Последний штрих - Кизис Диана (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Ну что, переезжаешь? – спросил он.
– Какой ты наблюдательный, – хмыкнула я. Выезжая на трассу, Генри кинул взгляд в боковое окно.
Стекла его очков запачкались. Я заметила, что он все больше становится похожим на отца. Видимо, мы с Генри стареем.
– Странно. Я думал, что ты всегда будешь жить в Эхо-парке. Местечко, правда, не шибко элитное, зато какие перспективы!
– Довольно об этом, – заткнула я его. – Теперь я живу в Холливуд-Делл, рядом со звездами и нянями, одетыми в «Джуси кутюр».
Минуту мы ехали молча.
– Ты счастлива? – спросил он.
– Очень. Магазин преображается с каждым днем, жду не дождусь, когда...
– Нет, я хотел спросить, счастлива ли ты с Заком.
– Что за вопрос! Я к нему переезжаю, и этим все сказано.
Генри побарабанил пальцами по рулю.
– Понимаешь, я очень хочу, чтобы у тебя в жизни все сложилось как надо.
Я заерзала на кресле и начала объяснять: Зак хороший, просто сейчас мы переживаем не лучшие времена. Нужно только запастись терпением. Мне надоело менять любовников, как перчатки. Кроме того, я лишилась Сесил, а затем и Брин. Не хочу потерять еще и Зака.
Генри погрустнел. Грузовик слегка подпрыгнул на кочке, слоено сочувствуя водителю. Мне захотелось приободрить брата.
– Кстати о Голливуде: помнишь, как однажды мы смотрели фильм «Дорогая мамочка»*, и тут заходит Елена. Я возьми и ляпни: «Это ты, мамочка!»
– Да, странное у тебя было чувство юмора в шесть лет. Она после этого целую неделю проплакала.
– А потом мать сделала тебя гомиком. Он вздохнул.
– А потом мать сделала меня гомиком.
Мы с Генри плелись к дому, шатаясь под тяжестью тахты в стиле Мис ван дер Роэ, а Хамир потягивал сок и давал нам советы.
– Погодите! – крикнул Зак, когда мы уже собирались занести тахту в дом.
– Зак, она жутко тяжелая, – возмутилась я.
– Пока поставьте ее.
Мы послушались. Генри бросил на меня многозначительный взгляд, мол, я знал, что это дохлый номер.
– Милая... – Зак шагнул вперед, одной рукой обнял меня за плечи, а другую просунул под колени. Затем поднял меня и понес в холл.
– Генри тоже пытался такое проделать, когда мы решили жить вместе, – заметил Хамир. – И уронил меня в кучу собачьего дерьма, которую оставил соседский пудель.
Мы заказали на дом еду из китайского ресторана и включили Генри с Хамиром в работу. Первым делом нужно было переставить мебель, чтобы уместилось все мое барахло. Я заранее начертила, что куда ставить. («Ну что со мной поделаешь? – оправдывалась я в ответ на заявление Генри, что у меня явно прослеживается синдром навязчивых состояний. – Обожаю все продумывать»).
– По-моему, тахту лучше поставить рядом с окном. – Я остановилась у подоконника. Мой «хвостик» намок и прилипал к шее. – А угловые столики, которые у тебя в гостиной стоят, переделаем в тумбочки для спальни. Они будут хорошо смотреться с новым постельным бельем.
– Угу, – сказал Зак. Он стоял посреди комнаты и усиленно соображал. – Гм... А почему бы угловые столики не оставить в гостиной, а тумбочки – в спальне? По-моему, сейчас они на своих местах.
– М-м... – Я положила руки на бедра. – Видишь ли, твои угловые столики, строго говоря, телефонные столики. Ты этого, наверное, не знал, когда покупал их. Они слишком высокие и не подходят к моей тахте. Понимаешь, она довольно современная и несколько ниже твоего дивана. Просто пропорции не совпадают. Угловой столик никак не может быть выше диванного подлокотника.
Зак как-то странно на меня посмотрел.
– А по-моему, кто-то утверждал, что ему плевать на правила.
– Не в бровь, а в глаз, – улыбнулась я, думая, что Зак просто шутит. – Но все зависит от ситуации. Необходимо предвидеть конечный результат. Ну, например, повару, если он хочет смешать два блюда, нужно знать хоть что-то о каждом из них в отдельности, верно? Короче, эти столики будут отлично смотреться в спальне, а твои тумбочки ведь из сосны, так что...
– Чем тебе сосна не угодила? Ну как бы ему объяснить...
– Старье под новым соусом для неотесанных янки, застрявших в далеком 1990-м, – брякнул Хамир и откусил блинчик с начинкой. Он сидел на одной из моих коробок и с наслаждением слушал наш с Заком первый семейный спор.
– Спасибо, Хамир!
– Мое почтение, – улыбнулся он.
– Ну хорошо, Джесс. – Зак направился к двери. – Пойду писать статью, а вы с Хамиром и Генри решайте, как изжить мой неотесанный вкус.
– Зак! – Я бросилась вслед за ним, но он даже не обернулся. – Зак, вернись! – Он хлопнул дверью. Я посмотрела на Генри. – Ничего страшного, он просто переутомился.
Все мы просто устали.
Мы с Генри двигали мебель, а Зак дулся у себя в кабинете. Ну и пусть себе дуется. Мы же договорились: я обустраиваю дом по своему вкусу. Да и сдались Заку эти угловые столики! Уперся рогами, как будто специально назло мне.
Когда в дом перетащили последнюю коробку, Генри с Хамиром поцеловали меня и пожелали удачи. («Я тебя очень люблю, но больше ни за что не соглашусь кантовать эту тахту», – сказал Генри и стиснул меня в медвежьих объятиях.) Я прижалась к нему как в тот раз, в больнице. Очень не хотелось отпускать их с Хамиром.
Я постучала в кабинет. – Зак!
Никакого ответа.
– Можно войти? Он что-то промычал.
– Эй! – Я приоткрыла дверь и изобразила улыбку, мол, я пришла с миром. Он даже глаз от монитора не отвел.
– Ты мне не поможешь? А то я не знаю, куда что поставить.
Зак оторвался от монитора и уставился на стену, всем своим видом показывая, как я его достала.
– Все равно ты все переставишь по-своему. Так зачем тебе я? – обратился он к стене.
– Прости, Зак, Пожалуй, я увлеклась, но мне ведь хочется, чтобы этот дом стал мне родным. Поэтому и перетасовываю мебель. Понимаешь?
Он дернул плечом и наконец-то удостоил меня взглядом:
– Ну что ж, Хорошо.
– Хорошо в смысле хорошо или хорошо в смысле хреново?
– Хорошо в смысле хорошо, – ответил он. – Все прекрасно.
Я примостилась на краешке письменного стола,
– Ты ведь не думаешь, что мы совершили ошибку, правда?
– Нет, конечно! – Он положил руку мне на колено. Наверное, вид у меня был не слишком уверенный. – Сейчас докажу, – пообещал Зак. – Видишь светильник? – Он встал и поднял черный торшер, который я возненавидела с первого взгляда, еще в тот вечер, когда мы несколько часов подряд целовались на персидском ковре. (Неужели это было всего четыре с половиной месяца назад? Мне казалось, прошли годы) – Долой его!
– Зак, не надо...
– Пошли устроим изгнание злого духа. Даже забавно.
Он протащил торшер через коридор и вынес за дверь. Хэппи несся за ним следом и грыз шнур. Зак поставил ношу на тротуар и сказал:
– О коварный торшер, купленный в «Таргете», изгоняю тебя из сего дома, да перейдешь ты в руки... Не помнишь, как выразился Хамир?
– Неотесанные янки.
– ...неотесанных янки, подобных мне, которые напрочь лишены вкуса.
Он обернулся ко мне:
– Ну как?
На губах его играла улыбка.
– Очень даже неплохо, – призналась я, созерцая уродца, которого наконец-то выставили за дверь.
Остаток дня Зак даже не пытался сдерживать мой пыл, напротив, пошел мне навстречу: перестилал ковры, сортировал стулья (часть мы решили оставить, а часть – продать) и трижды перевешивал две огромные книжные полки, пока я решала, где они смотрятся лучше. Я была прямо-таки влюблена в этот дом, в балки ручной работы, в резные рамы... Теперь я буду здесь жить. Нужно только чуть-чуть все переставить, сделать так, чтобы не разобрать было, где моя мебель, а где его, и все будет как надо.
Для меня это было истинным наслаждением. Для Зака – возможностью еще раз поупражняться в терпении. Смеркалось. Зак занялся ужином (на сковороде шипела испанская тортилья), а я продумывала освещение комнат. Мы поели стоя – обеденный стол был завален коробками с моими причиндалами. Наевшись тортильи и запив ее красным вином, я решила, что хватит возиться с мебелью. Лучше распакую хоть одну коробку с одеждой, чтобы утром было что напялить.
