Танго на троих (СИ) - Перова Алиса (книги без регистрации TXT) 📗
Но в СССР подобные финты не прощались. Деда, конечно, не расстреляли, но быстренько спровадили на пенсию и лишили служебной столичной квартиры. Ни дня не работавшая великосветская Эльвира билась в истерике и проклинала свою младшую непутёвую дочь. Добил паршивую ситуацию муж старшей Наденьки. Он отправил жену с годовалым сыном к её родителям и поспешно подал на развод, дабы не замарать себя порочащими связями.
Опозоренное семейство Кузнецовых, чью дочь объявили чуть ли не врагом народа, вернулось в родной город. И не в Глухопердинск какой-нибудь, а в красивый город-миллионник, в котором их ждала вполне себе достойная трёхкомнатная сталинка в историческом центре города. Дед, конечно, не все регалии растерял — уже, к счастью, не то время было. Он получил должность декана в местном университете и с головой ушёл в работу. С бабкой было куда сложнее — опыта ноль, хотя могла бы и переводами заняться, да и шила она неплохо. Но Эльвира предпочла пассивно страдать и выклёвывать мужу мозг.
Трагедия Наденьки, по её собственному мнению, оказалась самой страшной, а утрата невосполнимой. От её проклятий в адрес сестры передёргивало даже обозлённую на младшую дочь Эльвиру.
— Ну что, родители, гордитесь своей дочкой — грязной шлюхой? Поздравляю вас, вы это заслужили! Леночка же у нас такая умница, а Надя дура неприспособленная. Вот, теперь получите — приспособилась Леночка ваша, чтоб она там сдохла. Это вы во всём виноваты, а я за что пострадала? Доцеловался, папочка, эту шалаву в задницу? Хлебай теперь большой ложкой! Ненавижу вас всех.
Всё это впоследствии тётя Надя высказывала моей маме в глаза не единожды, каждый раз дополняя свои обвинения новыми оскорблениями и пожеланиями.
А дед, казалось, окаменел. Всегда суровый и не дающий спуску своим женщинам, он замкнулся в себе и никак не реагировал на их истерики. Его сердце стонало о младшенькой — как там его нежная девочка? Что же она, глупенькая, так жизнь свою исковеркала, и как теперь обезопасить свою малышку. И бог с ней — с карьерой этой, лишь бы здорова была и в безопасности.
Леночку депортировали из Франции спустя полгода. Маленькая, тихая, с круглым выпирающим животиком, она появилась на пороге родной квартиры в сопровождении своего отца. Две недели бесконечного унижения в Москве и давления на все возможные рычаги принесли свои плоды. Блудная дочь признана морально разложившейся, безответственной и бесперспективной, следовательно, исключена из престижного вуза и — о, ужас! — из комсомола. И как только последняя новость их всех не убила?!
В результате дед вернулся с любимицей в родные пенаты измученный, постаревший, но очень счастливый. Жене и старшей дочери приказал рты на больную тему не разевать, под угрозой лишения материального благополучия. И Леночку гнобили тихо и беспощадно. Её сердечко впервые дало сбой, когда до родов оставалось две недели. Дед тогда сильно сдал, проводя всё свободное время в больнице, у постели дочери. Тогда бледная, чуть живая Леночка поклялась отцу, что будет очень сильной, не сломается, и что внук или внучка обязательно заставит деда собой гордиться.
Сердце деда не выдержало раньше, чем он успел начать гордиться — он умер через день после того, как принёс внучку домой из роддома. Но дед успел дать малышке имя, мне то есть. Назвать меня Дианой было его последним желанием и, кажется, последними словами.
Я читала, что в римской мифологии Диана — богиня Луны и охоты. И прямо сейчас, не дожидаясь луны, я бы с радостью поохотилась с томагавком на свою бездушную, лживую бабку. Наверное, это зов тёмной крови.
С трудом подавляю в себе кровожадные мысли и безэмоционально произношу:
— Я тебе очень сочувствую, бабушка.
Бабка поглядывает на меня с сомнением и, видимо, не заподозрив в намерении перегрызть ей глотку, широко улыбается:
— Ну что ты, деточка, какая же я бабушка, называй меня Эльвирой. Твои брат и сестра именно так меня называют, и ты скоро привыкнешь.
Даже и не сомневайся, швабра престарелая, звание «бабушка» ты не заслужила. Эльвира, блин, повелительница змей. Но вслух я спокойно ответила:
— Хорошо, значит, Эльвира. Но тогда и ты, Эльвира, называй меня Дианой, а не деточкой, — и пока бабка выпучивала свои зенки, я поинтересовалась с невинным видом: — А разве у меня есть брат и сестра?
Глядя в мои честные глаза, Станиславский бы аплодировал стоя. Эльвира же, нервно сглотнув, уставилась на меня поражённым взглядом.
— Конечно, есть — двоюродные. Ну как же, Дианочка, наверное, ты забыла? Ведь ты же их видела, правда, уже давно… Но неужели твоя мама тебе не рассказывала, как же так?
Да вот так, твари. Много чести для вас знать, как любила вас моя мамочка и сколько всего хорошего о вас мне рассказывала. И как она страдала без вас, и мучилась, и помнила все ваши важные даты.
Но я молчу и отрицательно качаю головой, типа нет, ничего про них не знаю, впервые слышу. И вы, женщина, кто вообще такая?
— Странно как… — бабка смотрит недоверчиво, но заподозрить меня в неискренности не получается. И тут на неё снизошло озарение: — Это же стресс! Ты забыла, наверное, всё из-за стресса!
Ага, как раз самое время вызвать мне врача и полечить. Ну, а как ещё объяснить бабкину радость по поводу моей амнезии вследствие стресса? Я пожимаю плечами и отвечаю, глядя ей в глаза:
— Я хорошо всё помню, Эльвира. И тебя хорошо помню, видела раз пять. Может быть, и остальных видела, но только не знала, что они мои родственники, а сами вы признаться постеснялись.
Бабке вовсе не по душе мои откровения, но спорить уже не о чем и она начинает вещать:
— Мою дочь зовут Надежда…
Я стискиваю зубы — офигенное вступление.
— Я думала, что мою маму зовут Лена, — я тоже игнорирую вероятность существования другой дочери.
Бабка явно сомневается в моей адекватности, но делает поправку:
— Да, Дианочка, у меня было две дочери. Старшую зовут Надежда, она замужем и со своей семьёй живёт в Восточном районе. У них с мужем двое детей — твои брат и сестра. Артурчику уже пятнадцать лет, он такой умный и красивый мальчик, хочет быть архитектором…
И старая ведьма пустилась в долгое воспевание достоинств своего доблестного внука Артурчика.
Конечно, я помню этого белобрысого придурка. Бабка тогда отмечала свой полтинник в ресторане и каким-то чудом вспомнила про нас с мамой. Нам было очень неуютно в этой пафосной компании, и пробыли мы там недолго. Но поганый Артурчик постарался остаться незабываемым. Он вылил мне на новое белое платье вишнёвый сок, назвал грязной чуркой и вклеил в мою длинную косу жвачку, да так, что пришлось потом отрезать волосы. Тогда этому дебилу было лет десять. Интересно, сволочизм с годами крепчал вместе с ним?
Эльвира продолжала восторженно щебетать. Вот любопытно, если её не заткнуть, истории про этого кретина когда-нибудь иссякнут? Но бабка всё же заметила мой скучающий взгляд.
— Ох, кажется, я увлеклась… А к чему это я? — она рассеянно похлопала густо накрашенными ресницами. Шахерезада престарелая, и куда она, интересно, намарафетилась спозаранку? Не уверена, что к постели приболевшей внучки.
— Ты, Эльвира, хотела рассказать мне про брата и сестру и увлеклась братом, — спокойная и непробиваемая, как скала, смотрю бабке в глаза.
Она слегка поёжилась и осторожно, словно нащупывая почву, продолжила:
— А твою младшую сестрёнку зовут Снежаночка… — бабка делает паузу и смотрит на меня, а я цепляю на лицо подобие заинтересованности. Наверное, получилось, потому что сказительница продолжила уже смелее: — Снежаночке одиннадцать лет, но она такая маленькая и худенькая, что кажется ещё младше. И беленькая, как одуванчик — такая хорошенькая, просто нежный цветочек. Снежаночка мечтает стать моделью. Я уверена, что если она не передумает, то с её данными… — бабка мечтательно закатила глаза.
Я смотрела на неё и думала, что она действительно очень любит своих внуков. И я ни грамма не завидовала. Не хочу, чтобы меня любила эта змея. Даже если бы год назад я не наткнулась на мамин дневник, которому она на французском языке изливала свою израненную душу, то всё равно бы знала, что эти твари не достойны моей любви. Я это чувствовала даже тогда, когда мама говорила о них столько прекрасного. Несмотря ни на что, она всегда их любила, а я всегда буду их ненавидеть.
