Тихоня (СИ) - Шайлина Ирина (читать книги регистрация .txt) 📗
В руки я себя взяла лишь к утру. Заставила себя отмыть посуду. Пятно крови, икая и всхлипывая. Когда рассвело решилась выйти на улицу. Тихо. Трава мокрая от росы. И невскопанные парники под огурцы. Я сумасшедшая. Я преступница. Но я же хорошая девочка! Мама за грядки меня убьёт. И лопату я в лесу забыла.
И… я пошла в лес. Нашла свою лопату. А потом плакала в голос и копала грядки. В город вернулась заплаканной, растрепанной и грязной. Моя коммуналка показалась самым лучшим местом в мире, и плевать на перфоратор, на то, что ванная опять занята.
У двери ванной стояла табуретка. Я сама её поставила. Сажусь и жду, когда же наконец щелкнет, отрываясь, шпингалет. И сейчас села. Подожду. Тем более, здесь все так прекрасно и нормально – звук молотка из соседней комнаты, шум душа, занятого не мной, запах варящейся капусты с кухни. Всё хорошо. Так и должно быть.
Дверь открылась и в коридор вывалилась Машка. Босые ноги, ярко алый халат, жиденькая косичка и свежий синяк под глазом. Зато в самих глазах счастье, правда, замутненное алкоголем.
- Что, горячая ночка выдалась? – окинула она взглядом мои оцарапанные после пробежки в лесу руки и ноги.
- Ага, - вяло ответила я, прислушиваясь к происходящему в ванной. Вода выключилась, скоро должна выйти, если повезёт. – Горячая.
- Понимааааю, - протянула Машка. – Я тут со своим помирилась. Ну и подумаешь, что дерётся. А кто не дерётся? Наташке вон последние зубы повыбивали. А она терпит, судьба говорит. Зато работает.
Я вздрогнула. Вспомнилась цыганка, линии на ладони снова словно огнём обожгло. Даже руку подняла, стремясь разглядеть, что же такое происходит. Да, вроде, ничего… несколько царапин, свежая мозоль от лопаты, под ногтями – каемка земли. Позорище. А линии лежат себе, как всю жизнь лежали. Нет никакой судьбы. Человек сам её творит. Но все же… как она сказала? Забыть его не смогу? Признайся, Васька. О чем ты думаешь все эти часы? Даже занимаясь другим, то и дело возвращаешься мыслями к серому волку. Но он не судьба. Волки едят несчастных, заблудившихся девочек, а вовсе не играют с ними в любовь. Я его боюсь. Я даже не смотрела ему в лицо. Зато руки помню прекрасно. Сильные пальцы, россыпь маленьких родинок на тёмной от загара коже. Так и представляю, как они сжимается на моем горле, и хрустит, переламываясь позвоночник… бррр!!! Я даже вздрогнула. Машка понимающе подмигнула.
- Эх, мне бы твои годы… сколько мужиков было, да и зубов поболее… - Машка с удовольствием потянулась, едва не продемонстрировав свою грудь в вырезе халата. И ушла на кухню. Оттуда ещё долго доносился её удовлетворенный голос: - Ягода малина, нас к себе манииила…
А я думала о том, когда уже несносная девчонка выйдет из ванной. Опять наверное маминой косметикой втихаря пользуется. А ещё – Лёшка умер. А на самом уголке сознания вертится надсадная, словно надоевший комар мысль – интересно, какого цвета у него глаза?
Глава 3. Елисей
Девица была… несуразной, наверное. Я даже не вникал, была ли она симпатичной – я вообще редко мерил баб по категории привлекательности. Баба должна либо нравиться, либо нет. Если её не хочется, значит не нравится. Я вовсе не был намерен отвлекаться на женские прелести. Да если честно… она не прелестями привлекла внимание. Именно своей несуразностью.
Она словно из восьмидесятых выпала. На ней даже джинсы были такие – не дай бог, где слишком обтянет. И блузка с высоким воротником. Кто вообще надевает блузку в воскресенье? Учитывая, что из пакета торчит хрень для лейки, которая в дырочках. Хрень была ярко жёлтого цвета и тоже привлекла внимание.
Я бы прошёл мимо. Но девица ругалась с моим клиентом. Ругалась она тоже смешно – пыталась подобрать слова, казалось, чтобы не обидеть. К тому времени я прекрасно был осведомлён о моральных качествах подопечного, поэтому уверен – обзывать его можно было по всякому. И каждое слово было бы в точку.
Смешная и глупая. И неловкая ещё – всю свою огородную хрень рассыпала. Я так и не понял, зачем помог ей собрать. Наверное, стало её жалко. Очень странное чувство, жалость. И оно всегда не к месту. Короткое каре треплет ветром, сопит, и не решается на меня взгляд поднять. Боится? Я даже хмыкнул, но моей у мешки в силу своего испуга она не разглядела.
Недоразумение я выбросил из головы сразу же. Клиент мне попался нервный и дерганый. Весь день в панике метался по городу, успев порядком меня утомив. К вечеру я даже устал, тем более вёл его уже три дня. К моему счастью он потрусил на электричку, а затем в дачный кооператив. Домик был крайним, что очень удобно. Клиент долго шарил под горшками с цветами, добыл ключи. Учитывая, что он облачился в дамский халат, я сделал вывод, что в ближайший час он никуда не исчезнет.
Я фатально ошибся. Душ в ближайшей же гостинице для дальнобойщиков, чистая одежда и обед стоили мне много. Я опоздал и товарищ сбежал от меня туда, откуда мне его точно не достать – на тот свет. Я вернулся на дачи, шёл широким размашистым шагом. Чувствовал я себя отлично, по крайней мере, отдохнувшим. Народу было порядком, но я давно привык, что от меня отводят взгляд. При моих размерах быть не заметным даже странно – при росте в почти два метра я весил немногим больше сотни килограмм. Всё мои килограммы ушли в мышцы и нисколько мне не мешали. А вот людей – пугали. Как ту девчонку. Мало кто решался посмотреть мне в глаза, словно у меня на лбу написано – я убивал людей. Чтобы то ни было, моя устрашаемость меня устраивала. Чем меньше люди надоедают, тем лучше.
Не знаю, что я ожидал увидеть… но точно не то, что увидел. Пятачок был глухой, здесь толпу людей перережь, никто не заметит. Оценила это и та самая девица. Училка, подумал я, первый раз её увидев. Сейчас училка тащила труп моего клиента усердно сопя и спотыкаясь. Я подавил желание ущипнуть себя за руку – порой люди удивляли меня, хотя чего только я не видел.
Она тащила его в лес, да здесь и некуда больше. Я проводил труп и девушку задумчивым взглядом и вошёл в дом. Пятно крови на полу, рюмки водки на столе – до боли знакомая картина. Именно так и помирали большинство моему клиенту подобных. Разве только девочка в этот раз… удивила. Я прошёлся по комнатам, осмотрелся. Времени было порядком, я прикинул, сколько такое субтильное создание будет тащить труп. Поморщившись, надел резиновые перчатки для уборки, что висели через край раковины и устроил обыск. Здесь явно не было того, что мне нужно. Я слишком… заигрался и прекрасно это понимал. Как и то, что не знаю, что делать дальше. Закончив, пошёл в лес. Интересно было, закопала девочка тело или нет. Закопала. Сидела прямо возле свежевырытой могилы и нежно обнимала свою лопату. Я решительно вышел из кустов, надеясь, что моё появление юную убийцу шокирует и сподвигнет на поступки или нечаянные слова. Сподвигло. На бред.
Я смотрел на неё снизу вверх. Испачканная, растрепанная. На пыльных щеках мокрые дорожки слез. Она напомнила мне крошечного лягушонка, которого я выловил на речке в детстве. Он сидел на моей ладони и лупил на меня круглые глаза. Вот и эта девушка была, как та лягушонка. Такая же маленькая, несуразная, бесполезная, и непонятно отчего – милая. Можно взять и прихлопнуть, просто накрыв второй ладонью. Но жалко. И, даже лягушонок был смелее неё – тот хоть в глаза мне смотрел. Эта же, строго на мои кроссовки.
Я подумал, что можно просто взять, и потрясти её за шкирку, и она, если не помрёт, то все мне расскажет. Но… тогда я не смогу довести игру до конца. Придётся поменять клиента. Надеюсь, эта девчонка менее суматошная, чем убиенный ею мужичок.
- Коооржик, - крикнул я, отойдя подальше, чувствуя, что просто так она не встанет, перепугалась.
И правда, осмелела, понеслась домой так, что только пятки засверкали. Я подумал о том, что если на её пути попадутся деревья, то она их просто снесёт, и утром в лесу будет просека, ведущая прямиком к могилке. Девушку я проводил – на всякий случай. Закрылась на все замки, окна зашторила, словно это её спасёт. Я бы не удивился, если бы она ещё под одеяло спряталась. До утра уйти не должна. Хотя, она и подопечного моего убивать не должна была... Я подогнал машину, которую оставил недалеко, понимая, что кормить комаров всю ночь удовольствие так себе. Подобрал любезно оставленную лопату. И принялся копать.
