Кольцо (Кольцо Кассандры) - Стил Даниэла (версия книг TXT) 📗
Ариана все еще не утратила надежды на то, что Герхард остался жив. Теперь, когда прошло столько времени, она понимала, что у Вальмара шансов уцелеть практически не было, но Герхард — дело другое.
Манфред понимающе кивнул:
— Да, мы сделаем все возможное.
Остаток вечера прошел тихо, а на следующий день они отправились гулять на пустынный пляж. Летом песчаные пляжи Большого озера пользовались у берлинцев огромной популярностью, но в это время года Манфред и Ариана гуляли там в одиночестве.
— Может быть, к следующему лету все закончится и мы будем здесь загорать, — с надеждой улыбнулась она.
Манфред нагнулся и поднял ракушку, протянул ей. Ракушка была красивая, гладкая, того же голубого оттенка, что и ее глаза.
— Надеюсь, все так и будет, — сказал он, глядя на воды озера.
— И мы поедем в твой замок.
Она произнесла это таким уверенным тоном, что Манфред не удержался от улыбки.
— Да, если мне его вернут. Ты хотела бы там жить?
— Да, очень.
— Отлично. Обязательно туда поедем.
В последнее время у них появилось нечто вроде игры — они представляли себе, что будут делать, когда «все это закончится», словно таким образом могли ускорить окончание войны и начало новой жизни.
Назавтра Манфред ушел на службу, а Ариана послушно занялась приготовлениями к бегству: достала из тайника пистолет, кольца, деньги, собрала провизию, приготовила листок с парижским адресом, проверила, полон ли бак. Когда она вышла во двор, издали явственно донесся рокот канонады. Днем на город опять падали бомбы.
Манфред вернулся домой раньше обычного. Ариана сидела в подвале (бомбежка еще не закончилась), слушала радио и читала книгу.
— Что случилось? — удивилась она. — По радио объявили…
— Не важно, что они объявили. Ты собралась?
— Да, — дрогнувшим голосом ответила Ариана.
— Мне вечером нужно быть в Рейхстаге. Они мобилизуют всех на оборону здания. Не знаю, когда смогу вернуться Ты уже взрослая, действуй самостоятельно. Дождись, пока закончится штурм города, а потом делай все, как мы договорились.
— А как я выберусь из города, если он будет взят?
— Ничего, выберешься. Беженцев, в особенности женщин и детей, они останавливать не будут.
— А ты?
— Я разыщу тебя, когда все кончится.
Взглянув на часы, он поднялся к себе, чтобы захватить кое-какие вещи. Обратно по лестнице Манфред спускался медленно.
— Ну, мне пора.
Они припали друг к другу и стояли так, казалось, целую вечность. Ариана хотела умолять Манфреда, чтобы он не уходил, чтобы послал к черту и Гитлера, и армию, и Рейхстаг. Пусть останется здесь, дома, где они оба будут в безопасности.
— Манфред, — начала она, и по ее дрогнувшему голосу он сразу понял, что последует дальше.
Манфред закрыл ей рот поцелуем и покачал головой:
— Не нужно, дорогая. Я должен идти, но скоро я вернусь.
Из ее глаз хлынули слезы. Он вышла вслед за ним во двор, остановилась возле «мерседеса». Манфред ладонью вытер ей мокрое лицо.
— Не плачь, милая. Обещаю — со мной все будет в порядке.
Ариана обхватила его руками за шею.
— Если с тобой что-нибудь случится, я умру, — Ничего не случится, я же тебе обещал.
Изобразив ни лице улыбку, Манфред снял с пальца перстень с печатей, положил Ариане на ладонь, заставил ее сжать пальцы, — Побереги его до нашей встречи.
Ариана улыбнулась, они поцеловались еще раз, а затем Манфред сел в машину и, махнув на прощание рукой, поехал по направлению к центру города.
Потянулись дни, которые Ариана, проводила возле приемника. Передавали сводки об уличных боях в Берлине. К вечеру двадцать шестого апреля боевые действия охватили весь город — от Грюневальда до Ванзее. Ариана безвылазно сидела в погребе. Со всех сторон доносились взрывы и выстрелы; Ариана даже не решалась подняться в дом. Она слышала, что русские наступают по Шенхаузералпее в сторону Штаргардерштрассе, но, конечно, не могла знать, что все берлинцы, как и она, попрятались по погребам и подвалам, испытывая нехватку еды, воды и воздуха. Никакой эвакуации гражданского населения не проводилось Даже маленькие дети были обречены разделить судьбу взрослых. Берлинцы сидели, забившись по норам, как крысы, и ждали конца. Им даже не было известно, что ставка уже перенесена ил Берлина.
В ночь на первое мая по радио объявили, что Гитлера больше пег. Прятавшиеся по подвалам и погребам берлинцы выслушали это сообщение в полном оцепенении. Охваченный сражением, город горел — союзники продолжали наращивать огневую мощь. После сообщения о смерти фюрера стали транслировать Седьмую симфонию Вагнера, Ариана сидела и погребе и слушала музыку, временами заглушаемую грохотом бои. Она вспоминала день, кода слышала эту симфонию в последний раз. Это было в Оперном театре, куда они отравились игроем — отец, брат и она. A теперь Ариана сидела и ждала, пока закончься кровопролитие. Все ее мысли были устремлены к Манфреду, находившемуся где-то в самом центре этой бойни. Ночью по радио передали, что Геббельс и его семья, включая шестерых детей, добровольно ушли из жизни.
Второго мая на трех языках передали приказ о прекращении огня. Русскую речь Ариана не поняла, немецкому извещению попросту не поверила, но, когда те же самые слова повторили на английском, она поняла, что война и в самом деле закончилась. При этом выстрелы не прекращались; в окрестных кварталах по-прежнему шел бой. Но в небе больше не раздавалось гудения самолетов, последний акт драмы разыгрывался на земле. Мародеры громили соседние дома, не обращая внимания на то, что многие берлинцы оставались дома. В Ванзее грабежи продолжались три дня, затем воцарилась зловещая, неестественная тишина. Впервые за несколько недель не было шума, грохота, криков. Лишь изредка молчание нарушали чьи-то голоса, потом вновь наступала тишина. Ариана сидела одна, прислушиваясь. Какофония сменилась безмолвием пятого мая.
Как только рассвело, Ариана решила отправиться на поиски Манфреда. Если город захвачен союзниками, необходимо выяснить, где муж, что с ним. Теперь он больше не должен оборонять Рейхстаг, ведь рейха больше не существует.
