По усмотрению директора (ЛП) - "Desert_Sea" (серия книг TXT, FB2) 📗
— Могу я спросить почему? — Гермиона наклонилась к нему. — Зачем ты это сделал?
Он выдохнул через нос, прежде чем повернуться лицом к огню.
— Потому что я понял, что ты не остановишься.
Гермиона закусила нижнюю губу, размышляя над ответом. Он сделал это, потому что знал, что она не отступит… несмотря на все его усилия. Значит то, что он пошёл на этот шаг — ее вина.
— Ты мог бы не мешать мне, — прошептала она. — После встречи в литературном кружке я могла бы залечь на дно. Никто бы не узнал, пока не стало бы слишком поздно.
Он промолчал, и всполохи пламени играли на его мужественном профиле.
— Ты должен был позволить мне сделать это, — не унималась она, сжав его бедро.
— Я нёс за тебя ответственность.
У Гермионы перехватило дыхание.
Он дал какой-то обет?
— Что ты имеешь в виду? — Она подалась вперед, еще глубже вжимаясь в его кресло. — Я думала, ты шпионишь за мной.
Он не ответил.
— Северус?
Он устало покачал головой.
— Это не имеет значения.
Гермиона была в растерянности.
Что он сделал?
Потом она вспомнила о предметах, которые держала под мышкой. Взяв по книге в каждую руку, она осторожно положила по одной на каждое из его бедер.
— Что это?
У него получилось довольно саркастически приподнять бровь.
— Книги?
Она проигнорировала его тон.
— Какими чарами они наполнены? Почему слова исчезли?
— Потому что их там и не было.
Она оторопела. Но несмотря на учащенное сердцебиение, старалась сохранять спокойствие.
— Как это — не было? Но там же есть слова. — Она открыла несколько страниц, чтобы продемонстрировать ему. — Кто их сочинил?
— Ты.
Она шокировано уставилась на него.
— Каким образом я могла это сочинить? — недоверчиво переспросила она, отстраняясь от него. — Я ничего не сочиняла. Это не мои слова.
Он всего лишь продолжил смотреть на нее, словно ожидая, что она догадается без его объяснений.
Она уронила взгляд на книги. Пристально посмотрев на них, она попыталась разобраться самостоятельно.
— История была… близка мне, — рассеянно призналась она. — Психологическая травма героини. Чувство вины. Их отношения… и секс. Вот как я поняла, что ты тоже был в литературном кружке. — Она подняла глаза, но выражение его лица не изменилось. Для него услышанное не было новостью. — Тогда я решила, что ты нарочно выбрал эту книгу, чтобы у меня сработал некий триггер, заставивший проболтаться… чтобы ты мог проверить, что именно я расскажу остальным. — Она снова опустила ладони на книги. — Я думала, это проверка… Я думала, что провалила ее.
— Ты сама выбрала историю. Выбирала каждое слово, — спокойно сказал он. — Книга была иллюзией. Ты создавала повествование в процессе чтения. Из своего подсознания. Это была история, которую ты подсознательно хотела прожить.
Гермиона неуверенно замотала головой, ее взгляд скользнул к его лицу, опускаясь от глаз к губам, в надежде понять его.
— Но все в группе читали одну и ту же книгу. Мы все читали одну и ту же историю.
— Ты уверена? Или вы все создали свои собственные истории — истории, которые желали сами? Почему вы сочли нужным подобрать именно такие слова? Все написанное было значимым? Шло из глубины души?
Гермиона начала невольно отстраняться, вжимаясь в спинку кресла. Яростно заморгав, она попыталась взять себя в руки.
— Но она… ее отношения, секс, начались раньше… прежде чем мы сами…
Он медленно кивнул.
Она поморщилась.
— Что ты имеешь ввиду? Что ты делал только то, что я хотела, то, о чем грезила, сама того не зная?
— Ты рано заговорила о потребности в доминировании. О чувстве вины, и избавлении от него с оргазмом.
Гермиона поняла, что краснеет. Если бы она знала, что эта история о ней самой, то никогда бы не стала обсуждать ее со Снейпом… даже несмотря на то, что не знала в тот момент, что это он.
Он слегка пожал плечами, прогоняя ее смущение.
— Мы знаем, как исцелиться. Мы знаем, что нам действительно нужно. Не всегда осознанно, скорее интуитивно. Однако сложно признать мудрость в собственных суждениях, и уж тем более принять их. Легче неверно интерпретировать и загромождать себя псевдо-логикой. В итоге все становится ещё запутанней, тем более когда вовлечены другие.
Гермиона окинула его взглядом. Было что-то в его тоне, во внезапном напряжении в плечах, в том, как он отвел от нее взгляд, что делало это заявление своего рода признанием.
— Ты тоже использовал меня, Северус? Ты использовал меня… чтобы «исцелиться»?
Его взгляд вернулся к огню. Казалось, что пламя было островком безопасности для его глаз.
— Я повторял себе, что это не так. Но доверие, даже к самому себе, к своим чувствам, — то, что я никогда не мог себе позволить. Ты верно заметила, что я не был готов снова играть в шпиона. Как оказалось, я был слишком испорчен, чтобы выполнить работу должным образом.
Он замолчал, пристально глядя в огонь, но она не перебивала, чувствуя, что это еще не конец.
— Я по глупости думал, что смогу втереться в доверие по просьбе Министерства, но в остальном останусь беспристрастным. Чувства, которые я испытывал, не были новы для меня. Я испытывал их и раньше, но считал, что они ослабнут, если я буду держаться от тебя на некотором расстоянии. Но становилось все сложнее и сложнее. К тому же Министерство держало меня на коротком поводке. Они обеспечили мне место в Хогвартсе вопреки медицинским рекомендациям, и у меня были обязательства перед ними. Их человек, Сэмюэль, наблюдал за мной… слишком пристально. Ты была не в состоянии держать себя в руках, назревала угроза. Мне было сложно продолжать скрывать это без появления подозрений с их стороны. Поэтому я изолировал тебя… прежде чем они успели вмешаться.
Гермиона почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она прекрасно помнила, как Министерство решало проблемы.
— Я знал, что тебе нужно. Министерство в основном хотело того же — убрать угрозу без нанесения тебе вреда. Поэтому мне пришлось строить из себя ублюдка, который помогал тебе… И мне это понравилось.
Наконец, он взглянул на нее.
— Я делал то, что хотел, но оправдывал это необходимостью… для получения результата. Я принимал зелья, чтобы контролировать свою реакцию. — Он приподнял бровь, словно вспоминая что-то. — Действительно, умение чувствовать каждое взаимодействие одновременно с обеих сторон, было чем-то… невероятным. — Он слегка поерзал на стуле и шумно выдохнул. — Пока меня не застали… врасплох.
Бал.
Именно тогда ей наконец удалось возбудить его. Это был решающий момент — он открылся ей с другой стороны.
— После этого мне пришлось признаться себе, что я занимаюсь этим не только для того, чтобы помочь тебе. И не для Министерства. Я делал это для себя — как делал все это время. Я готовил тебя для себя… к тому, что нужно было именно мне. Но ты оказалась чем-то большим. Гораздо большим. Я не понимал этого, пока не стало слишком поздно.
Слишком поздно?
Гермионе не понравилось, как он произнес эти слова — будто не допускал никаких возражений на сей счет. Она наблюдала за тем, как он сделал очередной глоток огневиски, внутренне жалея, что не узнала его раньше — не узнала, что на самом деле он деликатный, нежный, внимательный человек, в которого она уже успела влюбиться ранее. И что он испытывал к ней те же чувства. Она не могла отделаться от мысли, что они не попали бы в такую передрягу, если бы он был более откровенен с ней. Но, с другой стороны, ее мнение о нем как о директоре было с самого начала настолько предвзято, что она не могла придумать иного способа втянуть себя во все это.
Ее взгляд упал на книги, все еще лежавшие на его бедрах.
— А как же твоя книга? — Она взяла ту, что лежала слева, ту, которая была пустой с самого начала. — Что случилось с твоей историей?
Вместо ответа он медленно затянулся сигаретой и окинул ее столь непростым взглядом, что ей стало интересно, что же он собирался ответить.
