Купи меня (СИ) - Майер Жасмин (бесплатные версии книг txt) 📗
Я бегаю и бегаю, до рези в правом боку, до жжения в горле. Мокрые волосы хлещут по лицу и щекам, но я не могу иначе. Только бегство может остановить поток режущих словно нож мыслей. Раньше это всегда помогало.
— Хватит, Джеки!
Я даже спотыкаюсь от неожиданности.
Поможет ли бегство от слуховых галлюцинаций? Смогу узнать только, если буду бежать еще быстрее.
— Да остановись же ты!
Передо мной неожиданно вырастает преграда — и пара крепких рук впивается мне в талию.
— Грант? — выдыхаю я. Так он настоящий? — Что ты здесь делаешь? Отпусти!
Грант качает головой. А я снова растекаюсь, таю. Тот айсберг, в который я сумела превратить сердце за время бега, начинает стремительно таять рядом с ним.
— Ты вообще заметила, что идет дождь? Что наступила ночь? Что с тобой, Джеки?!
— Не называй меня так. И отпусти. Отпусти меня.
— Чтобы ты снова убежала?
— Я люблю бегать. И это совершенно не твое дело, чем я занимаюсь ночью.
Мне надо вырваться. Убежать от него. Иначе… Я не могу позволить себе расплакаться, расклеиться рядом с ним!
— Чарльз мяукал весь день, наверное, звал тебя. А ты забрала его к себе и сама же его дома и бросила. Мне пришлось не отходить от рояля весь день, чтобы хоть как-то заглушить его мяуканье. А ведь это ты просила о том, чтобы я не подставлял тебя перед менеджером вместо себя!
По лицу Гранта тоже струятся капли дождя. Если бы я умела плакать, на моем лице были бы настоящие слезы. Но я умею только бегать.
И сейчас не могу стоять на месте, меня трясет от желания сорваться с места и бежать. Бежать. Отталкиваться от земли и нестись, куда глаза глядят, но он держит меня прямо перед собой. Смотрит в упор бездонными темными глазами, и мои чувства медленно проступают под толщей льда, который стремительно тает от его прикосновений.
На нем белая рубашка, совсем как я мечтала утром. А на манжетах те самые запонки, которые запали мне в душу с самой первой встречи. И древесный аромат его парфюма, и его внешний вид, — все говорит о постоянстве. Он играет одну и ту же мелодию, пока не доводит ее до совершенства. Его гардероб однообразен до ужаса, а каждое свое жилище он обустраивает в одних и тех же цветах.
Он — это постоянство, которое мне даже и не снилось.
Он — это стабильность, о которой мне не приходилось даже мечтать.
Он — моя самая несбыточная мечта.
Он — яд для меня и противоядие одновременно. Острая боль и затмевающее разум наслаждение.
Он ни в чем не виноват, но он — часть кошмара, от которого я буду бежать всю оставшуюся жизнь.
Его лицо будто вырублено из камня. Ни тени эмоций. Ни тени жизни. Именно так он ко мне и относится, и только я могла быть такой дурой, что поверила в то, что все может быть иначе и ему не плевать на меня.
Лезу в сумочку на плече, и пальцы почему-то дрожат.
— Тебя волнует только кот, не так ли? Держи. Это ключи от моей квартиры. Забирай своего кота и оставь меня в покое, Адам Грант. Сможешь это сделать?
— Нет. Я не могу оставить тебя.
— Можешь, — цежу я со злостью. — Еще как можешь! Так что очень тебя прошу — исчезни, наконец. Просто исчезни из моей жизни, чтобы я могла жить как прежде. Чтобы я…
— Могла делать вид, что ничего не было? — читает он меня, как раскрытую книгу.
Дыхание сбивается.
Он ведь не должен был знать об этом?
— Если ты о том, что было между нами, то не обольщайся… Я действовала по контракту. А вот ты прицепился ко мне, как репейник к волосам. Таскаешься за мной со своим роялем и котом, доводишь своей музыкой! Слышать уже не могу! Видеть тебя уже не могу!
Становится на шаг ближе. Так невыносимо близко, что я упираюсь в его грудь, перехватывая пальцами влажную ткань рубашки. Аромат его тела обволакивает коконом. Его близость успокаивает и злит одновременно, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
— Лжешь, — выдыхает он. — Я вижу тебя насквозь, маленькая лгунья. И уже понял, что лгать себе ты можешь бесконечно долго, но меня не проведешь, Джеки. И я буду доказывать тебе каждый день, что буду рядом. Пусть по ту сторону, в другой квартире, но буду. И ты не сможешь убежать от меня. Сколько бы ты не пыталась. Так что ты можешь довериться мне. Рассказать, что случилось. От хорошей жизни не бегают по ночам под дождем.
Хватка на моей талии становится чувствительнее, и только теперь рядом с ним, таким большим, крепким, горячим, ощущаю себя маленькой, уставшей и бесконечно несчастной, но не могу, не могу произнести ни слова. Ведь произнести вслух, рассказать Гранту, что случилось, уже значит признать случившееся.
Темно-синяя, аквамариновая бездна снова смыкается над моей головой. Я тону. Тону в его глазах, которыми он смотрит на меня так, как будто я единственная женщина на свете.
— Просто расскажи, где ты была сегодня, — шепчет Грант.
Так же тихо, как шуршат капли по листве деревьев. Так же соблазнительно, как должно быть шептал Еве змей в райском Саду.
— Твой отказ называть вещи своими именами это как закрыть глаза в момент аварии, Джеки. Если я этого не вижу, то этого не происходит. Но это так не работает. Ты не можешь бесконечно убегать от сложностей, боли, страха или гнева. Ты должна принять произошедшее и те чувства, которые оно в тебе вызывает.
Все так. По этой причине я сбежала с терапии, на которой психолог просила меня рассказать ей, что произошло со мной той ночью. Первый шаг к освобождению просто назвать вещи своими именами, чтобы признать их.
Но для меня признать всегда означало простить. Простить Сэма за то, что он со мной сделал. А я не была к этому готова.
Ни тогда, ни сейчас.
С силой бью его в грудь кулаками, пытаясь оттолкнуть.
— Это что за долбанный психоанализ, мистер Грант?! Откуда, черт возьми, ты этого нахватался?! Ходил к специалистам, консультировался, как дальше общаться со мной? Струсил перед сложностями, да, Адам? Вот куда ты исчез после банкета и где пропадал до переезда! Учился правильным словам? Так вот ни черта ты не знаешь, Адам Грант! Я даже правду тебе не рассказала, а ты уже испугался! И это ты говоришь о том, что я должна принять произошедшее? Да никогда в жизни, Дьявол тебя раздери! Принять значит сказать: «Ну что ж, дерьмо случается». А я не хочу отпускать! Не хочу прощать! Мне не нужно твое долбанное сочувствие! Как-нибудь сама разберусь, слышишь?!
Не дает и шагу сделать назад. Держит за талию. Смотрит. В упор. Как тогда, когда я была на сцене, а он за столиком. Через весь зал. Будто уже тогда видел меня насквозь. И знал больше, чем знаю я.
Но ведь он не может знать всю правду? Ведь я не стала рассказывать ему правду?!
— Я солгала тебе, Адам. Солгала, когда ты попросил рассказать о нашем общем прошлом, ты не знаешь всей правды, так что твои советы гроша ломанного не стоят.
Молчит. Не спорит. И при этом просто вынимает душу одним только темным тяжелым взглядом.
— Отпусти меня… — предпринимаю еще одну попытку.
— Один раз уже отпустил… — шепчет он. — Да, я ходил к специалистам. Потому что знаю правду. Всю правду, Джеки, которую ты от меня утаила.
От шока, злости и удивления хочется заорать, что он не имел права раскапывать информацию обо мне, но он произносит раньше, чем я успеваю набрать полные легкие воздуха:
— Лана рассказала мне.
Дрожь рождается в солнечном сплетении и волнами расходится по телу, скручивая судорогами так, что я цепляюсь за Гранта, чтобы устоять.
— В тот же день, когда я привез тебя домой. Я знаю всю правду с того самого дня, Джеки. И да, я действительно учился жить с этой правдой дальше, потому что хочу быть с тобой. Быть рядом. Я выбрал тебя, Джеки. Поэтому и переехал с котом и роялем поближе. Я благодарен Лане за то, что ей хватило решимости рассказать мне все, хотя я до сих пор не знаю, почему она доверилась мне…
— Потому что у нее рак.
Я сказала.
Произнесла эти слова вслух раньше, чем сообразила, что делаю. Если раньше я еще надеялась в то, что это ошибка, то теперь, когда узнала, что Лана обо всем рассказала Гранту, мне ясно — ее диагноз верен. Лана единственный человек, который в целом свете знал обо мне всю правду, за исключением мудака Сэма, конечно же. Но на его сочувствие рассчитывать не приходится.
