Счастье среднего возраста (Девушка с проблемами) - Алюшина Татьяна Александровна (первая книга txt) 📗
— Ты меня недооцениваешь, это, знаешь, как-то обидно!
— Иди, иди, герой эротического фронта!
После Сашки Иван встал под душ и улыбался — все-то они с ней препираются, дуэлят словами! Хорошо-то как! Спарринг для мозгов! И радость для них же! А уж какая радость остальному — и говорить нечего!
Вытирая голову, голый, он вошел в комнату, единственно отремонтированную в квартире, с одним-единственным предметом мебели в ней — кроватью внушительных размеров.
— Саш…
Начал было что-то говорить, но запнулся, увидев ее попку. Сашка лежала на животе и рассматривала какой-то журнал — уж где она его нашла, следопытка? Голенькая, не прикрытая ничем аппетитная попка сияла миру, приведя Гурова в однонаправленное состояние.
— Что? — спросила Сашка.
— Да ничего! Потом! — ответил на ходу Иван, рыбкой прыгнув к ней в кровать.
На этот раз было неторопливо и очень нежно. И он что-то шептал ей в розовое ушко, а она уговаривала — быстрее, быстрее! Но Иван не спешил, не отводил глаз от балтийского шторма, целовал, успокаивал, сдерживаясь, сколько мог, останавливая ее.
И сорвался в последний момент, не удержавшись на этой грани неторопливой муки!
— Ива-а-ан! — прокричала сладкую песню мужского триумфа Сашка.
Они лежали на боку, лицом друг к другу, что-то рассказывая шепотом, смеясь. Где-то вдали запела мелодия. Иван поцеловал Сашку быстро и нежно в губы.
— Это мой, — сказал он.
Встал с кровати, нагнулся, еще раз чмокнул ее и пошел в кухню. Сашка услышала, как он там тихо чертыхнулся, и улыбнулась — поиски в куче одежды телефона не дали мгновенного результата.
— Гуров! — недовольно пророкотал он.
Дальнейший разговор Сашка не слышала, он говорил тихо. Она потянулась, улыбнулась чему-то. Всю разморенную расслабленность сдуло приходом мрачного Ивана.
— Саш, быстро! Одевайся! — приказал он.
Сашка подхватилась, стала выбираться с кровати, почувствовав — грянули неприятности.
— Что, Гуров, вечер перестал быть томным? — на бегу в кухню спросила она.
— Более чем! Быстрее, Санечка!
Они торопливо одевались, выдергивая из кучи, лежавшей на полу, вещи, обмениваясь, когда доставали не свое.
— Ах, ты ж мать твою! — ругался Иван. — Собралась, Саш? Оделась? Сумку через голову перекинь!
— Господи, Иван, мы снова бежим?
— Если успеем! — рявкнул он. — Стой здесь!
Он метнулся назад в кухню за чем-то, оставив Сашку в коридоре, вернулся, ухватил ее жестко двумя руками за предплечья, развернул к себе:
— Слушай меня внимательно, Саш! У нас сейчас нет времени ни на какие разборки, объяснения! Все свои подозрения, всю чухню оставь на потом! Ты должна сейчас доверять мне абсолютно! Как самой себе! Что бы я ни говорил, что бы ни делал — доверять до самых потрохов! От этого зависит твоя жизнь, а может, и моя! Саш — больше чем себе и кому бы то ни было доверять! Поняла?!
Он тряхнул ее с такой силой, требуя ответа, что Сашина голова мотнулась назад, вперед.
— Да! — пообещала она.
Без требования объяснений, лишних разговоров, сомнений дала ему железобетонное обещание Сашка. Но только на время!
Это она уже себе пообещала!
Он ухватил ее за локоть и потащил к выходу. Но они не успели…
Входная дверь, еще старая, обычная, двухстворчатая, а не железная, предполагаемая после ремонта, отлетела, с грохотом стукнувшись о стену, открытая наипростейшим способом — а именно с ноги и с удовольствием. В квартиру, навстречу замершим на пол коридорной дороге Сашке с Иваном, ввалились незнакомые братки.
За ними, степенно ступая, вошел знакомый по посещению исторической дачи и скоростному отбытию с оной мужчина.
— Иван Федорович, — преувеличенно надменно, излучая уверенность, обратился мужчина, — надеюсь, пошло-героической драки с моими людьми не будет ввиду неравенства сил.
— Если ваши люди не начнут пошлить, пользуясь этим неравенством.
К Ивану рванулась парочка быков, но братки притормозили, остановленные гневным приказом:
— Не трогать! — и мягко, голосом уже получившего добычу хищника: — Иван Федорович, уж простите их излишнее рвение. Обижены на вас и плохо обучены к тому же.
«Не рисковал бы ты, мальчонка, такими откровениями, — подумал Иван, ругая себя попутно почем зря, — братки народ непредсказуемый, нервный, могут и тебе навалять за оскорбление!»
Но братки проглотили. С трудом правда, было видно.
— Ну, здравствуйте, здравствуйте! — перестав интересоваться Иваном, переключил свое внимание на Сашку господин. — Драгоценная вы наша, Александра Владимировна! Я бы сказал: неуловимая!
Пошутил так.
Санька смерила его с головы до ног и обратно таким надменным взглядом, умудрившись остудить убойным презрением не в меру зарвавшегося холопа.
«Что она делает! — испугался за нее Иван. — Спокойней, Сашка, не нарывайся!»
Стараясь передать ей свои мысли, он незаметно сжал ее локоть, который так и не отпустил. Она не обратила внимания.
— Насколько мне известно, мы не представлены, поэтому не имею возможности ответить взаимной радостью от встречи с вами.
— Все приходится делать второпях, Александра Владимировна! — пожалился на жизнь товарищ. — Уж извините и позвольте представиться: Юрий Николаевич, направлен сопроводить вас до места.
— И что вы будете делать, Юрий Николаевич, если я не изъявлю желания быть препровожденной вами или кем-то другим в неведомые мне места? Скрутите мне руки, в зубы по-пролетарски заедете? — добавила высокомерия, приподняв одну бровь, и перешла на светский тон Александра.
Ну прям царица в момент ареста матросней! Иван разозлился на нее, собрался весь.
«Вот же девка неугомонная!»
— Давайте обойдемся без крайностей! — напрягся Юрий Николаевич.
Сашка усмехнулась пренебрежительно:
— Без крайностей, Юрий Николаевич, вы, видимо, не можете. Захватываете, к стульям привязываете, по лицу даму бьете, преследуете.
— Хватит! — оборвал Юрий Николаевич, растеряв всю сдержанность.
— О! — порадовалась необычайно Сашка. — Сейчас хамить начнете, приказывать для самоутверждения, ударите меня, наверняка для него же! Неуверенные в себе мужчины или низкие по рангу всегда утверждаются таким образом, за неимением других аргументов в споре.
Один из братков заржал, оценив Сашкино выступление. Юрий Николаевич отреагировал красными пятнами, появившимися на лице в результате сдерживания эмоций. Иван еще раз сдавил ее локоть — хватит, остановись!
Юрий Николаевич не выдержал заданного им покровительственного тона, переигранный Сашкой. Иван ему даже посочувствовал — переварить Сашкину надменную язвительность — это надо быть пареньком устойчивым, а Юрик был так себе — на посылках, хоть и сытых, дорогостоящих, но против Романовой хиловат, и понимал, что стоит она его го-о-ораздо выше во всех отношениях!
Ну точно, революционный матросик, арестовывающий дворян!
— Все, забирайте их, уходим! — отдал он приказ, развернувшись к Сашке с Иваном спиной, собираясь выйти в дверь.
Ну конечно, последнее слово она оставит за ним, как же!
— Вы еще на фальцет сбейтесь, Юрий Николаевич, от чувств-с, и руки-ноги связать нам не забудьте, не приведи господь чего — шестеро мужчин против одной женщины и ее кавалера! Поостерегитесь, а то начальство наваляет за нерадивость!
Быки уже ржали вовсю, развеселясь, видимо, Юрик был не в особом авторитете и где-то даже раздражал.
А тут цирк такой!
Но Сашка, сама того не понимая, от злости вступив в дебаты, сделала два очень важных дела — в словесном уничижении Юрия Николаевича потянула время. И достала-таки его так, что он не отдал приказа связать их — умеет она до печенки пробуравить, не смог Юрий Николаевич пережить ее презрительность, гордо прошествовав вперед, за ним два братка, вывернувшие назад руки Ивану, и Сашка, этапируемая под оба локтя еще двумя парнями.
— По машинам! — скомандовал Юрий Николаевич.
«Все-таки был наверняка у него в предках чекист какой! Ой, был! Подпортил дед наследственность любовью к ночным арестам и рисовочно-постановочным приказам! «По машинам!» — смех, да и только! Ты еще отмашку дай пухленькой ручкой, колыхнув животиком, — «В атаку!», и пукни от усердия втихаря, пока никто не слышит!» — злилась Сашка.
