Ты — моя зависимость (СИ) - Кострова Валентина (полные книги TXT) 📗
Саид, наконец-то, лег на спину, подтягивая к себе. Я довольно прижалась к его груди, дрожа от удовольствия от его поглаживаний по спине. Когда робко подняла глаза, улыбка застыла на губах. Он смотрел не на меня, а перед собою, а в глазах застыла невыносимая тоска. Чем больше я всматривалась в него, тем больше во мне росла тревога за то, о чем он думал. И потому как темнел его взгляд, как тоска сменялась холодной решимостью, мне меньше всего хотелось знать, кому он мысленно подбирал приговор. Этому человеку однозначно не позавидуешь.
Саид
Войдя в свою приемную, застыл на пороге, вмиг напрягаясь, выставляя перед собою все защитные барьеры, активируя кнопку «Опасность». Посетитель с холодной вежливой улыбкой поднялся с кожаного дивана, смотрел на меня цепким, властным взглядом. Он меня не боялся, он сам был ужасом всех, кто хоть капельку имел к нему отношение. Я его не боялся, потому что наши пути никогда не пересекались, но сейчас впервые за всю сознательную жизнь, впервые за все время своей деятельности с отцом и без него, испугался. Просто так такой человек не приходит.
— Добрый день, Аркадий Владимирович, приятная неожиданность!
Какими судьбами? — заставлял себя говорить беззаботно, даже весело, пуская в ход весь свой арсенал очарования. Аркадий Владимирович усмехнулся, в глазах мелькнуло понимание и одобрение. Незаметно выдохнул, жестом приглашая гостя зайти в кабинет.
— Полина, две чашки кофе! — секретарша отмерла, кивнула, видно было, что женщина тоже на уровне подсознания испытывала страх перед мужчиной. Я не стал занимать стандартную позицию за своим столом, а пригласил за переговорный. Этот маневр тоже оценили и одобрили. Похоже пока я все делал правильно, но мне жутко хотелось побыстрее избавиться от этого посетителя и никогда с ним не сталкиваться.
Мы расположились друг напротив друга, смотрели в глаза, каждый держал взгляд, никто не опускал. Губы Аркадия Владимировича растянулись в похвальной улыбке. Чувствовал себя, как на экзамене перед грозным преподавателем. Любая ошибка и сразу в зачетку «неуд», отчисление.
— Достойный сын своего отца. Я не сомневался, что ты будешь более перспективнее, чем Ахмет! — голос был скрипучим, неприятным, хотелось заткнуть уши. Сцепил руки в замок.
— Чем обязан? — мне пока не ответили, в кабинет вошла, по тому, как дрожал поднос в ее руках, она нервничала. Расставив чашки, умудрившись никому не вылить кофе на брюки, быстро ретировалась.
— Меня попросили с тобою поговорить, последнее время ты мало кого слушаешь, безнаказанно злодействуешь, никому не даешь шанса оправдаться, реабилитироваться. Сразу же расправа. Саид, так дела не делаются. Если все будут так поступать, как ты, то ни о каком мире в нашем мире не может быть и речи. Где твоя хвалебная дипломатия? До определенного момента ты у всех был на хорошем счету, а сейчас… а сейчас каждый второй желает тебя прикончит, быстро и точно. Заметь, никто не желает тебе смерти в том формате, в которым ты предпочитаешь действовать. Даже враги к тебе снисходительны и жалеют, в отличие от тебя. Человек должен быть милосерднее к людям на этой Земле. Мы же не звери, чтобы грызть глотки, вырывать кусками человеческую плоть.
— На моей территории мои правила, я не должен идти кому-то на уступки только из-за того, что кого-то не устраивают мои методы ведения дел.
— Саид, через твою территорию проходят много людей, так сложилось, что Краснодарский край стал проходным двором. Но мне не нравится каждый раз выслушивать, как ты натравливаешь на моих ребят то своих псов, то ментов. Хотя снимаю шляпу, в таком деспотичном режиме у тебя царит порядок, четкое понимание людей, кто чем занимается.
— Я просто так ни на кого не наезжаю, наказание всегда имеет причину.
— Я рекомендую тебе вернуться к своей дипломатической политике и не превращаться в дикого зверя, который только и рад в кого-то вцепиться.
— Вы меня дипломатически предупреждаете?
— Да. Иначе Саид я сам лично доберусь до тебя, используя различные пути, в том числе и через семью, и, — Аркадий Владимирович довольно улыбнулся, словно имел в руках выигрышную карту. — И через милую Арину Берзникову. Алексей, до сих пор находится на дне своей депрессии, после того, как ты разрушил его детище! — мы одновременно поднялись со стульев. Кофе так и стоял не тронутым.
Я шел позади, анализируя наш разговор, пытаясь понять, что мне сказали напрямую, а что подразумевали другой смысл, поэтому едва не налетел на Аркадия Владимировича, когда тот внезапно остановился возле двери и повернулся. Его серые глаза равнодушно скользнули по мне, смотрели так, словно давно вынесли мне приговор.
— Кстати, у тебя очень милая дочь! — я не дрогнул. Я нашел в себе силы не выдать себя ничем. Смотрел ему в глаза, словно ничего не было сказано. Впервые он растерялся, нахмурился, внимательно еще раз меня оглядел с ног до головы, вышел из кабинета, не соизволив вежливо попрощаться. Наверное, только через полчаса пришел в себя, направился к бару, где сразу же плеснул себе стакан виски.
Выпил залпом, налил еще, только на четвертом стакане меня отпустило, я почувствовал, как алкоголь согрел мою заледевшую кровь в венах.
Отменил все встречи, переговоры. Попросил не трогать меня до завтрашнего дня. Отключил рабочий мобильник. Я пил в кабинете, глушил в себе страх, панику. Призывал себя собраться, но в ушах стоял этот противный голос: «…милая дочь». От бессилия что-либо придумать разбил об стену стакан. Когда часы отбили девять вечера, когда бар основательно поредел, оставалась лишь водка, захотел увидеть Арину и Анну. Просто увидеть, убедиться, что все только слова, что никто ничего не сделал.
Попытался своим ключом открыть дверь, но координация была полностью нарушена. Дверь открыли и на пороге показалась мать.
Попытался улыбнуться, выпрямился, но ее поджатые губы сказали о том, что не хер строить из себя трезвого, когда ты едва на ногах стоишь. Она впустила, но настороженно смотрела на меня, взяла пиджак.
— Ты пьян!
— Я в курсе!
— Иди к отцу, проспись, завтра придешь.
— Где Арина? — двинулся в глубь квартиры, но мать схватила за руку.
— Саид, она сейчас укладывает Анну, она очень устала, день выдался трудным! Оставь в покое девушку!
— Я сам решу, когда ее оставить! — сбросил руку и направился в детскую. Арина стояла возле окна, мягкий свет от ночника обволакивал ее силуэт. Чувствовалось в воздухе умиротворенность, спокойствие. Я даже расслабился, прислонившись плечом к дверному косяку. Я просто смотрел на нее и думал, как меня угораздило так попасть! Как мне теперь обезопасить своих родных, как контролировать свой бешенный нрав, загонять себя в рамки, вновь возвращаться к приличному виду. Как-нибудь. По-другому никак, иначе доберутся до всех.
— Саид! — Арина стояла передо мною, сдвинула брови в недовольстве, почуяв запах алкоголя. — От тебя разит, как от сапожника! Сколько ты выпил?
— Много. Никогда так не пил!
— Но при этом еще понимаешь, что говоришь! Будешь спать в гостиной, раз пришел! — она попыталась пройти мимо меня, но я взял ее за руку и притянул к себе, прислонившись щекой к макушке. От нее пахло все тем же яблоком. И молоком.
— Арин, разреши сегодня спать с тобою! — я просил, впервые в жизни просил женщину разрешения лечь рядом. Она посмотрела в глаза, над чем-то раздумывала.
— Просто спать? Без секса?
— Просто спать, а секс тебе еще не разрешили, так что глупо говорить об этом!
— Есть хоть что-нибудь, о чем ты не знаешь?
— Есть! — притянул к себе еще теснее, фиксируя ее подбородок рукой.
— Я не знаю, о чем ты думаешь, что ты чувствуешь, о чем мечтаешь…. Я не знаю.
— Ну, хоть что-то не подвластно твоему контролю. Хоть что-то осталось для себя.
— Арин…
— Саид, пойдем спать, не знаю, как ты, а я безумно устала, плюс Аня к полуночи, потом к раннему утру проснется. Последнее время минуты сна — это большая роскошь для меня.
