Одинокие сердца - Мадарьяга Итсасо Лосано (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
«Если бы нам было известно, благодаря чему мы почувствуем себя счастливыми, то мы бы тогда, наверное, знали, что нам необходимо для того, чтобы жить собственной жизнью».
Одри продолжала рыться на полках, не зная толком, что же она ищет, и лишь пытаясь тем самым отвлечься от этих слов. Ее внимание привлекла книга большого формата, посвященная старинной мебели. Одри показалось, что она наконец наткнулась на то, чем ей будет интересно заняться. Порывшись еще на той же полке, девушка обнаружила несколько книг об антиквариате и о декоративных стилях. Одри взяла их и уселась на стоящее у окна кресло с высокой спинкой. Чего еще желать: чудесный день, солнце, сияющее в ясном, безоблачном небе и купающее все вокруг в теплых лучах, стопка интересных книг и… Да, Одри пришлось признать, что ей сейчас недоставало только одного — чашки свежезаваренного чая. Она положила книги на пол и направилась на кухню.
Несколько минут спустя она уже снова сидела в кресле под теплыми лучами июльского солнца, а на круглом столике рядом с креслом стоял красивый фарфоровый чайник, наполненный ароматным чаем. Ну вот, теперь все в порядке.
Одри настолько увлеклась чтением, что потеряла чувство времени. Она даже не услышала, когда пару часов спустя стала возиться на кухне мать, и заметила ее только тогда, когда Виолетта зашла в гостиную с подносом, на котором лежали бутерброды с сыром и немного фруктов.
— Я подумала, что ты, наверное, проголодалась. До ужина ведь еще долго.
— Спасибо. Я и в самом деле уже начинаю испытывать голод.
Мать с дочерью замолчали и начали жевать бутерброды. Через некоторое время молчание стало слишком неловким. Наконец Одри решила заговорить первой:
— Тебе уже лучше?
По появившемуся на лице Виолетты выражению она поняла, что это был не очень-то уместный вопрос. Одри уже открыла рот, чтобы рассказать что-нибудь о книгах, которые она листала, но Виолетта вдруг спросила:
— А ты чем занималась? Читала?
Одри с облегчением вздохнула.
— Да. Я нашла здесь книги о декоративных стилях и об антиквариате. К сожалению, я уже очень давно всем этим не занималась. Это было… — Одри попыталась подыскать подходящее слово.
— Интересно? — попробовала подсказать Виолетта.
— Занимательно, — сказала Одри и, сама не понимая, что говорит, добавила: — Думаю, теперь я знаю, почему уволилась с работы.
Эти слова удивили и мать, и ее саму.
— Ага. — Вот и все, что смогла произнести в ответ Виолетта.
— А в котором часу приезжает дядя Арчи? — Одри вдруг очень захотелось сменить тему разговора.
— Думаю, он сядет на поезд на станции Чаринг-Кросс в три часа и прибудет на вокзал Кентербери-Уэст где-то без четверти пять. Так что желательно приехать на станцию примерно в это время.
— Хорошо. Я собиралась заехать сначала в книжный магазин. — Эта мысль пришла в голову Одри только что и показалась ей замечательной. — Так что я скоро поеду.
— Вот и прекрасно.
Мать и дочь снова стали есть бутерброды молча: Виолетта погрузилась в собственные размышления, а Одри, сидя в кресле, старалась быть как можно незаметнее.
Немного позже Одри уже ехала в сторону центра Кентербери, чувствуя, как в ее мозгу снова и снова звучат прочитанные слова. Она вдруг осознала с удивительной ясностью, что ей нужно для того, чтобы быть счастливой. А еще она осознала, зачем поехала в книжный магазин, и, уже выбирая место, где бы припарковать автомобиль, начала что-то радостно напевать.
30
Одри почти не помнила, как выглядит дядя Арчи. В ее памяти он сохранился в образе очень серьезного и сдержанного человека, всегда старавшегося оставаться на заднем плане. Увидев, как он выходит из поезда, и присмотревшись к нему, Одри удивилась спокойному выражению его лица. Она попыталась отыскать в глубине ярко-голубых глаз след безграничной тоски, но натолкнулась на чистый и безмятежный взгляд человека, который много в своей жизни видел, много страдал и сумел с этим примириться.
— Одри! Вот так сюрприз!
Вокруг ласковых глаз Арчи виднелась паутинка из мельчайших морщинок. Одри почувствовала смущение, какое чувствует пятнадцатилетняя девочка, встречающая дальнего и мало знакомого ей родственника. Лицо дяди — с золотистой кожей — расплылось в широчайшей улыбке. Его седые волосы, смазанные бриллиантином, были зачесаны назад. Судя по пышущей здоровьем внешности, дядя Арчи проводил много времени на свежем воздухе. Одет он был хотя и просто, но элегантно: симпатичные бежевые хлопковые брюки и веселенькая клетчатая рубашка с короткими рукавами. Одри ожидала, что встретится с серьезным, мрачноватым человеком, обремененным тяжестью случившейся в его жизни трагедии, а встретилась с мужчиной, который, казалось, приехал пообедать с далай-ламой. Одри не знала, что и думать.
Когда она — как ей самой показалось, с большой задержкой — смогла как-то отреагировать на слова дяди, ее реакция свелась до самой банальной приветственной фразы:
— Дядя Арчи! Ты хорошо доехал?
Арчибальд еще раз улыбнулся и ответил, одной рукой держа чемодан, а другой обняв племянницу за плечи:
— Замечательно, Одри. Большое спасибо.
Позволив дяде вести себя к выходу, Одри почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой. Ситуация полностью вышла из-под ее контроля. Одри даже чуть было не отдала дяде ключи от машины, чтобы он сел за руль, но вовремя опомнилась. Когда они оба уселись в автомобиль и пристегнули ремни безопасности, Арчи спросил:
— Как себя чувствует твоя мама?
Этот вопрос явно был задан не только из вежливости. Одри решила ответить откровенно:
— Утром она то и дело рычала, как раненый зверь.
Арчи улыбнулся. Одри его реакция на ее слова показалась не очень уместной — если учесть то, о чем он приехал поговорить с Виолеттой.
В голову лезли мысли о «Виллоу-Хаусе» и о Сэме, а потому Одри стала разглядывать с преувеличенным вниманием пейзаж. «Вот что происходит с человеком, когда он встречает тех, кто был для него частью его детства, — подумала она. — Он начинает вести себя как ребенок». Одри была рада тому, что дяде не пришло в голову затеять разговор на какую-нибудь банальную тему — например, о погоде, о красоте города, в котором они сейчас находились, о том, как много лет они не виделись…
— Я уже давно не приезжал в Кентербери. Надеюсь, этот город остался таким же красивым, каким он мне запомнился.
«Черт побери!»
— Мне хотелось бы успеть посетить собор. Он производит сильное впечатление, — добавил Арчи, глядя на бегущее ему навстречу дорожное полотно. Он на несколько секунд задумался, словно вспоминая какое-то событие, связанное с Кентербери, а затем продолжил: — В последний раз, когда я сюда приезжал, возле собора давали концерт. Какое же тогда звучало произведение?.. Ах да, «Мессия» [14]. — Арчи снова на несколько секунд погрузился в воспоминания. — Впечатляюще, — затем сказал он. — Когда находишься в таком месте, очень многое удается понять.
Одри, услышав эти слова, вздрогнула. Когда она заходила в собор, ее посетили примерно такие же мысли. У нее тогда возникло ощущение, что она понимает окружающую действительность намного лучше, и на душе стало легко.
— Но ведь именно так и должен чувствовать себя человек в соборе. Их ведь для этого и строят!
Ее реплика даже ей самой показалась слишком уж циничной — как будто она, Одри, с пренебрежением относилась к подобным разговорам о самоанализе. Арчи, снова расплывшись в широкой улыбке, посмотрел на племянницу:
— Может, ты и права.
К счастью, дорога до «Роуз-Гарден» была отнюдь не долгой, и вскоре Одри, с облегчением вздохнув, сказала:
— Ну вот мы и приехали!
Арчи, уже начавший отстегивать свой ремень безопасности, бросил взгляд на вход в дом.
— Ого! — восторженно воскликнул он. — Красотища!
Одри тоже посмотрела на вход, однако все ее мысли сейчас были заняты тем, как бы побыстрее туда войти. Ей вспомнилось, что, когда она приехала с матерью в «Роуз-Гарден», ее тоже ошеломил своей красотой этот украшенный цветами вход, но теперь Одри было не до него: слишком уж сильно хотелось побыстрее войти в дом.
