Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre" (книги .TXT) 📗
– Так, я не понял, заяву писать будем или нет?
– Нет, вы не поняли, – я стерла улыбку и начала быстро оправдываться, пока он не придумал себе ничего лишнего. – У меня сестру арестовали. Она мне позвонила, сказала. Я хотела бы ее забрать.
– Все хотят, – хмыкнул страж порядка.
– Ну, да. В тюрьме неприятно сидеть…
– Здесь не тюрьма, деточка. Здесь отделение милиции. Есть КПЗ…
– Вот! Туда мне и надо! – просияла я.
– Надо? Сейчас закроем, – в ответ мне просиял мент.
– Ой, нет, – вновь пустилась я в оправдания. – В смысле, мне не надо туда. А надо оттуда забрать.
– Кого забрать?
– Сестру.
– Ты ей кто? Мама? Папа?
– Сестра. У нее нет мамы. Я растила ее.
– Да ты себя в зеркало видела, ребенок? Сама еще не выросла, и не надо тут сопли распускать.
– Но она же позвонила мне. Сказала, чтобы я пришла и забрала ее, – растерянно пролопотала я.
– Пусть приходит отец и забирает. А ты, малолетка, здесь ничего решить не можешь.
– Я не малолетка! У меня же паспорт есть! И вообще, малолетки замужем не бывают…
– Бывают. И даже рожают. И еще по улицам шляются, бабочки-шалавы. А мы вас ловим и сажаем за решетку для прочистки мозгов. А потом родителям на руки передаем.
– Нет, ну вы что, серьезно? Скажите хотя бы, что она сделала? – Срывающимся голосом попросила я твердолобого дежурного.
– Серьезно. Марш отсюда, – он указал на дверь, где, одиноко подпирая стену, стоял молоденький мальчишка в форме.
– Но я так не могу. Мне надо знать! Скажите, пожалуйста, – насколько возможно жалобно попросила я.
Дежурный сжалился.
– Хорошо. Скажу. А потом, чтоб духу твоего здесь не было. Сестра, значит. Что ж, сестра, – он принялся листать свой журнал, в котором и записей-то было немного, скорее, для виду, чтобы создать вокруг своей персоны ореол значительности, что выглядело бы смешно, если бы не серьезность ситуации. – Тут нет Охренчиков.
– А она не Охренчик. Она Матвеева! Я же сменила фамилию.
Он вновь поднял на меня голубые глаза, в которых так и сквозило «вот ты дура!«. Да уж, знаю. Сама себе подписала приговор на вечные насмешки. Но это только на два месяца, а потом мы разведемся, так что без паники!
– Да, есть тут одна Матвеева. Обвинятеся… хм… В нападении, – ошеломленно произнес страж.
– В нападении? – переспросила я, не поверив, если бы не было стекла, я, наверное, вырвала бы из его рук журнал и сама прочла.
– Да. В нападении, – твердо продолжил он.
– И на кого она напала? – все еще пораженная небылицей продолжила я свой допрос.
– На Ложеуст Серафиму Игнатьевну. Угрожала ей пистолетом и даже стреляла, но не попала, – захлопнул он журнал, громко хлопнув.
Я потрясенно хлопала ресницами, а в моей голове прояснилась ситуация, выстроившись в ряд деталей. Боже, это же я должна быть за решеткой, а не Сонечка. Это из-за меня Сера вызвала отряд милиции, а они схватили ту, которая как раз спускалась. Эта вредная бабуля все время нас путает, даже несмотря на разительно отличающиеся цвета волос, вот она и обвинила сестренку в преступлении, которого та не совершала. Но я тоже его не совершала, просто у бабульки разыгралась фантазия на старости лет, вот она и радует себя, как только может. Какой пистолет? Его же не было.
– Но ведь пистолета не было. Так ведь?
– Не было. Потому что Матвеева его спрятала к приезду наряда. А вы откуда знаете? – изменившимся тоном продолжил дежурный отделения, медленно продвигаясь к боковой двери и переглядываясь с молоденьким парнишкой, стоящим за моей спиной, рука его при этом тянулась к кобуре, в которой, несомненно, лежит пистолет. – Соучастница? Хотели ограбить бедную старушку, а награбленное поделить поровну?
Мужчина выскочил из своей кабинки и направил на меня пистолет, а парень сзади нерешительно заломил мою целую руку, но даже несмотря на то, что сделал он это так слабо, будто боясь сломать мне и ее, я бы не вырвалась, сумка же полетела на пол.
– Нет, я не соучастница! Просто я там была. А она нет! Я расскажу все! – Очень громко и очень нервно возопила я, мечтая лишь об одном – скорее бы этот кошмар закончился.
Это сон! Просто надо ущипнуть себя и все пройдет!.. Ущипнуть оказалось невозможным, но я прикусила губу, черт, больно, но не прошло, зато дерганный дежурный подпрыгнул от неожиданности, чуть не спустив курок, когда я содрогнулась от боли.
– Стоять! Ни с места! Наручники на нее, Мальцев. Че застыл, как истукан?
Мальцев же боялся меня отпустить, а вдруг я «опять» начну попытки вырваться? Но все же он пересилил себя и достал одной рукой наручники, а затем трясущимися руками попытался нацепить их мне на запястья, но столкнулся с одной проблемой, о которой заранее не подумал – о гипсе на одной и рук.
– Товарищ лейтенант, а как? Как нацепить?
Товарищ лейтенант составил ему пару, задумавшись над «неразрешимой» задачей. Вдруг его нахмуренный, заплывший богатырскими морщинами, свидетельствующими о бороздящей просторы мозга глубокой мысли, лоб прояснился, явив нам решение проблемы:
– А ты ее одной рукой к решетке цепляй. Давай, веди в обезьянник.
– Подождите, – попыталась я воззвать к голосу здравого рассудка, если у него такой вообще есть. – Меня нельзя в обезьянник. Зачем?
– Точно, а зачем тебе там наручники? Так запихнем. Мальцев, прибавь ходу.
– Так точно, товарищ лейтенант.
– Товарищ лейтенант, – продолжила я попытки, – это же клевета!
– Это мы потом разберемся, – отмахнулся он меня пистолетом, как бы не выстрелил на радостях, что к нему сам матерый преступник заявился, а он не стушевался и схватил его.
Они притащили меня, некто Прохоров по приказу лейтенанта открыл камеру, а затем меня бесцеремонно впихнули в нее. Прямо в объятия сестренки, которая сидела на лавке, подоткнув ноги в позе медитирующего йога. Также в камере сидело еще пять девушек сомнительно вида, тех самых шалав, о которых и предупреждал дежурный. Каждая сидела в отдалении от других, брезгливо оглядывая новую заключенную, то есть меня.
– Ты что тут делаешь, идиотка? – заорала Сонька, увидев, мою испуганную мордашку. – Я тебя просила вытащить меня отсюда, а не садиться самой!
– Я и не хотела…
– Матвеевы! Молчать обе! – повысил голос дежурный. – Обе соучастницы вместе, – он в предвкушении новой звезды на погонах потер руки.
– Мы не соучастницы, – хором возмутились мы.
Улыбка с его лица сошла, оставив озадаченную мордаху.
– Кто стрелял в старушку? – спросил он.
– Никто, – вновь хором ответили мы с сестрой.
– Сговорились, да?
– Нет! – опять в унисон прозвучал наш ответ.
– Точно, сговорились… – сделал вывод страж порядка.
– Да я вообще не знаю о чем вы! – заорала Соня.
– Не было там никакого пистолета! – одновременно с ней выкрикнула я.
– Так-так, – уцепился лейтенант, а вместе с ним и Соня стала сверлить меня своим бронепробивающим взглядом. – Ты, – он ткнул в меня пистолетом, который так и не убрал в кобуру, – знаешь про оружие. Значит, это была ты.
– Точно! – воодушевилась Соня. – Ну, ты и стерва. Подставила меня. Захотела убить эту ненормальную выскочку Серу, но у тебя не вышло, ты повесила обвинение на меня. Вот ты сучка!
Я в недоумении открыла рот, пораженная тем, что Соня так легко поверила в то, что я могла отправить ее за решетку, тем более вместо себя. Даже если бы она была тысячу раз виновата, я скорее взяла бы ее вину на себя, чем позволила забрать ее… Так что я просто хлопала глазами, не в силах что-то сказать, сраженная наповал ее недоверием, отключившаяся от звуков, издаваемых ею и лейтенантом, окунувшись во временной континуум, который, кажется, застрял, прокручивая ее фразу снова и снова, с каждым разом делая мне больнее, а немигающий взгляд провожал ее, покидающую камеру, под скачки ночных бабочек, которые требовали выпустить и их тоже.
Не знаю, сколько я так сидела, но меня пробудил шлепок по голове одной из шалав, рыжеволосой красавицы в экстремально-короткой юбке, меховой накидке на голое тело, в узорчатых колготках, туфлях на высоченном каблуке, к тому же еще и высокой платформе, и с ярким макияжем. Такую невозможно не заметить. Такая красивая, почему она подалась в продажу собственным телом?
