Ничья (СИ) - Лимова Александра (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗
«Сонь, давай остановимся. У меня уже непреодолимое желание все бросить и вернуться. Я не могу».
Поглаживая лежащего рядом мурлычущего котенка, прикрыла глаза, пытаясь урезонить сердцебиение и чтобы перевести все в шутку только начала писать: «седлай белого коня, Брунгильда поднимается в башню», как он отправил окончание своего сообщения:
«Без тебя».
Сбой в дыхании, покалывание в кончиках пальцев, когда раз за разом прочитывала два последних его сообщения. И набирала:
«Я не хочу, чтобы последствия твоих нерешенных дел воровали тебя у меня. Спокойной ночи. Завтра жду. Очень».
«Добрых снов, Совенок».
Пульс как и дыхание не желало урезаться, взглядом ненасытно по строкам переписки на экране, прекрасно понимая, что происходит. Произошло. Хотя, может, в расстоянии дело. Ведь так бывает, что чувства обостряются при таком условии, но надеяться на это было откровенно глупо. Мой диагноз был прост, очевиден и признан в одном так и не отправленном ему смс: «я люблю тебя, Мар». Сохранено в черновиках.
Сейчас, находясь в аэропорту, я едва ли не пританцовывала от нетерпения, безотчётно улыбнувшись при взгляде на табло рейсов, где говорилось, что произведена посадка рейса Мара, дрогнувшими пальцами извлекла пиликнувший оповещением телефон, чтобы прочитать его:
«Лечу».
«Жду, как Хатико не ждал» — честно оповестила я, чувствуя, как снова ускоряется дыхание и сердцебиение.
«Аж сердце прихватило».
Рассмеялась, глядя в экран. Рассмеялась тихо, с перехватом дыхания. Так, как человек ощущающий, что вскоре он прикоснется к вожделенному, долгожданному. Очень важному. И нет, от этого осознания мандраж не унимался, он только все больше возрастал.
Стоя сейчас в зоне ожидания, в кондиционерной прохладе воздуха и ясного освещения рельефного потолка, у меня случился перехват дыхания от прострелившего взбудораженное сознание отчетливое понимание — я знаю, как Мар пахнет. Я знаю, как он любит обнимать — правой рукой поперек спины с массирующим касанием пальцев в месте перехода левого плеча в шею, склоняя голову, всегда так осторожно касаясь губ поцелуем. Он в сексе может входить резко, предварительно удостоверившись пальцами, что я к этому готова, а целует он поначалу осторожно, дразняще, играючи. Нежно и настойчиво. Улыбаясь в этом поцелуе и похищая дыхание и мысли языком и движением губ. Я знаю его движения, я узнаю его запах из тысячи по первым аккордам, и речь не о его парфюме. Я знаю его, его аромат, его поцелуи и сумасводящий вкус его оргазмов, я знаю как он любит обнимать и касаться меня. Мы не виделись чуть более полутора суток. Не касались друг друга… и все равно внутри чувство жажды неистовой. Видеть. Вдыхать. Касаться.
Ощущение будто сразило молнией, когда среди прибывших, сошедших с рейса я увидела его, в легком бежевом пальто, черных джинсах и водолазке. С сумкой через плечо и букетом белых роз в черной бумаге. Встреча взглядов и от того, что там, в глубине карего бархата с поволокой, внутри все задрожало. Я не осознала, что иду навстречу, а когда поняла, то ускорила шаг.
А он бросил сумку на пол, впихнув цветы идущему чуть позади него Тёме и шагнул навстречу, вынуждая сорваться на бег, потому что мне стало жизненно необходимо как можно быстрее сократить расстояние до него. До его тела, до его запаха и прикосновений. И потеряться, когда подхватил и сжал, приподнимая над полом. Вжал в себя, зарываясь лицом в плечо и заставляя тонуть в вихре ощущений от силы его рук, от обуявшего и опьянившего меня запаха, от электрических разрядов под кожей, когда обняла его максимально сильно и тесно, утыкаясь носом в темные волосы, от которых пахло вроде бы знакомым шампунем, но по факту совсем иным. Обнимала его, дышала часто, когда он протяжно выдыхал, приподнимая над полом выше и сжимая в руках сильнее, а сердце ломало ребра. И не только частотой биения.
Суетливый мир вокруг растворялся за кольцом обнимающих рук. Мир был в пределах этих рук и их обладателя, поставившего меня на неверные ноги, чтобы коснуться улыбающимися губами улыбающихся губ, стирая большими пальцами неожиданную влагу на моих щеках.
Немного отстранилась, чтобы вновь уткнуться лицом в плечо, чувствуя согревающие объятия. Забыться в них. Потеряться. Раствориться. И запоздало заметить Тёму, стоящего рядом с Маром и снимающему нас на телефон.
— Салют, бро, — ласково улыбнулся по-пацански приветственно подавая мне руку, и перехватывая мои пальцы, когда пыталась закрыть камеру его телефона. А стоящий рядом с ним приятный шатен, обратив взгляд от меня и Мара на русскую русую борзую, все же убравшую телефон, с улыбкой спросил:
— Давно не виделись?
— День, — улыбнулся Тёма, расцепляя хват своих пальцев на моей ладони, когда протестующе уткнулась лицом в плечо Мара, так и не дотянувшись до камеры.
Третьего прибывшего с Маром и Тёмой свали Стасом, его уже ожидал друг и он, предложив Тёме его подбросить, вместе с ним покинул аэропорт. Я, все еще в кольце рук Мара вдыхая аромат цветов, стояла вместе с ним, зарывшимся лицом мне в затылок, ожидая, когда подъедет ко входу вызванное им такси. Вскоре водитель обозначил, что он на месте и мы пошли к дверям. Мар убрал телефон в карман пальто и, посмотрев за стекло на ненастье на улице, негромко спросил:
— Ты чего раздетая? — несильно порицательно шлепнул по ягодице меня, идущую рядом с ним в легком летнем платье и босоножках на невысокой платформе, стал снимать пальто.
— С утра солнце было, потом дождь, а я по салонам женского автотюнинга и потом сразу к подруге, а после нее сю… — не закончила, потому что он, закутав меня с головой в свое пальто, закинул ремень сумки на плечо и подхватил меня на руки.
Выносил из аэропорта на руках. Нес к седану, водитель которого при нашем приближении любезно распахивал заднюю дверь, забрав сумку у Мара, усадившему меня в салон. Все-таки в такси премиум класса есть своя особая атмосфера и дело тут не в понтах и переплате.
В салоне было тихо, наши пальцы переплетены, мои ноги перекинуты им через свое колено, а я, сидя близко к нему, под его обнимающей правой рукой, прижимаясь к его груди, чувствуя прикосновение его губ к своему лбу, слушала стук его сердца. Бешеный. И у меня такой же.
Ткнулась носом в его шею, затянутую мягким крепом облегающего черного воротника, втягивая его умопомрачительный запах и обеспокоенно отстранилась, ощутив как Мар едва заметно вздрогнул.
Негромко рассмеялся, глядя в мои глаза и расплел пальцы на моем бедре, чтобы в следующий момент отогнуть воротник и отправить меня в прострацию свидетельством своей новой тату. На слегка воспалённой коже под пленкой, на правой боковой стороне шеи черными росчерками набито крыло. Почти то же самое, что я рисовала в своем планере в пятницу, с той лишь разницей, что художник, загнавший черные чернила в кожу Мара был на несколько порядков талантливее меня и довел мою работу до совершенства. Размер примерно в ладонь, стиль геометрика, четкие контуры, в идеале воплощающие то, что было у меня было в голове, но я не слишком владела навыками рисования, чтобы настолько совершенно обозначить это на бумаге, не то что на коже. А художник владел. И Мар набил мой рисунок на одном из самых чувствительных и болезненных мест на теле, а мужики тяжело переносят боль, это общеизвестно, но он набил… мой рисунок.
Негромко рассмеялся, поправляя воротник, закрывая тату и глядя на меня, абсолютно обескураженно уставившуюся ему в глаза. Кратко поцеловав в нос, сообщил, что мы ненадолго заедем в Риверсайд, потому что ему необходимо взять пару вещей и ноут из дома, а я…
— Мы можем остаться у тебя. — Тихо шепнула на ухо, осторожно обнимая его и не отводя взгляд от черного воротника, срывшего четкие росчерки под пленкой на коже.
— Если ты… — не закончил, потому что приложила палец к его губам и вновь шепнула на ухо:
— Мы можем. Если ты этого хочешь, значит, и я хочу.
Поцеловал, благодарно касаясь губами и осторожно прижимая к себе. Растворяя в себе, своем тепле, свежести и бесконечной нежности…
