого чувства? Виктор хороший, конечно, хороший, но что же из этого? Теперь Лиза знала, что скажет ему при встрече…
Через неделю она совсем выздоровела. Лиза и сама понимала, что с легкими головными болями, которые у нее время от времени бывали, не держат в Склифе. Гуляя днем по длинному коридору, она успела насмотреться таких травм, о которых думать не могла без содрогания. Как это Арсений спокойно осматривает больных, к которым и подойти-то страшно?
За ту неделю, что Лиза провела в больнице, приехала Наташа и, конечно, тут же прибежала ее навестить. После охов и ахов, к которым Лиза уже привыкла, Наташа сказала:
– Лизуша, ты не передумала насчет Германии? Ведь я договорилась. И знаешь, с кем? С моими друзьями, Нойбергами. Это отличная семья, вот увидишь! Он профессор в Институте славистики, жена его работает в одном бюро, сыну восемь лет. По-моему, никаких трудностей у тебя там не будет. Если бы ты знала, какие они вообще все неприхотливые в Германии, просто удивительно. Детей кормят чем под руку попадется! Я тебе потом расскажу – впечатлений уйма!
Наверное, Наташа знала о Викторе, потому и спрашивала о Германии так осторожно, словно уговаривала. Лиза не хотела ее обидеть, но сейчас она могла думать только об одном: сколько времени она еще проведет здесь, долго ли еще придется ей видеть Арсения?
Она плакала по ночам, представляя, что все это кончится не сегодня-завтра и ей придется расстаться с ним – скорее всего навсегда, не бегать же за ним потом, не караулить же у входа? Этого не может быть, что им придется расстаться! Лиза рыдала в подушку, когда понимала, что так оно все-таки и произойдет и ничего с этим не поделаешь. Зачем же судьба позволила ей встретить его, чтобы тут же потерять?
Лиза часто наблюдала за ним украдкой и восхищалась каждым его шагом. Ей нравилось, как спокойно и внимательно Арсений выслушивает жалобы больных, каким сосредоточенным становится его лицо, когда привозят новеньких и на весь коридор разносятся стоны. И как он шутит с медсестрами, жуя на ходу бутерброд, – тоже нравилось Лизе. Он все делал как-то удивительно – легко и красиво, как никто другой.
Они мало разговаривали: Арсению вечно было некогда, ритм его жизни был просто сумасшедший.
«Как же можно, – поражалась Лиза, – после дня работы – да какой работы! – дежурить еще целые сутки?»
Она не могла припомнить, чтобы у него бывали выходные.
– Лиза… – сказал он однажды, остановив ее в коридоре; голос у него был какой-то смущенный.
– Я знаю, – сказала она. – Выписывать меня пора?
– Пора, Лиза, – подтвердил он. – Ты ведь сама понимаешь, что все у тебя в порядке.
Он говорил об этом так, словно речь шла не о выписке, а о тяжелой операции. Значит, тоже чувствовал что-то? Это немного взбодрило Лизу, но она тут же представила, что эта их встреча, может быть, последняя, и едва не заплакала.
– Когда же? – спросила она.
– Завтра? – ответил он вопросительно. – Позвони брату, пусть заедет за тобой.
