Дом у озера Мистик - Ханна Кристин (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Так, Энни Вирджиния, что происходит?
По тихому голосу отца Энни поняла, что он для того и вышел за ней на веранду, чтобы задать этот вопрос. Она сделала вид, что не понимает.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Всякий раз, когда ты произносишь имя Ника, ты краснеешь, как подросток, и последние две недели я тебя почти не вижу. Ты там делаешь намного больше, чем просто сидишь с ребенком. Вчера ночью я слышал, как ты говорила по телефону. Ты объясняла Терри, что Ник тебе просто друг. Так что, похоже, не я один это заметил.
— Это не любовь, — тихо сказала Энни.
Но, вопреки своему утверждению, сама Энни не была в этом уверена. Когда она была с Ником, она чувствовала себя юной, сильной и смелой, мечты больше не казались ей неосуществимыми. В браке она чувствовала себя совсем не так. Тогда она считала, что ее мечты — это забавы, которым место в детстве, а когда начинается взрослая жизнь, их нужно убирать подальше.
— Ты это делаешь, чтобы отомстить Блейку?
— Нет. В кои-то веки я не думаю ни о Блейке, ни о Натали. Я делаю это для себя.
— Это справедливо?
Энни повернулась к отцу:
— Интересно, почему это только женщины должны быть справедливыми?
— Я думаю о Нике. Я знаю этого парня очень давно. Даже когда он был мальчишкой, у него были глаза человека, который много чего плохого повидал. Когда он стал встречаться с Кэти, я благодарил Бога, что с ней, а не с тобой. Но потом он остепенился и стал лучшим копом, какого только видел этот город. Мы все видели, как он любил Кэти, а уж в дочке и вовсе души не чаял. А потом Кэти… С ней случилась эта история, и Ник расклеился. Волосы у него поседели как-то разом, и каждый раз, когда я его видел, я вспоминал о том, что случилось. Эта перемена была явным свидетельством его горя. Его, конечно, никто не винил, но он сам себя винил, это было ясно. Нельзя было без сочувствия и сожаления смотреть на это.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Энни, ты — боец, а он…
— Ха! Что ты говоришь, папа, я — самая настоящая тряпка.
— Нет, Энни. Ты никогда не оценивала себя объективно. Внутри тебя есть стальной стержень, и он был всегда. Ты видишь мир в светлых красках, твой стакан всегда наполовину полон.
— Когда Блейк от меня ушел, я стала разваливаться на части.
— И сколько времени это продолжалось, месяц? — Хэнк прищелкнул языком. — Это ерунда. Когда умерла твоя мама, я не прятался пару недель, чтобы потом выйти еще более сильным, чем я был раньше. — Хэнк помолчал, качая головой. — У меня не очень хорошо получается объяснять, что я имею в виду. Я пытаюсь сказать, дорогая, что ты до конца не понимаешь, что такое отчаяние или слабость. По-настоящему не понимаешь. Ты не можешь зацикливаться на своей беспомощности.
Энни посмотрела на реку.
— Да, наверное, это правда.
— Ты все еще замужняя женщина, и, если ты думаешь, что Блейк действительно бросит тебя ради какой-то куклы, ты сошла с ума. Он вернется. Когда Блейк образумится, он вернется домой, к тебе.
— Я больше не чувствую себя замужем.
— Чувствуешь.
На это Энни было нечего ответить, это было так и не так. Как бы сильно она ни изменилась за последние месяцы, Хэнк прав: она действительно до сих пор чувствует себя замужем за Блейком. Она была его женой почти двадцать лет, супружеские обязательства не могут в один момент исчезнуть от поспешно брошенных слов, даже таких: «Мне нужен развод».
Хэнк подошел к Энни и коснулся ее щеки.
— Ты уедешь и причинишь Нику боль, а он не тот человек, который легко переносит удары судьбы. Я не собираюсь говорить тебе, что делать. Никогда этого не делал и не собираюсь начинать сейчас. Но, Энни, эта история плохо кончится. Для всех вас.
Вечером следующего дня, когда посуда после ужина была вымыта и убрана, а Иззи уже была в кровати, Энни сидела на веранде в кресле-качалке. Она смотрела, как крошечный черный паучок плетет на кусте рододендрона серебристую паутину. В тишине компанию ей составляло мерное поскрипывание кресла-качалки. Она знала, что ей нужно вернуться в дом, Ник, наверное, уже ждал ее наверху, но на веранде было тихо и умиротворенно, и эхо слов отца казалось более далеким, когда она была в одиночестве. Энни знала, что, как только она войдет в спальню и посмотрит в голубые глаза Ника, у нее в голове снова зазвучит отцовское предостережение, зазвучит слишком громко и настойчиво, чтобы она могла его игнорировать. Нику и Иззи и так уже досталось, Энни не хотела сделать ничего, что причинило бы им новую боль, но именно это она и сделает, она знала так же точно, как то, что она сидит сейчас на веранде. У нее была другая жизнь в другом городе, другой ребенок, которому нужна мать точно так же, как и Иззи. Ее настоящая жизнь — там, она ждет Энни в горячем воздухе Южной Калифорнии и готовится к противостоянию, до которого осталось лишь несколько коротких недель. Ее возвращение в свою жизнь будет проверкой, испытанию подвергнется все, чем она была, и то, кем — как она решила — она хочет быть. У нее за спиной открылась дверь. Энни на секунду закрыла глаза, собираясь с силами, потом тихо сказала:
— Привет, Ник.
Она смотрела не на него, а на свои руки, сцепленные на коленях. Дверь хлопнула, Ник подошел к Энни и присел рядом с ней на корточки.
— Что ты тут делаешь одна?
Энни посмотрела на него, и на секунду ее охватила паника: мысль о том, чтобы отказаться от Ника, приводила ее в ужас. Но ей нужно было думать о нем, не о себе. Она пристально посмотрела ему в глаза:
— Ник, я не хочу причинять тебе боль.
Он взял ее левую руку и провел кончиком пальца по белой полоске на месте кольца.
— Энни, не считай меня дураком, я знаю, что снять кольцо не так-то просто.
Энни долго смотрела на него молча. У нее был по рыв надавать ему обещаний, сказать, что она его любит, но она не могла быть такой жестокой. Ей скоро уезжать, и будет великодушнее увезти эти слова с собой.
— Энни, я знаю, что «вместе навек» — это не про нас.
Ей показалось, что его голос дрогнул на слове «навек», но он улыбался Энни, а она в эту минуту не хотела задумываться о том, что он чувствует. Она прошептала:
— Да.
Ник подхватил ее на руки и понес наверх, в свою кровать. И как всегда, как только Энни очутилась в его объятиях, она перестала думать о будущем, ее полностью захватило настоящее.
Во вторник утром они планировали поездку на пляж. Энни посмотрела на корзинку для пикника и в десятый раз проверила, все ли она положила, потом посмотрела на часы. Было уже половина одиннадцатого. Она подошла к лестнице и крикнула наверх Нику и Энни, чтобы они поторапливались. Потом, мурлыча под нос песенку, направилась обратно в кухню. И в это время раздался звонок телефона. Энни сняла трубку.
— Алло?
— Минуточку, пожалуйста, я соединяю вас с Блейком Колуотером.
На какой-то момент Энни растерялась и не могла связать это имя со своей собственной жизнью. На лестнице показался Ник. Она бросила на него растерянный взгляд:
— Это Блейк.
Ник замер.
— Не буду тебе мешать, подожду наверху.
— Нет! Иди сюда. Пожалуйста!
Ник быстро спустился и подошел к Энни. Она взяла его за руку. Наконец в трубке послышался властный голос Блейка:
— Энни, это ты?
При звуке его голоса Энни вздрогнула, вспомнив все.
— Здравствуй, Блейк.
— Как поживаешь, Энналайз?
— Отлично. — Энни помолчала, выжидая, что он скажет дальше. — А ты?
— Я… в порядке. Мне дал этот номер Хэнк. Ты ведь помнишь, что скоро возвращается Натали.
— Пятнадцатого июня. Она хочет, чтобы мы, — Энни подчеркнула голосом последнее слово, — встретили ее в аэропорту.
— Конечно. Ее самолет прилетает в…
Энни огорчилась, что Блейк не знает времени прилета дочери.
— В пять десять вечера.
— Да знаю я!
За явной ложью последовало неловкое молчание. Потом Блейк как ни в чем не бывало рассмеялся, словно со времени их последнего разговора прошло три часа, а не почти три месяца.
