Рук (ЛП) - Харт Калли (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Она тянется вниз и забирает у меня ключи, а затем открывает дверь, толкая её, и я заношу её внутрь. В доме тепло. На секунду я думаю опуститься на нижней ступеньке лестницы и просто держать её в объятиях, пока мы оба не отогреемся. Она дрожит, моя кожаная куртка наполовину закрывает её тело, её майка прилипла к груди. Её джинсы тоже промокшие насквозь. Будет лучше быстро отправить её в горячий душ.
Я поднимаюсь на первый этаж, и там нас встречает Джейкоб. Он поспешно выходит из гостиной, забирая свой чехол с гитарой и гору нотных листов, с пончиком во рту. Увидев нас, он ставит свой чехол на пол, суёт ноты под мышку и достаёт изо рта пончик.
— Мы говорили об этом, — говорит он, указывая на Сашу. — Никаких девушек под транквилизаторами дома, Блэкхит.
— Заткнись, придурок. Это Саша.
Джейк закатывает глаза.
— Конечно, это Саша. Кто ещё это может быть? — протянув руку, он улыбается ей одной из своих самых неловких, самых робких улыбок. — Я не буду спрашивать, почему он так тебя несёт, — говорит он. — Пожалуй, я не хочу знать.
— Определённо не хочешь, — тихо говорит она, пожимая ему руку. Я рад, что Джейк не ляпнул чего-нибудь. Я написал ему и сказал, что буду в больнице, и объяснил почему. Он умный ублюдок. Он знает, что я надеру ему зад, если он её пристыдит.
— У меня сегодня концерт. Вернусь поздно. Приятно было познакомиться, — он смотрит на меня напряжённым взглядом, скользя мимо нас и сбегая вниз по лестнице. Он не говорил ничего о том, какие непрактичные мои отношения с Сашей, с тех пор, как произошло то дерьмо в музее. Но он упрямый парень. Наверное, он считает это сумасшествием. Наверное, думает, что мне следовало отвезти Сашу домой, оставить её там и больше никогда с ней не разговаривать.
Он несёт меня вверх по следующему пролёту лестницы, проходя мимо гостиной прямо в спальню. Затем заносит меня в комнату и осторожно кладёт на кровать. Я в удивлении оглядываюсь вокруг.
— Что такое? — спрашивает он.
— Не знаю. Я просто… я думала, твой дом будет…
— Отвратительной общагой?
— Да. Наверное. Я определённо не думала, что будет так чисто.
— Мне двадцать три, но я не дикарь.
— На самом деле, немного дикарь.
Он усмехается этой ужасной, дерзкой улыбкой в стиле «трахни меня», отчего у меня подгибаются пальцы ног в туфлях.
— Таким ты меня и любишь, — сообщает он мне. — Ты любишь опасность. Если бы я тебя немного не напугал, ты бы не заинтересовалась. Ты не можешь это отрицать.
Он прав; я не могу. Но мне не нравится признавать что-то такое. Это создаёт такое ощущение, будто я не в своём уме. В конце концов, какая женщина добровольно хочет немного бояться парня, с которым спит? Какая женщина хочет чувствовать, что вся её жизнь может выйти из-под контроля в любую секунду, потому что парень, которого она продолжает пускать в свою постель, преступник и вор?
— Теперь, когда я здесь, в твоей холостяцкой берлоге, что ты планируешь со мной делать? — спрашиваю я.
Рук выгибает левую бровь, склонив голову на бок.
— Ты точно знаешь, что я планирую делать, Саша. Но ты ведь знаешь, что наступит время, когда я тебя трахну, и ты не будешь прямо из больницы?
Его комментарий как удар под дых. За последние пару недель меня госпитализировали больше раз, чем следовало бы. Мне хочется защититься, объяснить ему, что для меня это не нормально. Я пять лет не видела больницу изнутри, до инцидента в музее. Я даже не ходила к терапевту всё это время. Я планирую сказать всё это, но телефон Рука вибрирует у него в кармане, прежде чем я успеваю сформировать слова. Он достаёт свой мобильник и быстро читает сообщение, которое, очевидно, только что получил. Нахмурившись, он убирает телефон обратно в карман.
— Что такое?
— Ничего. Просто работа.
— Работа? В такое время? Я понятия не имела, что ремонт часов такая требовательная работа, — я понимаю, что допустила ошибку, как только заканчиваю говорить. На лице Рука появляется твёрдое, пустое выражение.
— Не эта работа. Моя другая работа.
Мои щёки становятся алыми.
— Эм…
— Угон машин, да.
— Ты не ответишь?
Он смотрит на меня ровным взглядом. Непоколебимо.
— Нет. Я не в том положении, чтобы принимать эту конкретную работу.
— Почему нет?
— Потому что это потребует прямо сейчас тебя оставить, а я не собираюсь это делать.
В моём животе скручивается довольное, странное ощущение. Какого чёрта со мной не так? Я в восторге от того, что мой парень отказывается от угона машины, чтобы позаботиться обо мне, потому что я глупо напилась, и мне пришлось прочистить желудок. В этом сценарии что-то очень-очень неправильно. Рук улыбается едва заметной улыбкой.
— Ты очень хорошо это воспринимаешь, — говорит он.
Если бы он знал, насколько хорошо…
— Я явно встревожена, — говорю я ему.
Рук качает головой.
— Если бы ты была встревожена, ты бы сказала мне взяться за эту работу. Ты бы говорила, что поедешь со мной.
Я смотрю на него, не моргая. Какой пустословный комментарий, или он делал завуалированное предложение? Я сузила глаза, глядя на него, пытаясь решить.
— Это было бы сумасшествие.
— Да. Только очень смелая женщина пойдёт на дело со своим сумасшедшим бойфрендом.
— Ты хочешь взяться за эту работу, Рук? Ты спрашиваешь, пойду ли я с тобой прямо сейчас угонять машину?
Он смеётся, беря со стола у окна маленькие серебряные карманные часы. Он открывает их и смотрит на циферблат, затем поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.
— Да. Спрашиваю. Что скажешь, Коннор? Ты в деле или трусишь?
«Нет. Ни в коем чёртовом случае, Рук. Это категорически самое глупое, неуместное, опасное предложение, которое мне кто-либо делал. Я работаю в музее, ради бога. Я куратор. Я каждую ночь ложусь спать в десять тридцать. Я не такая женщина. Я просто не…»
Эти мысли крутятся у меня в голове, пробираясь к моему рту, готовые быть произнесёнными, но когда я открываю рот, выходит совсем другая цепочка предложений.
— Я не трушу. Я достаточно смелая. Я это сделаю. Просто я немного плохо себя чувствую, если ты не заметил.
Рук закрывает свои карманные часы.
— Ты права. Ты плохо себя чувствуешь. А я просто шучу. Я никогда не стану причиной, по которой ты окажешься в опасности, Саша. Никогда.
Я отчасти облегчена, что он не серьёзно. А ещё я в шоке от себя. Какого чёрта я думала?
— Это значит, что ты совсем перестанешь работать на этих людей? — спрашиваю я.
Он замирает. Долгое время он ничего не говорит. А затем очень тихо произносит:
— Ты просишь меня об этом?
— Нет. Я не знаю. Не думаю, что прошу, — я никогда не задавалась этим вопросом. Я уже некоторое время знаю, что он вовлечён в незаконную деятельность. Почему мне никогда не приходило в голову попросить его прекратить? Почему я не спрашивала, будет ли ему достаточно работать в антикварном магазине в Уильямсберге? Возможно, потому что я смотрю на него, даже сейчас, и вижу его татуировки и тихое гудение злости, которое будто присутствует всегда, несмотря на его настроение, и я знаю, что этот мужчина никак не может жить нормальной жизнью. Где он будет просыпаться и идти на работу чинить часы, приходить домой, бегать по делам, выносить мусор, смотреть телевизор или читать, а затем ложиться спать в десять тридцать, как я. Внутри него есть тьма. Им владеет ночь, или как минимум она владеет приличной его частью. В нём всегда будет сторона, которая нуждается в мятеже и разрушении. Настоящий вопрос в том, могу ли я это принять? Могу ли смириться с этим? И если могу, как такой хаос вписывается в мою жизнь?
— Ты слишком много думаешь, — еле слышно говорит он. — Я вижу это по твоему лицу. Ты переживаешь. Ты пытаешься рисовать в голове картины. Не делай этого.
