Семейный стриптиз - Голдсмит Оливия (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Путь к дому Джады мог бы быть и подлиннее. Желательно, чтобы он тянулся до бесконечности, и ей не пришлось бы звонить в дверь и лицом к лицу встречаться со своей клиенткой. Но она не могла, не имела права оставлять Джаду одну в этом проклятом, теперь утраченном доме. Энджи сделала несколько глубоких вдохов. Боже, как все несправедливо! Почему выкидыши, например, случаются только у тех, кто мечтает о ребенке? Нет, не нужен ей выкидыш. Она просто не хочет быть беременной сейчас. А когда? Сама-то она уже далеко не ребенок, и после предательства Рэйда понадобятся годы, чтобы вновь кому-нибудь поверить. И что? Да ничего. Скорее всего, ничего уже не будет.
«Тебе плохо, дорогая, но Джаде гораздо, гораздо хуже», – напомнила себе Энджи. Самое ужасное, что с мужчиной ничего подобного не случилось бы. Подобные зверства общество – и жизнь – позволяет себе исключительно по отношению к женщинам. Будь ты семи пядей во лбу, работай не покладая рук, посвяти всю себя семье и мужу – тебя все равно распнут. Этот мир создан мужчинами для мужчин, в нем властвуют мужчины, и все блага здесь отданы мужчинам. Успех женщины – это либо счастливая случайность, либо торжество силы воли и энтузиазма, которых хватило бы на покорение Эвереста.
Энджи припарковалась на подъездной дорожке Джады, обошла дом и остановилась у задней двери. Вот когда она поняла, до какой степени трусит! Но для чего еще нужны друзья, если не для того, чтобы помочь в беде? Энджи была готова помочь. «Сначала отвезу Джаду к машине, – решила она, – а потом вместе соберем вещи».
Набрав для храбрости полные легкие воздуха, Энджи позвонила. За дверью – ни звука. Она снова нажала кнопку звонка, подождала еще пару минут и что было мочи затарабанила в дверь.
– Слышу, слышу! – Щелкнув замком, Джада появилась на пороге, и у Энджи отлегло от сердца. – Ни один чертов звонок не работает. У него руки не дошли, как и до всего остального. Теперь небось дойдут! – Резко повернувшись, она зашагала через кухню в гостиную.
Пол в гостиной был заставлен коробками, а журнальный столик едва виден из-под обрезков цветной бумаги, фломастеров, карандашей, ножниц и скотча. Если бы Энджи не знала наверняка, что дети не вернутся в дом, пока здесь Джада, то решила бы, что кто-то из ее старших готовится к уроку домоводства.
– Давно встала?
– Я не ложилась, – ответила Джада. – Два пальца в рот, контрастный душ – и за дело. – Она кивнула на журнальный столик: – Сил моих нет уезжать, ничего им не оставив. Хочу засунуть записочки, куда только можно – в карманы их одежды, в туфельки и ботиночки, в ящики столов, прилепить скотчем внутри шкафов… Как по-твоему, Клинтон все найдет и повышвыривает?
Энджи качнула головой:
– Не думаю.
– Все детские я убрала и приготовила к их возвращению еще неделю назад. Вот только думала, что они вернутся ко мне. – Джада со вздохом взяла со стола сердечко из красной бумаги, обвела пальцем флуоресцентную каемку. – Шерили обожает все яркое. Читать она, конечно, не умеет… Может быть, Тоня ей прочтет, а? – Она закусила губу.
Энджи смотрела на бумажное сердце, а ее собственное готово было разорваться от жалости. «Я люблю тебя и всегда о тебе думаю, крошка моя», – написала своей маленькой дочке Джада.
– Боже, боже! Как мне стыдно! Как жаль, что все так вышло! – со слезами на глазах простонала Энджи. – Я одна во всем виновата!
Джада подняла на нее глаза.
– Ничего подобного. Но и я не виновата. Не забыть бы об этом, пока не сошла с ума.
Энджи сморгнула слезы. Сейчас плакать была вправе только Джада.
– Кое-что еще можно сделать, – сказала она. – Помнишь, что вчера предлагал Майкл?
Джада мотнула головой.
– Все кончено. И ты это знаешь, и я это знаю. У меня больше нет дома. У меня нет больше семьи. – Она подняла руку, недоуменно взглянула на растопыренные пальцы, стащила кольцо и швырнула его в сторону одной из открытых коробок.
– Куда ты решила ехать?
– Понятия не имею. Плевать.
– А что, если… – У Энджи возникла отличная идея. – Что, если тебе пожить у меня?
ГЛАВА 37
Мишель плелась по длинному коридору с ведром воды, таким тяжелым и таким полным, что вода постоянно выплескивалась на каменные плиты пола. Ей непременно нужно было добраться до конца коридора, чтобы отмыть пятна со стен, но к середине коридора ведро всегда оказывалось пустым. Ей приходилось вновь и вновь возвращаться за водой, наполнять ведро и тащиться по коридору. Вконец измотанная, Мишель расплакалась, и слезы ее наполнили металлическую посудину до краев. Только добравшись до цели, она поняла, что попала в тюрьму. За толстой ржавой решеткой маячила фигура в черном. Пятна были везде – на полу, на стенах и даже на прутьях решетки. Кровь, – догадалась Мишель, с бешено колотящимся сердцем всматриваясь в бурые разводы. Когда она подняла глаза, леденящий ужас сковал ее тело: в черной фигуре она узнала Фрэнка – окровавленного, в отрепьях, прикованного цепью к сырой тюремной стене. Мишель завизжала… и проснулась, хватая ртом воздух.
Ночной кошмар на время забылся, но за кофе Мишель с дрожью вспомнила этот дикий сон, наверняка навеянный вчерашним неправедным судом над Джадой. Подумать только, никого не тронули любовь Джады к детям, ее жертвенность, ее порядочность и скромность! Где справедливость? Детей отняли у единственного человека, который действительно заботился о них, у матери!
Вспоминая, как суд коверкал людские судьбы, Мишель поневоле задумалась о предстоящем процессе Фрэнка, и ее прошиб холодный пот.
Но все это будет потом, а сейчас надо думать о Джаде. Вечером она звонила два раза, но никто не снял трубку. Господи, только бы она не задумала чего-нибудь с собой сотворить… Быстро прибравшись, Мишель отвезла Дженну в бассейн, поцеловала Фрэнки, который собирался с отцом в поход по компьютерным магазинам, набросила пальто и отправилась к Джаде.
Мишель думала, что ее встретит мертвая тишина, но уже с порога кухонной двери до нее донеслись оживленные голоса из глубины дома. Удивленная, она прошла в гостиную.
Джада стояла на коленях, что-то укладывая в коробку, а Энджи заматывала другую упаковочной клейкой лентой. Когда это, интересно, они успели так подружиться? Может быть, Энджи здесь и ночевала?.. Укол ревности был ощутим, но Мишель справилась с недостойным чувством. «Пора повзрослеть, дорогая», – сказала она себе.
Джада подняла глаза от коробки:
– О, салют, Золушка! Ты-то мне и нужна! Слушай-ка, я обнаружила в своем крахе одну положительную штуку: долой ТПР!
– Что еще за ТПР?
– Тревоги по поводу репутации, – расшифровала Джада. – Уж теперь-то я могу встречаться с тобой столько и когда захочу. Какое-никакое, а преимущество.
Мишель изумлялась, глядя на подругу. Откуда у нее силы еще и шутить? Жизнь Джады разрушена, а ее собственная жизнь… Как ей теперь жить, если ее соседями будут Клинтон и эта вульгарная особа? Прощайте, воскресные барбекю во дворе. Фрэнки, наверное, будет по-прежнему играть с Кевоном, возможно, и Шавонна как-нибудь заглянет к Дженне… Но никогда, никогда Мишель не позволит своим детям переступить порог этого дома! Нет у нее больше подруги. Не с кем будет гулять, некому пожаловаться. Она останется один на один со всеми своими кошмарами…
Внезапно Джада поднялась с колен и обняла Мишель.
– Всю ночь проплакала, а теперь вот делаю то, что все равно когда-нибудь придется сделать. У тебя все будет хорошо, Золушка, – добавила она, словно прочитав мысли Мишель. – Фрэнк выпутается из этой передряги, и вы заживете как раньше.
Мишель встретилась взглядом с подругой и вдруг поняла, что миг настал. Она больше не в силах хранить свою тайну. Джада, такая добрая, такая сильная, пытается ее поддержать, хотя у самой ужасное горе, а Фрэнк…
– Он… Ничего не будет хорошо! Он виновен! – почти выкрикнула Мишель и, упав на один из разномастных стульев Джады, спрятала лицо в ладонях. Какой стыд! Как ей теперь смотреть в глаза людям? Но в то же время у нее будто камень с душа свалился.
