Парадиз (СИ) - Бергман Сара (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Впрочем, через полчаса Дебольский вышел из школы в приподнятом настроении.
Все оказалось не так плохо, как можно было ожидать. И, отослав мальчишек собирать сумки, престарелая классная из сухой мегеры вдруг превратилась в какую-то даже застенчиво-суетливую, милейшую старушку.
Она посмеялась, взмахнула сухонькой ладошкой с густой вязью синеватых вен и, коротко глянув на класс, попросила отца посодействовать в воспитательном процессе и сделать строгое лицо.
Ничего такого уж из ряда вон мальчишки и не сделали. Немножко набедокурили. Но ее после сорока лет в школе уже ничем не удивишь. И дисциплину она, без сомнения, привьет первоклашкам железную. А вообще, Слава у них мальчик послушный, неглупый, разве что немного неусидчивый.
И пожилая учительница, не глядя в журнал, перечислила все Славкины оценки за последние две недели. Которые тут же смешались и затерялись в закромах памяти Дебольского.
В общем, заботливому папе совершенно не о чем было беспокоиться: под ее неусыпным контролем Славочка, без сомнения, очень скоро забудет все свои детские проказы и станет образцовым учеником: и умным, и послушным — два в одном.
Только напоследок старая учительница, деликатно хихикнув, спросила, не заберет ли Дебольский кота домой, потому что у нее уже есть трое своих.
На что он ответил категорическим отказом, на ходу сочинив про аллергию жены. И с некоторой поспешностью забрав сына, покинул учебное заведение.
Славка семенил рядом красный и пристыженный. Он поминутно поправлял то лямки тяжелого ранца, для чего ему приходилось пружиня подпрыгивать на ходу, то дужку сползающих очков. На отца глядеть он поначалу побаивался и только оказавшись на парковке, неуверенно подал голос:
— А чего это за мной мама не приехала? В понедельник всегда мама забирает. У тебя же тренинги, — ввернул он умное, заученное с младенчества слово, — а я всем ребятам говорю, что у меня папа…
— Ты лучше мне скажи, — Дебольский щелкнул сигнализацией, отпирая машину, — зачем вы кота в школу притащили? И где вы его взяли вообще?
— Ты понимаешь, папа, — вкрадчиво начал он — Славка вообще был мальчик основательный. Под очень толстыми стеклами очков блеснули внимательные и, главное, честные глаза. — Мы совсем не собирались приносить в школу кота, просто…
Дебольский открыл заднюю дверцу, и мальчик охотно влез в машину. Отец только полгода как убрал детское кресло, Славке отчаянно нравилось сидеть на обычном сиденье, как взрослый, и он теперь даже в магазин за продуктами ездил с восторгом.
Мужчина запихнул внутрь громоздкий школьный рюкзак, и Славка снова по привычке поправил очки.
Наташка все мечтала сделать Славке операцию. А сам Дебольский никак не мог решиться. При мысли о том, что придется класть маленького мальчика под скальпель — да еще резать глаза, — ему становилось не по себе. Терзали страхи: а вдруг зрение только ухудшится? А вдруг тот вовсе останется слепой?
К тому же он органически не выносил Славкиных слез: как-то внутри все сжималось. А потому все тянул. И обещал, что когда-нибудь потом… когда подрастет.
А впрочем, время летело быстро. Ему все казалось, что только вчера он забирал Наташку из роддома, а Славке вот уже семь лет. И так же — не успеют глазом моргнуть — он станет взрослым парнем, а там девочки, тусовки. Ну куда с такими очками?
Но пока об этом думать не хотелось. Славка почему-то всегда представлялся только таким: маленьким и наивным.
— А он сидит, мяучит, — продолжал мальчик с заднего сиденья, пока отец заводил машину, — и тогда Лешка кота в куртку сунул, а я в столовку побежал, чтобы… — увлеченно разглагольствовал он, уже осознав, что никакого особенно наказания за кота не последует.
Так и рассказывал всю дорогу до дома: с большой отдачей, в лицах. Перейдя с кота на учительницу, с учительницы на приятеля-Лешку, а потом еще бог знает на что.
Дебольский слушал музыку и наслаждался приятным вечером, и даже машина — черт бы ее побрал — вела себя паинькой.
А дома, как оказалось, уже вернулась с работы Наташка — снимала куртку в коридоре:
— Привет, Изнуренков[1], — бросила она смеясь, — ты чего грустный какой?
— Я не грустный. — Дебольский впихнул вперед себя сына и сам зашел в квартиру. Со значением подняв палец: — Я изнуренный.
Эта пикировка вошла в традицию в какие-то совершенно незапамятные времена. Когда Наташка два месяца лежала дома с воспалением легких и, не зная чем себя занять, перебирала пыльные книжные тома, которые до того год не вынимали из коробок. А вечером цитировала уставшему и засыпающему на ходу Дебольскому. В те времена они еще жили на съемной квартире, он работал по двенадцать часов в сутки. И смешная фамилия «Изнуренков» шла ему как нельзя больше.
Впрочем, в особо хорошем настроении Александр симметрично называл жену не Наташей, а Варварой[2]. При небольшом своем росте и миниатюрной фигурке Наташка обладала фантастическим шестым размером груди. Что вызывало слюноотделение практически у всех окружающих мужиков и скрытую гордость у Дебольского. Так и прилипло: Варвара — Изнуренков.
Вообще, за без малого тринадцать лет совместной жизни их окутала целая паутина мелочей и бытовых подробностей, личных, только им понятных шуток и ассоциаций, необъяснимых другим людям. И это, по мнению Дебольского, и было главным следствием их совместной жизни. Если не считать Славку.
— Мам, а мы сегодня… — как раз начал тот, видимо уверившись, что наказания удалось избежать, и даже уже забыв, что набедокурил.
Но очень поспешил.
— Ах да, — сделал вид, что только что вспомнил Дебольский, — ты представляешь, что они сегодня вытворили? — Искоса глянул на Славку, и тот принялся с трусливой поспешностью стягивать ботинки. Наташка, загодя сдвинув брови, вопросительно посмотрела на мужа. — Кота помоечного в класс притащили, прямо на урок, и в шкафу спрятали.
Славка задал стрекача.
— Здорово, — выдохнула Наташка, резко выпрямляясь, и лицо ее приняло озабоченно выражение, — ругались сильно?
Дебольский глянул на закрывшуюся дверь в комнату сына и после этого, махнув рукой, рассмеялся:
— Да нет, ерунда. Просили только сделать вид, что наказываем.
Наташка очень серьезно относилась к материнским обязанностям — на взгляд Дебольского, чересчур серьезно. Было в этом что-то неимоверно скучное — воспитывать Славку. По правде, Дебольский предпочитал такие вещи оставить жене: с него вполне хватало того, что он платил за эту чертову школу и возил сына в секции, между прочим, по четыре раза в неделю.
Наташка успокоилась и, балансируя на одной ноге, принялась расстегивать высокий ярко-фиолетовый замшевый сапог. Для модницы Наташки все эти тряпки, сочетания цветов, новые прически были немаловажной составляющей жизни, в свое время эта деталь служила не последней частью ее привлекательности для Дебольского. Впрочем, это только в начале, потом стало привычно.
Единственным недостатком, к которому можно было придраться, оставались несколько лишних килограммов. Набранных еще с рождением Славки, да так и не сброшенных. Сейчас, в неудобной позе, особенно очевидно выделилась складка на животе.
Удивительно, сам Дебольский никогда не любил полных женщин, но с формами жены смирился. В последние годы даже не замечал. Правда, иногда по привычке или из желания задеть слегка подкалывал. Наташка расстраивалась — заедала сладким — набирала полкило и расстраивалась еще сильнее. Но он это делал не всерьез. Жена была родной и привычной уже в совокупности, вместе со своей парой лишних.
Так же как привычными стали домашние вечера. Когда, как сегодня, не происходило ничего особенного. И можно было расслабиться, полежать перед телевизором или посидеть перед компьютером. Сходить в парк и поиграть со Славкой в футбол (что, впрочем, довольно редко). Посмотреть вместе фильм. Тихо, чтобы не слышал Славка, позаниматься сексом.
Дома Дебольский чувствовал себя спокойно и уютно. Наташка что-то рассказывала про работу, вкусно кормила. Он бездумно кивал, делая вид, что слушает, с легким самодовольством отмечая на границе сознания, что Наташка еще красавица: томные глаза, пышная шапочка волос, в которые так приятно зарыться носом, продыхиваясь после секса, тонкая, несмотря ни на что, талия и большая, не очень упругая, но все еще держащая форму грудь.
