Больше, чем мы можем сказать (ЛП) - Кеммерер Бриджит (читаем книги онлайн .TXT) 📗
спецучереждение. Она даже угрожала получить постановление суда, но Бонни встала
перед ней и сказала ей прямо в лицо, чтобы та попыталась.
Я сижу совершенно неподвижно. Я ничего этого не знал.
Я мысленно стираю все, что знаю о своей жизни, и пытаюсь представить себе
жизнь в приюте.
И не могу. Все, что я вижу перед собой – это тюрьма, где мы расстались с Джимом
Мерфи, и, думаю, разница была бы невелика.
Я сглатываю.
– Мне жаль.
– За что ты извиняешься?
Кристин поднимается из кресла и садится рядом со мной на диван. Она берет меня
за руку и держит между своими ладонями.
– Когда ты убежал в дом к Деклану в тот первый день... ох, мы так перепугались.
Джефф думал, что мы совершили ошибку. Я так боялась позвонить Бонни, потому что
была уверена, что тебя заберут и пошлют куда-нибудь еще. А когда мы нашли тебя у
Деклана, и обнаружили, что вы играете в Лего... – Ее голос обрывается. Одна рука
прижата к груди, а глаза закрыты.
– Что? – спрашиваю я мягко.
Ее голос звучит так тихо.
– Я никогда не забуду выражения твоего лица. То, как ты отбросил Лего и
попятился от них. Я никогда не видела такого выражения лица ни у одного ребенка, и, надеюсь, никогда больше не увижу.
Я помню те моменты. Тот первый день, когда мой мир перевернулся, когда ожоги от
газовой конфорки все еще были горячими и розовыми под бинтами. Я отбросил те
детальки Лего, потому что боялся, что со мной сделают что-то похуже того, что делал мой
отец, например отрубят мне руки. Я ничего не знал об играх, но слишком много о
последствиях.
Меня не наказали. Меня даже не заставили тут же покинуть комнату Деклана.
Кристин просто села рядом с нами и тоже начала строить.
Я думаю о Мэтью и его истории о Ниле, о его приемном отце. Смотрю на маму. У
нее такие добрые глаза. Она всем желает только лучшего.
– Возможно, увидишь.
– Знаю. – Она сжимает мою руку. – Возможно, еще увижу. И я сделаю все
возможное, чтобы помочь им справиться с этим.
– Ты все еще не ответила на мой вопрос.
– Рев, я не уверена, что могу. Почему не ты? В тот момент, когда зазвонил телефон, я знала, что ты должен быть здесь. Я все еще помню первый раз, когда ты засмеялся. – Она
снова прижимает руку к груди, но затем прижимает ладонь к моей щеке. – Ох, это заняло
так много времени. И ты вырос таким щедрым, добрым молодым человеком...
Я убираю ее руку, но не грубо.
– Ладно, ладно.
– Ох, Рев, но это так. Я помню, когда тебе было десять, ты спросил, почему мы не
можем помочь другим детям тоже, если у нас есть другая комната. Я не могла в это
поверить. Из всех детей, ты заслужил мир и покой больше всех, но ты спрашивал, почему
мы не можем сделать больше. Так что мы взяли маленькую милую Роуз. Ты помнишь ее, верно?
– Да.
Роуз была первым приемным ребенком после меня. Ей было два года. Сейчас, должно быть, десять. Маме лучше знать. Она, вероятно, ведется с ней. Она делает все
возможное, чтобы оставаться на связи со всеми детьми, которые когда – Либо у нас жили.
– Конечно, помнишь. Ее бедная мать так старалась снова стать «чистой». Помню, как Джефф так беспокоился о том, что мне будет так сложно снова отдавать Роуз, и так оно
и было. Это всегда сложно. Но мне нравится помогать другим матерям. – Кристин делает
паузу. – После того, как Роуз вернулась домой, ты спросил меня...
– Я спросил, когда мне тоже придется вернуться домой. – У меня хриплый голос. Я
это помню.
– Да. – Она берет еще один платочек и промакивает глаза. – Твой голос... я никогда
не забуду твой голос. Бедный ребенок. Я сказала Джеффу в тот вечер, что хочу тебя
усыновить... а он уже успел поговорить с нашим адвокатом. Это длилось вечность. Я так
беспокоилась, что этот человек найдет какую– То лазейку, какой-нибудь способ забрать
тебя у нас. – Еще один платочек. – Я никогда не чувствовала такого облегчения, чем в тот
момент, когда судья озвучил приговор.
– Я тоже, – говорю я честно. Тот день такой ясный в моих воспоминаниях. Новый
костюм, который я надел для суда. Как адвокат похлопал меня по плечу. Осознание того, что мой отец не мог сделать ничего – ничего – чтобы разлучить меня с новой семьей.
Ничего, кроме как послать сообщение после моего восемнадцатого дня рождения.
Я хмурюсь.
– Папа что-нибудь выяснил о нем?
Кристин медлит. Это на нее не похоже.
– Скажи мне, – говорю я.
– Он живет в Эйджвотер, – говорит она. – Это все, что наш адвокат смог пока
узнать.
Эйджвотер. Юго-запад Аннаполиса. Совсем недалеко. Мы ездили дальше, чтобы
встретиться с отцом Деклана.
И все же... Я знал, что он должен быть близко. Я видел марку на его первом письме.
Я жду, что эта новость поразит меня, словно пуля, так же, как и куча других вещей
совсем недавно поразила меня. Но нет. Это просто факт. Он живет в Эйджвотер.
Нет, это больше, чем просто факт. Это перчатка, брошенная к моим ногам.
Я думаю о Деклане, охваченном ужасом, сидящем в тюремном зале ожидания. Если
он смог это сделать, то и я смогу.
– Я хочу с ним увидеться, – говорю я.
Кристин всхлипывает и мнет платок в кулаке.
– Я боялась, что ты это скажешь.
Я пытаюсь понять ее выражение лица, эмоции в ее голосе.
– Ты не хочешь, чтобы я это делал.
– Нет, Рев. Нет. Не хочу. – Новые слезы выступают на ее лице и она достает еще
стопку платочков.
– Ты боишься... ты думаешь... – Я не знаю, как закончить предложение.
– Я боюсь, что он может причинить тебе вред. Я боюсь, что он заставит тебя
сомневаться в себе. Когда Джефф рассказал мне о том, что происходит, я почувствовала
себя такой глупой, что не осознала этого раньше. Я видела сообщения, которые он
посылал тебе раньше, о том, чтобы наказать непослушного ребенка до смерти. Какой же
жестокий, пропитанный ненавистью...
Пол скрипит в глубине коридора, и она прерывается. Я думаю, что сейчас из
спальни выйдет Джефф и прервет ее тираду, но никто не появляется.
– Нет, – говорит она еще тише. – Я не хочу, чтобы ты с ним виделся.
Я сижу и думаю о каждом моменте за последнюю неделю, каждом сообщении от
своего отца, каждом слове, сказанном мной Эмме, Деклану, Мэтью. Я думаю о своем
разговоре с папой и о том, что все происходит по определенной причине, но есть причины, стоящие за причинами, и события, над которыми мы не властны, вызывая рябь, которую
мы можем так и не увидеть.
Когда я снова заговариваю, мой голос звучит очень тихо.
– После того, как Деклан увиделся со своим отцом, он сказал: «Он всего лишь
человек». Мой отец тоже. Думаю, я никогда этого не осознавал. Он всегда был главой
своего прихода. Он всегда был больше, чем сама жизнь. Но... это не так. И, думаю, мне
нужно самому в этом убедиться.
Кристин долгий момент молчит, а когда заговаривает, это не то слово, которое я
ожидал услышать.
– Хорошо, – шепчет она.
Затем она целует меня в лоб, идет по коридору и исчезает в своей комнате.
* * *
Мэтью не спит.
Молчаливая темнота льется из его комнаты, но в воздухе висит нервное
напряжение, давая мне знать, что он все еще не спит.
Его дверь почти прикрыта, но не защелкнута на замок, так что я мягко стучу, от
этого движения дверь приоткрывается на пару сантиметров.
Можно подумать, я крадусь с дробовиком в руках. Мэтью садится прямо в кровати.
– Прости, – говорю я.
Он ничего не говорит.
– Просто хотел поздороваться. Прости, что бросили тебя сегодня днем и сбежали.
Все еще никакого ответа.
– Ладно, – говорю я, берясь за ручку двери и собираясь снова закрыть ее.
