Эффект бабочки (СИ) - Акулова Мария (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
Получилось, что план с крахом провалился. Смерч 'Имагин' ворвался в квартиру и перевернул все вверх дном.
Утолив первый голод, который волновал мужчину явно намного больше, чем 'желудочный', он уткнулся лицом куда-то в районе ключиц, горяча и раздражая кожу жарким прерывистым дыханием.
– У меня там мясо… сгорит.
Почему-то первой мыслью, которая посетила девушку, стоило чуть прийти в себя, была именно эта.
– Горелое потом съем, не отвлекай, – жаль только, Имагина это не волновало. Ни мясо, ни вроде как недавняя тяжелая дорога, ни необходимость поговорить, вести себя как-то посдержанней, чтоб не испугать в очередной раз.
Дыхание было обманчиво тяжелым, марафонцу не нужна была слишком большая передышка. Насте, впрочем, тоже. И ночь как-то сама собой опять получилась сумасшедше длинной.
***
– Это негигиенично, Глеб, – Настя поерзала, устраиваясь удобней в объятьях, прижимаясь спиной к мужской груди, чувствуя ее тепло даже через ватное одеяло, которое их разделяло.
– Зато идти никуда не надо, ну и вкусно, – а он в очередной раз опустил общую ложку в общую же салатную миску, зачерпнул, отправляя в рот, протяжно замычал, параллельно пережевывая и давая понять хозяюшке, что ее старания не пропали даром – он заценил.
Настя несколько секунд смотрела на него неодобрительно, а потом плюнула – отобрала все ту же ложку, зачерпнула из той же миски… А ведь действительно вкусно.
Они устроились на полу в спальне. Настя была против – зачем изощряться, если на кухне есть отличный стол, прекрасные тарелки, свечи, в конце-то концов, зажечь можно? А Глеб совсем ее не слушал. Сам принес все, что девушка перечислила, не стол и стул, конечно, но еду и свечи, потом сел на пол, приглашающе похлопал рядом с собой, с лукавой улыбкой следил за тем, как Настя заматывается в одеяло по самое горло, сползает с кровати, садится на приличном расстоянии, кисло смотрит на экспозицию.
– Не вредничай, мелкая. Я все продумал.
Не то, чтоб мелкая тут же прекратила вредничать, но сопротивляться, когда ее подтянули к себе, обняли, поцеловали в щеку, промурлыкали, что она очень хороша, когда злится, не стала.
Она вообще хороша. Раз Глеб что-то в ней таки нашел, определенно хороша. И он хорош.
Только идеи у него дурацкие. Хоть и в какой-то мере романтичные.
Две свечи горели, плача воском, наелись они достаточно быстро, а потом просто сидели. Глеб – облокотившись спиной о кровать, пробравшись руками под одеяло и там мягко поглаживая кожу. А Настя – облокотившись о него, устроившись на плече, повернув голову, закрыв глаза, носом то и дело касаясь кожи на мужской шее.
– Знаешь, действительно жужжит, никогда не замечал. – В такой их тишине любой звук был слышен особенно отчетливо.
Настя усмехнулась, проехалась носом вверх-вниз по коже. Глебу понравилось, он ответил тем же – прижал еще ближе к себе, продолжая поглаживать.
– Дома, наверное, не ночевал, вот и не замечал…
У Насти было какое-то свое собственное внутреннее представление о том, что происходило в жизни Имагина до их встречи. Ей казалось, что здесь-то посторонним не очень рады, а посторонних женщин у него должно было быть много. В этом Веселова не сомневалась. Он же такой… Или это только для нее, влюбленной ревнивой дурочки, он такой?
– Да нет, я как раз люблю дома ночевать. Как бы поздно или рано ни освободился, предпочитаю ехать домой.
– И как часто ты освобождался поздно… или рано? – очень ревнивой дурочки. Он-то сразу в лоб спросил о том, кто был у нее до. А она… Ей вроде как не положено таким интересоваться, достался опытный мужик – вот и радуйся, что весь свой опыт теперь станет применять к тебе, но… Было это самое 'но'.
Имагин хмыкнул, пошевелился, извернулся так, что теперь уже его дыхание дразнило кожу на ее плече, начал мелко целовать, поднимаясь вверх по шее, к самому уху.
– Мой первый секс произошел, мелкая, когда ты пошла… в третий класс. И вот с того момента, время от времени, я освобождался поздно… или рано. – Настя поморщилась. – Звездочки на моих погонах мы сейчас считать вряд ли будем, хорошо? Но кое-что скажу. Не забивай себе голову глупостями. Так, как сохну по тебе, я еще никогда не сох. И не хочу.
– Сохнуть не хочешь?
– Не хочу больше ни по ком вот так…
Настя развернулась, пришлось даже отпустить злосчастное одеяло, обняла Глеба, какое-то время глядя в глаза, а потом поцеловала в губы.
Она сама называет это влюбленностью, он… неважно как, пусть как хочет, так и называет. Но чувствует наверняка то же. То же, только по-мужски. Влюбиться в Имагина – это был огромный риск, но насколько же это того стоило!
Мужчина оторвался от ее губ нехотя, прошелся взглядом по открытому для прикосновений телу, снова развернул, замотал, не забыл оставить просвет для рук, проник под… Они только еще немного поговорят, а потом – обязательно, непременно продолжат.
– Поехали завтра во Дворец спорта.
– Зачем? – Настя снова откинула голову на мужское плечо, чуть повернула, разглядывая его лицо в темноте. Достала руку, провела указательным пальцем по носу – от кончика до переносицы, обрисовала контур брови, коснулась ресниц, улыбнулась, когда он моргнул.
– Там завтра матч хоккейный, ходила когда-то?
– Нет.
– Ну вот. Вдруг понравится?
– Хорошо. – Даже если не понравится, все равно понравится. Там будет он, там, возможно, будет холодно, и Глебу придется греть ее, обнимая, он будет непременно много говорить – все терпеливо объясняя. Ну и это ведь тоже часть его жизни. Значит, ей понравится.
– Тогда пообедаем, и туда.
– Ага.
– И еще…
Глеб перехватил ее руку, опустил, сжал в своей, второй тоже зафиксировал, прижав к себе чуть сильней. Складывалось такое впечатление, будто мужчина боится, что после его слов Настя начнется вырываться.
– Твои приезжают через неделю, правильно?
Девушка кивнула.
– Давай это время ты у меня поживешь? – на Настю смотрели до ужаса серьезно. Так, что впору выуживать-таки руку из хвата, а потом вытягивать, выпятив большой палец, и в лучших традициях гладиаторских боев держать паузу прежде, чем поднять палец вверх или опустить, оглашая смертельный вердикт.
Делать этого Настя не собиралась. Долго смотрела в глаза серьезного мужчины, а потом спряталась на его же плече, выдыхая ответ очень тихо.
– Хорошо.
Ну вот. А планировала ведь этому сопротивляться. Действительно планировала. Попросить отвезти домой, вернуть ключи, забрать шмотки. Умом планировала сделать это, а сердцем надеялась, что он предложит остаться. Сегодня, на неделю, вообще.
Пожалуй, слишком опрометчиво, но… на вообще она тоже, наверное, согласилась бы. Хорошо, что он об этом не догадывался. Хотя и этой победы ему было достаточно, чтоб очень даже обрадоваться.
Имагин расплылся в улыбке, а потом стал уговаривать.
Сначала – повторить, но уже громко, четко, внятно. Потом – посмотреть на него. Потом – поцеловать, в знак закрепления, потом… Потом тоже на что-то уговаривал. Весь перечень Настя уже не вспомнила бы, но знала, что уговорил на все.
А утром они снова проспали… Теперь уже даже обед.
***
– Вот, видишь дом? Тоже новый. Такой бестолковый, что аж плакать хочется, а самое обидное – здесь же раньше тоже парк был! Какой парк, Наташка. Володя тут все детство провел. Мы всегда знали, где детей искать, если вдруг к ужину домой не спешат. Созванивались с соседями, выясняли, что все дворовые сорванцы запропастились куда-то полным составом, а потом выбирали самого грозного родителя и отправляли загонять их по домам. А они всегда тут были. Халабуды какие-то строили, в разбойников играли, даже в футбол гоняли, представляешь, все здесь!
Антонина Николаевна покачала головой, а потом отвернулась от застройки, ступая на парковую аллейку, ведущую в другую сторону.
Наталья же еще какое-то время смотрела туда, куда показала свекровь, оживляя в памяти образ мужа. Они-то встретились уже в студенческие годы, каким он был в детстве, Наталья не знала. Разве что по фотографиям, вот таким рассказам, и глядя на Андрюшу. Так похожего на отца Андрюшу.
