Рассвет в ночи (СИ) - Крол Анна (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Вода, набравшаяся в каштановые волосы, сейчас потемневшие до черноты, тонкими струйками стекала по впалым щекам на подбородок, капала с тонкого носа и мелкими капельками блестела на слегка заостренных скулах. Лицо от этого странным образом преобразилось - утратило былую холодность, резкие черты его разгладились, даже прямой росчерк тонкогубого рта смягчился, преломляясь в некоторое подобие улыбки. Только глаза остались прежними - двумя антрацитово-черными хрусталинами блестели они из глубоких впадин на худощавом лице. Однажды в разговоре со знакомой Жанна сказала, что Его внешность нельзя назвать привлекательной именно из-за этих страшных глаз, черных до такой степени, что в них невозможно было различить зрачки. Он не относился к мужчинам, которым хоть раз в жизни в голову закрадывалась мысль о собственной красоте. Даже в юношестве Его не посещали такие раздумья. Но жизнь, щедро преподносящая Ему внимание женщин на блюдечке с золотой каемочкой, и тогда и поныне настаивала на Его, если не привлекательности, то притягательности уж точно.
С какой-то радости вспомнилось лицо той девочки из парка, так же точно залитое водой. Он утопил голову в махровом полотенце, промокнул лицо и волосы, вернулся в гостиную и в списке воспроизведения выбрал "Amour".
А она красивая... Та странная, влюбленная в дождь и Лорку девчонка... Если подумать, то намного красивее Жанны. Нет, ну фигура, конечно, и близко не стояла - кожа да кости в самом-то деле! Но вот вьющиеся крупными кольцами волосы, изящная шея, милое личико и... глаза. Широкого разреза глаза, глубокие и чистые, цвета грозового неба. И глазам этим очень шел страх, безумно шел! Подходил так, словно в этих бездонных серых омутах и зародился когда-то в самом начале времен. Сперва Он не сообразил, что именно заставило Его пересесть к ней на скамью, укрывая от дождя, но в то мгновение, когда глаза её распахнулись в безмолвном ужасе и отразили полыхнувшую в низком небе молнию, всё встало на свои места и открылось пред Ним, словно книжка. Девочка эта была прирожденной жертвой, как Он был прирожденным хищником. Таких, как она, одно удовольствие травить и загонять, что наверняка проделывают её сокурсники. Как истинный охотник, Он просто не смог противостоять врожденному инстинкту, потому и оказался на её скамье. Был бы Он помладше и поглупее, и девчонке той не удалось бы так скоро уйти - уж Он-то бы измыслил способ напугать её еще сильнее и поглумился бы всласть. Но времена безрассудной молодости давно канули в Лету. Теперь охотничий инстинкт легко сдавался на милость усталости и лени. Ему было неинтересно вести охоту на девиц. Ныне Он предпочитал других жертв и более значимые трофеи, и губил жизни не за ночи сумбурной любви, а за большие деньги.
Из колонок звучала "Angel", Усатая спала на ворохе бумаг возле ноутбука, дождь поливал подоконники распахнутых окон, отяжелевший от влаги тюль грузной плетью свисал с карниза. Он весь был в работе, производил нехитрые расчеты на калькуляторе, заносил цифры в соответствующие графы электронных таблиц. Он выследил очередную "жертву" и теперь изготавливался к прыжку, а потому в голове Его не было места ни каким-то там девчонками, ни грозе, ни совести. Каучуковый попрыгунчик за полнейшей ненадобностью валялся в углу просторной комнаты.
Глава 10.
Ее вечернее одиночество
Однажды... Однажды все так резко меняет свой курс, что мы не успеваем, теряемся, останавливаемся, выпадаем из реальности и пытаемся понять, что же все таки случилось? И почему?
Она пока не думала над этим. Ведь у Нее собственно ничего и не случилось. У Нее все еще только случалось. Вытирая влажные волосы махровым красным полотенцем, Она, не прерываясь ни на что, размышляла над тем, что происходило с Ней. Ее темно-серые глаза сверкали, дыхание было горячим, а губы то изгибались в неуверенной улыбке, то собирались в одну узкую полоску. Пожалуй, сейчас Ее нельзя было назвать красивой, но какой же трогательной Она была! Как бывает трогательным птенец, учащийся летать, как бывает трогательным ребенок, делающий первый шаг... Как бывает трогательной девушка, когда происходящее в Ее жизни резко выбивается из привычной, скучной и надоевшей колеи. Разве могла Она подумать, что вместо привычной унылой и непривлекательной серой мыши в зеркале отразится милая девушка с нежным румянцем на щеках и странными переливающимися искрами в глазах?
- Я на себя не похожа...
А вот голос подвел, да... Не привык он звучать так громко, самоуверенно, резко... Сорвался, завис в воздухе, разбился об отражение Ее лица и стек в умывальник. Вздохнув, Она еще раз с трудом расчесала непослушные кудри и вышла из ванной, закутавшись в теплый безразмерный халат цвета опавших листьев. Легко покружившись по небольшой комнатке, пропахшей озоном из-за столь бесшабашно открытого во время грозы окна, Она приземлилась на маленький диванчик и поджала под себя ноги. Постучала костяшками пальцев по губам. Улыбнулась. Зажмурившись, представила еще раз.
Гроза... Подставленные ливню ладони... Ликующее торжество... Черный зонтик, раскрытый над нею... Насмешливый голос... Черные, как омуты глаза, идеально уложенные, но чуть встрепанные дерзким ветром волосы... Ее страх и позорное бегство.
Говорят, что хищники умеют гипнотизировать свою жертву. Говорят, что жертва сама идет к ним в пасть, не в силах отвести завороженного взгляда. Пожалуй, сейчас Она напоминала себе такую же послушную жертву. Мышку, идущую в пасть к коту... Нет! Тонкие губы вновь самопроизвольно изогнулись в улыбке. Она не пошла к нему в пасть! Она сбежала, оставила его ни с чем, и пусть ему скорее всего все равно, но ведь главное не это. Главное то, что она сумела сбежать, отвести взгляд, произнести слово и гордо уйти, не сомневаясь и... Но почему Ей от этого не легче? Где же облегчение, которое Она должна испытывать? Сколько раз в своей жизни Она успешно бежала от проблем... Бежала от ситуаций, которые не находились под Ее контролем, которые повергали Ее в трепет, и которых Она боялась больше всего... Почему же сейчас, с блеском улизнув от них, Она ощущает горькое разочарование?.. И оттого, что ушла, и оттого, что проблемы с криком: "Ты куда, идиотка?!" не погнались следом...
Раздраженно мотнув головой, Она посмотрела на пылящееся в углу пианино. Как давно Она не садилась за него. Реши признаться честно, Она категорически заявила бы, что играет посредственно, иногда фальшивя, срывая мелодичную композицию совсем немелодичными воплями изумленных и ненужных клавиш... Но Она даже самой себе не хотела в этом признаться. Да и зачем? Она не играет нигде, кроме своей комнаты, только в одиночестве, и только раза два в год. Резко поднявшись, Она размотала пояс и скинула с себя халат. Худенькая, но точеная фигурка отражением мелькнула в мутном окне, тут же скрывшись под хлопковой кружевной ночной рубашкой. Но после этого, Она не легла спать, как делала каждый день, нет. Она приблизилась к пианино и резко распахнула крышку. Провела по клавишам, лаская и будто спрашивая: "А можно... можно я сегодня сыграю?"
Совершив такой своего рода ритуал, Она села на стульчик и привычным жестом перекинула черные завивающиеся локоны через плечо, дабы не мешали. Пальцы раскрыли потрепанную нотную тетрадь на странице, которую Она скорее всего помнила наизусть. Улыбка вновь тронула Ее губы. Увидь Ее кто-нибудь сейчас - непременно влюбился бы. Ну... Или хотя бы изумился. А, впрочем, будь кто-то с Нею рядом - Она никогда не позволила бы себе быть такой... открытой. И все же, так как сегодня Она была одна - соседка, предупредив заранее, ушла к своему любимому - Она наслаждалась одиночеством, которое принимала как дар. Так же как Парк, как Стихи, как Шуман, Шопен и остальные, - Одиночество было Ее другом. Верным и не предающим.
Когда бледные тонкие пальцы коснулись ожидающих этого лакированных клавиш, в комнатке раздались первые ноты Ее любимой "Einsame Blumen" Шумана... Испарились из головы и черноглазый незнакомец, и дождливый парк, и все-все-все... Будь Она одиноким цветком, непременно была бы фиалкой... Точно.
