Гипноз для декана (СИ) - фон Беренготт Лючия (бесплатная регистрация книга .txt, .fb2) 📗
Мягко отвела его руку, уже готовую обнять меня за талию.
— Не надо, Андрюш. Я… сейчас соберу свои вещи и уберусь с твоих глаз куда подальше.
— Я ни в чем тебя не виню! — хрипло перебил он, не давай мне проскользнуть мимо. — Я знаю, что случилось тогда… Я ведь сам тебя… подобрал.
Мои глаза расширились, я перестала отбиваться и уставилась ему в лицо.
— Ты… помнишь?
Он дергано кивнул.
— Конечно. Я подозревал, что это могло произойти… с этим гаденышем. Но теперь это неважно. Прости, что сорвался… Нервы, знаешь ли.
Всё напряжение, что накопилось за этот последний час, вдруг выплеснулось, и я почувствовала себя так, будто меня выдернули из лютого мороза в теплую, хорошо освещенную комнату с уютным камином и усадили в кресло пить чай.
— Не говори плохо о покойнике, — я всхлипнула, прижимаясь к мужу, с которым уже успела мысленно попрощаться.
— Да пошел он! — прорычал Андрей. — Надеюсь, черти его как следует прожарят в аду. Но ты права, лучше о нем забыть раз и навсегда. Ты… хочешь оставить ребенка?
Вытирая слезы о его пиджак, я несколько раз покивала.
— Это же лучше, чем усыновление, да?
Он замер, не выпуская меня из объятий, и я на мгновение снова испугалась — вдруг он сейчас передумает? Сравнит все за и против ребенка от другого мужчины и усыновление, и решит, что это нечестно — позволить мне родить только для того, чтобы самому воспитывать чужое дитя? Вдруг заставит сделать аборт?
Молчал он долго — минуту, не меньше. И под конец расслабился — выдохнул и поцеловал меня в макушку.
— Да. Должен признать, что ребенок, имеющий кровную связь хоть с одним из нас — это лучше, чем не имеющий ни с кем. Тем более, нам бесплатный билет на круиз пообещали. Не отказываться же теперь от такого шикарного подарка?
Я прыснула со смеху, одновременно выдыхая от облегчения — ну, раз шутит, значит, на самом деле принял ситуацию.
— Я уже говорила, что люблю тебя? — подняла голову и ткнулась носом ему в подбородок.
— Раз сто примерно. А вот я еще ни разу.
Теперь уже я замерла — задохнувшись, почти забыв, как дышать от волнения.
Неужели… неужели скажет? Неужели на третий месяц женитьбы сможет выговорить то, что упорно не получалось, хоть и было понятно без всяких слов? Причем сейчас — после того, как выяснилось, что я беременна от другого?
И действительно — сказал. Просто и без запинки, будто и не было всех этих трудностей с осознанием меня, как своей единственной и самой главной женщины.
— Я тебя люблю, Алина, — сказал он мне, обнимая ладонями за щеки и глядя прямо в глаза.
А потом поцеловал меня и повел на верхнюю палубу кормить завтраком — беременным ведь надо за двоих питаться, не так ли? Да и вид на бескрайний, залитый солнцем океан не помешает будущему юному аристократу, пусть и усыновленному.
— Что? — почувствовав на себе мой взгляд, Андрей поднял глаза от тарелки, где разрезал на пополам идеально сваренное яйцо-пашот.
Я протянула к нему руку и сжала запястье. Но сказать ничего не смогла — слова застряли в горле. Да и не знала я что тут можно сказать? Не признаваться же ему в любви в сто первый раз?
— Все хорошо, Алин. Ешь, — слегка краснея под моим взглядом, пробормотал он, отводя взгляд в сторону океана.
Хотя почему бы и нет?
— Я тебя люблю, Андрей, — стиснула его запястье так, что вилка из руки выпала. — Я тебя люблю.
Эпилог
— Ой ну, просто копия папочка! — всплеснула руками акушерка, едва я успела отдышаться и принять на живот крохотный копошащийся комочек в пеленке.
— Тише вы! — машинально шикнула я, испугавшись, что сидящий в коридоре Игнатьев услышит.
Женщина перестала умиленно охать и подняла на меня недоумевающий взгляд. Но объяснить, из-за чего я злюсь, я конечно же не могла — по всем документам только что рожденный малыш проходил как наш общий с мужем ребенок. Мы решили, что так будет лучше — и для него, и для нас.
Однако, похоже, мы не продумали, как реагировать на такие вот… моменты.
Акушерка тем временем отвлеклась, я тоже, переключившись на малыша — разглядывая на удивление кудрявую головку, сморщенное, красное личико, готовое заплакать, вдыхая совершенно потрясающий «молочный» запах.
Это мой ребенок. Это я его сделала.
Невероятно. Невозможно поверить.
Закрыв глаза, я сомкнула руки над этим прекрасным созданием, которое поменяло и перевернуло всю мою жизнь, сделав меня совершенно новым существом — матерью. Мамой. Мамочкой…
— Можно подержать? — услышала любимый голос над собой и открыла глаза.
Не знаю, слышал ли Андрей слова акушерки, но он уже был здесь — стоял рядом с высокой больничной кроватью, улыбался и протягивал ко мне руки.
На мгновение что-то испуганно сжалось у меня в груди, и захотелось отвернуться, спрятать моего ребенка, закрыть его собой…
Инстинкты — поняла я. В природе самец убивает чужого детеныша, чтобы только его гены получили продолжение. Почувствовав это, моя женская натура проснулась и защищает малыша от агрессивного, чужого самца.
Борись! — приказала я себе. Борись с атавизмами, Сафронова, иначе испортишь жизнь и себе, и ребенку, и любимому.
Вот прямо сейчас соберись с духом, отдери от себя этот вкусно пахнущий, копошащийся комочек на груди и отдай его этому мужчине… на съеденье — чуть было не додумала я. Да чтоб тебя! Вот ведь дурища!
Я ругнулась про себя, выдохнула, сделала над собой усилие… и позволила Игнатьеву взять моего малыша на руки.
— Хм… — неопределенно хмыкнул он, неумело перехватывая ребенка за подмышки.
О, боже, он его уронит! — сердце мое снова ёкнуло. Но всё обошлось — подбежавшая акушерка показала Андрею, как правильно держать младенца, уложила ему на руку и снова зацокала языком.
— Ой, ну как похож-то, а? Надь, или глянь — вылитый папочка!
С одной стороны, я понимала, что злиться на такое глупо — тетушки просто отрабатывали свой обычный спектакль, создавая для «клиентов» дорогой московской клиники приятные воспоминания. С другой — ну как тут было не беситься?
И только позже, когда я покормила малыша и заполнила на него бумаги, обозначив Богданом Андреевичем Игнатьевым, у меня родился неожиданный вопрос — а чего это мой малыш такой брюнетистый? Я вроде как русая, покойный Славчик — и вовсе блондин. А ребенок у нас — в кого? В Игнатьева что ли? Знал, что ли мой малыш, что надо бы родиться похожим на приемного отца?
Подвинув к себе кроватку, я настороженно оглядывала свое сокровище. А ведь не так уж и неправы акушерки… И в самом деле похож мой Богданчик на Игнатьева. Не так чтобы прям «копия», но что-то безусловно есть.
Поразмышляв еще немного, я решила, что причина тут в моем психологическом настрое — я так сильно хотела, чтобы мой муж принял ребенка, так долго себя настраивала на то, что мы будем воспитывать его как наше общее дитя, что это, вероятно отразилось на внешнем виде ребенка.
Говорят же — смотри на красивое, чтобы ребенок родился красивым… Советуют музыку классическую слушать, чтобы умным был и с хорошим слухом.
Ну вот я и насмотрелась на красивое за эти десять месяцев — так насмотрелась, что малыш родился похожим на своего приемного отца.
Удивительное рядом, как говорится…
Послеродовые хлопоты захватили нас с Андреем, и в следующий раз на странную схожесть ребенка с его «папочкой» обратила внимание моя мама, которая приехала в Москву побыть с Богданом, пока Андрей помогает мне подготовиться к сессии для заочников.
— Это ж надо, как похожи! У него даже ямочка на правой щеке в том же месте, как у твоего ректора, — прошептала она после ужина, исподтишка поглядывая на Андрея.
— Декана, — смутившись, поправила я.
Обсуждать с мамой ямочки на щеках моего мужа было неловко, и я быстро поменяла тему. Но не замечать столь явного совпадения больше не могла. Думала, ночами вставала, сравнивала их обоих при неярком свете ночника, принеся малыша Богдана к нам в постель.
