Мое ходячее несчастье - Макгвайр Джейми (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Хрен с ним! Была не была! — сказал Тэйлор, выбрасывая на стол свои последние фишки.
— Что у тебя, Голубка? — спросил я, улыбаясь.
Я чувствовал себя как ребенок накануне Рождества.
— Тэйлор? — поторопила она.
При этом ее лицо абсолютно ничего не выражало. Тэйлор расплылся в улыбке.
— Флеш! — объявил он, выкладывая пять карт одной масти.
Мы все посмотрели на Эбби. Она изучила лица сидящих за столом и с размаху выложила свою комбинацию:
— Плачьте, ребята! Три туза, две восьмерки!
— Фул-хаус? Ни хрена себе! — вскричал Трентон.
— Ну уж простите! — сказала Эбби и, посмеиваясь, сгребла свои фишки.
Томас прищурился:
— Это не просто везение новичка. Она умеет играть.
Я посмотрел на него: он не сводил глаз с Эбби. Я тоже перевел на нее взгляд и спросил:
— Ты раньше играла, Голубка?
Она собрала губки и, пожав плечами, мило улыбнулась. Я запрокинул голову и расхохотался. Хотел было сказать, как горжусь ею, но мешал смех, сотрясавший все мое тело. Я несколько раз стукнул кулаком по столу, пытаясь успокоиться.
— Черт! Твоя девчонка оставила нас без штанов! — возмутился Трентон, указывая на Эбби.
— Да уж, ничего себе! — простонал Томас, вставая.
— Отличный план, Трэвис, — привести к нам настоящую карточную акулу, — сказал отец, подмигивая Голубке.
Я замотал головой:
— Я не знал!
— Чушь собачья! — отрезал Томас, не переставая препарировать Эбби взглядом.
— Честно, не знал! — оправдывался я.
Тут Тайлер сказал:
— Не хотел бы тебя расстраивать, братишка, но я только что влюбился в твою девушку!
Я резко перестал смеяться и нахмурился:
— Надеюсь, это была шутка?
— Ну ладно. Я жалел тебя, Эбби, а теперь хочу вернуть свои деньги, — заявил Трентон.
В следующих раундах я не участвовал. Просто смотрел, как парни пытаются отыграться. Голубка снова всех сделала. Не кокетничая и не притворяясь, будто уступает им.
Когда мои братья остались без цента в кармане, отец объявил игру оконченной. Эбби раздала по сотне всем, кроме папы: он не взял.
Я за руку отвел Голубку к двери. То, как она разгромила моих родственников, очень развеселило меня, но я был несколько разочарован тем, что она вернула часть денег.
— В чем дело, Трэв? — спросила Эбби, сжимая мои пальцы.
— Голубка, ты только что отказалась от четырехсот баксов!
— Если бы мы играли в «Сигме Тау», я бы этого не сделала, но мне не хотелось ограбить твоих братьев в первый же вечер нашего знакомства.
— Они бы на твоем месте оставили деньги себе!
— И совесть меня бы не мучила, — ввернул Тэйлор.
Краем глаза я заметил, что Томас по-прежнему рассматривает Эбби из своего кресла в углу гостиной. Не часто я видел его таким молчаливым.
— Продолжаешь пялиться на мою девушку, Томми? — не выдержал я.
— Какая, говоришь, у тебя фамилия? — спросил Томас.
Она замялась, не сразу ответив. Я обнял ее за талию и повернулся к брату, не совсем понимая, к чему он клонит. Он явно решил, будто что-то знает, и сейчас собирался сделать ход.
— Эбернати. А что?
— Трэв, до сих пор ты не допетрил — это на тебя похоже. Но теперь-то все шито белыми нитками, — самодовольно сказал Томас.
— Что за фигня! Ты вообще о чем?
— Мик Эбернати тебе, случайно, не родственник?
Все повернули голову к Эбби в ожидании ее ответа.
Она провела рукой по волосам, явно чувствуя себя не в своей тарелке:
— Откуда ты знаешь Мика?
Я обалдел от неожиданности:
— Это же один из лучших игроков за всю историю покера! Ты с ним знакома?
— Он мой отец, — ответила Голубка с таким видом, будто это причинило ей боль.
Все зашумели:
— Вот это да!
— Черт! Я так и знал!
— Мы только что играли с дочкой Мика Эбернати!
— Мик Эбернати? Ни хрена себе!
Слова звенели в ушах, но на то, чтобы уловить смысл, потребовалось несколько секунд. Три моих брата с криками прыгали по комнате, но мне казалось, что мир застыл и кругом тишина.
Моя девушка, которая была еще и моим лучшим другом, оказалась дочерью легенды покера. Дочерью того, кем восхищались мои братья, отец и даже дед.
Ее голос заставил меня очнуться.
— Ребята, я же вам говорила: мне не стоило играть.
— Если бы сказала, что ты дочка Мика Эбернати, я бы отнесся к тебе более серьезно, — сказал Томас.
Эбби осторожно посмотрела из-под ресниц, ожидая моей реакции.
— Так это ты Счастливые Тринадцать? — ошарашенно спросил я.
Трентон встал и показал на Эбби пальцем:
— У нас дома Счастливые Тринадцать! Ничего себе! Поверить не могу!
— Так меня прозвали газетчики. Но вообще-то, они все несколько исказили, — сказала она, переминаясь.
Наконец-то до меня дошло, в чем дело, и теперь даже буйное поведение моих братьев не могло отвлечь меня от мысли о том, что девушка, в которую я влюблен, — практически знаменитость. Какая она, оказывается, крутая! До чего же это было сексуально!
— Ребята, мне пора везти Эбби домой, — сказал я, придя в себя.
Папа пристально посмотрел на Голубку поверх очков:
— А что именно исказили газетчики?
— Я не отбирала у отца удачу. То есть… Это же бред! — нервно усмехнулась она, накручивая прядь волос на палец.
Томас покачал головой:
— Нет, в интервью Мик сам сказал, что в полночь, когда тебе исполнилось тринадцать, везение отвернулось от него.
— И повернулось к тебе, — добавил я.
— Тебя воспитывали гангстеры! — воскликнул Трент, расплываясь в восторженной улыбке.
— Хм… Нет. Они меня не воспитывали. Просто… все время терлись где-то поблизости.
— Конечно, это никуда не годится, что Мик позволил журналистам смешать твое имя с грязью. Ты ведь была совсем еще ребенком, — сказал папа, качая головой.
— Мне просто повезло как новичку, — сказала Эбби.
Судя по выражению ее лица, такое внимание было ей в тягость.
— Так, значит, тебя учил сам Мик Эбернати! — восхищенно проговорил отец. — Ты играла с настоящими профи и побеждала! В тринадцать лет! Вот так да! — Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Не ставь против нее, сынок. Она не проигрывает.
Я тут же вспомнил, как однажды Эбби поспорила со мной, зная, что проиграет и должна будет месяц прожить в моей квартире. Тогда я еще думал, будто ей на меня наплевать, а теперь вдруг понял: она уже тогда была в меня влюблена.
— Ну все, мы поехали, папа. Пока, парни.
Я погнал мотоцикл на бешеной скорости, всех подряд обгоняя. Чем быстрее мы ехали, тем крепче Эбби обхватывала меня бедрами, и от этого мне еще больше хотелось как можно скорей оказаться дома.
Голубка не сказала ни слова, когда я припарковал свой «харлей» и повел ее вверх по лестнице. Молчала она и тогда, когда я снимал с нее куртку.
Эбби распустила волосы. Я стоял, смотрел на нее и восхищался. Теперь она виделась мне как-то по-новому, и мне не терпелось ее обнять.
— Знаю, ты на меня злишься, — сказала она, глядя в пол. — Извини, что раньше тебе не сказала. Просто я не люблю об этом говорить.
Ее слова были для меня неожиданностью.
— Я? Злюсь на тебя? Да ты меня так завела, что я аж ничего перед собой не вижу! Ты как не фиг делать обчистила моих придурочных братьев, а для отца ты теперь звезда, и я уверен, что тогда, месяц назад, ты специально проиграла наш спор!
— Ну, я бы так не сказала…
— То есть ты действительно хотела выиграть?
— Э-э-э… Не совсем, — промямлила она, снимая туфли.
Я с трудом сдерживал улыбку:
— Ты хотела быть здесь, со мной! Как только это до меня дошло, я, кажется, влюбился в тебя заново.
Эбби закинула туфли в шкаф.
— Так ты на меня не злишься?
Я вздохнул. Может, я и должен был рассердиться. Но… не сердился, и все тут.
— Вообще-то, конечно, Голубка, тебе стоило пораньше рассказать мне, кто твой отец. Но я понимаю, почему ты молчала. Ты сюда приехала, чтобы забыть свое прошлое. Ну а теперь все вдруг выяснилось, все встало на свои места.
