Больше, чем мы можем сказать (ЛП) - Кеммерер Бриджит (читаем книги онлайн .TXT) 📗
– Я думал, все уже спят, – шепчу я.
– Они спят. Я ждала.
– Меня?
Она кивает.
– Как все прошло?
У меня уходит мгновение, чтобы понять, что она спрашивает о Деклане. Такое
ощущение, что наша поездка в тюрьму была несколько дней назад. Я хочу говорить о
Деклане и его отце не больше, чем об Эмме и том, что между нами произошло. Ее
прощальные слова не выходят у меня из головы.
«Мой черед прогнать тебя».
Не знаю, заслужил ли я это. Может быть, заслужил.
Хотел бы я все исправить. Ради нее. Хотел бы я защитить ее как-нибудь.
Я падаю на диван напротив Кристин и запускаю руку в коробку с хлопьями.
– Нормально. Думаю, ему это пошло на пользу.
– Вас не было гораздо дольше, чем я предполагала.
– Дек уснул в машине. Я немного поездил по округе. – Я делаю паузу. – А затем
встречался с Эммой.
– Эмма. – Мамино выражение лица теплеет. – Я надеялась услышать больше об
Эмме.
Мое собственное лицо мрачнеет.
– Правда?
– Конечно. – Она делает паузу. – Приятно видеть, как ты немного выбираешься из
своей раковины.
Интересно. Это немного сбавляет мое раздражение.
– Думаешь, я прячусь?
– Я бы не назвала это прятаньем. Но я в самом деле думаю, что ты держишь все
свое окружение под строгим контролем. Вы с Декланом оба это делаете. – Она немного
медлит. – Честно говоря, я надеялась, что то, что он начал встречаться с девушкой, откроет
и тебе небольшую дверцу.
Это довольно откровенное заявление, и я не уверен, что был готов к этому. Я
выбираю мармелад из хлопьев в своей ладони.
– Угу.
Мама ждет.
Мои мысли настолько хаотичны, что мне нужно время, чтобы их рассортировать.
– Можно мы сейчас не будем говорить об Эмме?
Она преподнимает брови, лишь чуть – чуть, но кивает.
– Конечно.
Я бросаю взгляд в коридор.
– Как дела у Мэтью сегодня?
– Хорошо. Они с папой ходили гулять после ужина.
Я потрясен. Уверен, мое выражение лица выдает меня.
Мама улыбается.
– У него был выбор пойти гулять или вымыть посуду.
Если бы делали ставки, я бы поставил на то, что Мэтью будет стоять в кухне с
полотенцем, надежно спрятав свои мысли в своей голове.
Но затем я вспоминаю, как он сидел в школьной столовой за одним столом со мной
и Декланом, после того, как выкинул такой номер за день до того. Папа сказал, что иногда
мы толкаем, чтобы посмотреть, станет ли кто-то толкать в ответ.
Я гадаю, дал ли я отпор в правильном направлении.
Мама все еще наблюдает за мной.
– Не прерывай чтение, – говорю я. – Не думаю, что хочу разговаривать.
Она долго смотрит на меня, затем раскрывает книгу. Я выуживаю хлопья из
коробки и прислушиваюсь к тихому шелесту страниц. Этот звук впечатался мне в память.
Она читала мне, сидя рядом с моей кроватью, когда я был маленьким, напрягая зрение под
светом ночника, ожидая, когда я засну. Она делает это с каждым ребенком, который бывает
в этом доме. Она хочет, чтобы они знали, что она рядом.
– Почему вы меня усыновили? – спрашиваю я.
Кристин мягко закрывает книгу.
– Потому что мы любим тебя и хотели, чтобы ты был нашим сыном.
Она говорит совершенно искренне, но я не хочу слышать банальности.
– Нет. Почему меня?
– Кажется, я не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, Рев.
– Вы брали к себе не один десяток приемных детей. Почему вы выбрали меня?
Она долгое время молчит, пока я не начинаю думать, было ли неправильно задавать
этот вопрос.
– Ты знаешь, что мы любим детей, – говорит Кристин. – Когда мы поженились, мы
даже не стали ждать. Мы так сильно хотели детей. Но потом... у меня случился выкидыш.
Это часто случается, особенно при первой беременности, но тем не менее это было
ужасно. Но затем это случилось снова. И снова. А затем в четвертый раз. Я помню, как
сидела в кабинете врача, читая какой-то дурацкий журнал, и он раскрылся на статье, где у
женщины было восемь детей, и она шутила, что ходила беременная целую вечность. Я
помню, как прочла статью и возненавидела ее. Я ушла. И плакала всю ночь. – Она делает
паузу. – Мы говорили об усыновлении. Другая семья по соседству усыновила малыша, и
мы говорили с адвокатом о наших возможностях. Джефф готов был выписать чек
агентству по опеке, но это только... это казалось мне неправильным. Впрочем, я была так
подавлена тем, что потеряла стольких детей, что не хотела его огорчать, так что мы
поехали за кофе, и я согласилась на любые его действия.
Кристин снова замолкает. Я знаю, что ей еще многое нужно сказать, так что жду.
Мое усыновление во всех смыслах не было традиционным.
– Когда мы подошли к кафе, там была женщина, у которой пробило колесо. Она
спросила, можем ли мы вызвать ей эвакуатор. Джефф предложил помять ей колесо, и она
согласилась. Она опаздывала забрать ребенка.
– Бонни, – говорю я изумленно. Мамина подруга. Я знаю, как они познакомились.
Но никогда не знал всех подробностей этого знакомства.
Мама улыбается.
– Бонни. Да. Пока Джефф менял ей колесо, мы с ней разговорились. Она первый
человек, который упомянул опеку. Я тут же пригласила ее на обед на следующий же день.
Мы тут же все решили. Этому суждено было сбыться. Я знаю это. Гораздо больше
времени у меня ушло на то, чтобы убедить Джеффа. Теперь я знаю, что он больше
беспокоился за меня. Он видел, как я потеряла стольких детей и волновался, как я
перенесу то, что мне придется с ними расстаться.
Мы прошли все круги ада. Интервью, посещение приютов, все это. Мы
подготовили комнату. И стали ждать звонка. Я думала, что это будет что-то срочное. Но не
было. Спустя пару дней, я начала сомневаться. Джефф был в панике. Комната стояла
пустая. Я начала гадать, не допустила ли я ошибку. Однажды ночью, ложась спать, я не
смогла заснуть. Я до сих пор помню, как каждый час смотрела на часы. Я была так
измучена. К пяти утра я не сомкнула глаз. Я помню, как думала: «Пожалуйста. Я знаю, что
есть ребенок, который нуждается во мне. Пожалуйста».
Кристин промокает глаза, затем тянется за платочками на краю стола.
– О боже, я не была готова к этому разговору. Я думала, мы будет говорить о
Деклане. – Она вытирает лицо, затем улыбается мне сквозь слезы. – Но в тот самый
момент... Рев, в тот самый момент, как я подумала об этом – раздался звонок. И это была
Бонни. По поводу тебя.
Я совершенно точно не помню этого с ее стороны, но отчетливо помню со своей.
После того, как полиция забрала меня от моего отца, меня отправили в больницу. Многие
из тех моментов засели у меня в памяти – хотя некоторые из них совершенно стерлись.
Иногда я гадаю, может быть мне просто не хватало сил осмыслить их все. Я никогда до
этого не видел врача. Ни рентгена, ни физического обследования, ничего. Если бы я был
здоров, возможно, мне бы дали день или два смириться со своим положением, но персонал
скорой помощи не мог игнорировать сломанную руку. Они также не могли
проигнорировать шрамы и отметины. Я так отчаянно хотел покинуть больницу, что готов
был пойти куда угодно и с кем угодно.
Но когда Бонни привела меня сюда, я думал, что умер. Я думал, что попал в ад. Я
думал, что так меня наказывают.
– Ты был так напуган, – говорит мама мягко. – Я прочитала так много историй о
приемных детях. Я представляла столько различных сценариев, но ничего похожего на
тебя. Я думала, что самым нашим тяжким испытанием будет младенец, которому нужен
будет уход, или малыш с отклонениями в развитии. Но ты... ты отказывался говорить. Ты
никому не позволял прикасаться к себе. Бонни рассказала мне позже – значительно позже
– что социальный работник в больнице настаивал на том, чтобы тебя отправили в
