По дороге к любви - Редмирски Дж. А. (прочитать книгу .TXT) 📗
Наутро, когда солнце уже бьет в комнату сквозь занавески, Эндрю демонстрирует передо мной, что способен быть не только грубым и агрессивным: он будит меня нежными поцелуями. Целует каждое мое ребрышко, делает губами массаж спины и бедер, и только потом мы с ним снова предаемся любви, но на этот раз не неистовой, как накануне, а исполненной нежности и чистоты.
Сейчас я могла бы умереть в этой постели в его объятиях и даже не заметила бы этого.
* * *
Эндрю прижимает меня к себе и целует в подбородок и щеки.
– Ты ведь сегодня никуда не уйдешь? – шепчу я.
– И не подумаю.
Я поворачиваюсь к нему лицом, сплетаю ноги с его ногами. Он наклоняет ко мне голову, и мы касаемся лбами.
– Но ты же куда-то собирался, – тихо говорю я.
Эндрю кивает:
– Да, собирался, потому что… – Он умолкает.
– Почему? Потому что я слишком боялась очевидного?
Я знаю, что именно поэтому. Я так думаю. Надеюсь…
Эндрю смотрит куда-то вниз. Я протягиваю руку и кончиком пальца поглаживаю ему брови, а потом переносицу. Затем наклоняюсь и нежно целую в губы.
– Эндрю… Поэтому, да?
Сердце подсказывает, что это не так.
В глазах его вспыхивает улыбка, он притягивает меня к себе, прижимает теснее и крепко целует.
– Ты вполне уверена, что хочешь этого? – спрашивает он, словно еще не до конца верит, что я вообще могу испытывать по отношению к нему желание, и мне это кажется совершенной нелепостью.
Пытаюсь угадать, о чем он сейчас думает, и, кажется, догадываюсь.
– Почему ты сомневаешься? Эндрю, я знала, что говорю: я жить без тебя не могу, это правда. Вчера вечером, когда ты пропал на весь день и тебя все не было и не было, я сидела на краю вот этой кровати и мне казалось, что я уже умерла. Я думала, ты уехал, жалела, что не взяла твой номер телефона и теперь больше никогда не найду тебя…
Пытаясь меня успокоить, он касается пальцем моих губ:
– Теперь я здесь и никуда уходить не собираюсь.
Я счастливо улыбаюсь и кладу голову ему на грудь. Он упирает подбородок мне в макушку. Слушаю, как бьется его сердце, как спокойно поднимается и опускается его грудь при дыхании, как воздух с тихим шипением выходит из его ноздрей. И понимаю, что хотела этого с той самой минуты, как заговорила с ним в тот день в автобусе.
Я нарушила все его правила. Все сразу и каждое в отдельности.
ЭНДРЮ
Глава 30
Сердце всегда одерживает победу над разумом. Сердце, хотя оно и безрассудно, хотя нередко склонно подтолкнуть к самоубийству и мучить тебя по любому поводу, всегда поступает по-своему. Разум способен понять, что для тебя лучше, но лично я больше не слушаю обольщений разума, плевать я на него хотел. Сейчас я хочу жить только сегодняшним днем и ни о чем больше не думать.
– Вставай, детка, – похлопываю я Кэмрин по попке.
Мы проснулись довольно давно, но потом она снова уснула в моих объятиях. Мне кажется, что в некотором смысле я переборщил, но ведь со вчерашнего вечера я думал только о ней и сам не знаю, спал ли я вообще эту ночь или нет.
Кэмрин протестующе мычит, поворачивается ко мне, неловко запутавшись в простыне, ее светлые волосы свалялись, но она все равно чертовски обольстительна.
– Отстань, малыш, – отзывается Кэмрин.
Когда я слышу это ласковое слово, сердце мое делает в груди какой-то невероятный кульбит и куда-то проваливается.
– Давай поспим еще немного… – бормочет она, – а лучше до вечера.
Я надеваю футболку и шорты, сажусь на кровать рядом с ней.
Наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее лбу.
– У меня много дел, а мне хочется, чтобы ты была рядом. – Рот у меня сам собой разъезжается до ушей; воображаю, как это нелепо выглядит, но мне плевать. – И вообще, куда захочешь, туда и пойдем, что придет в голову, то и будем делать.
Я еще никогда не был так счастлив в жизни. Даже не подозревал, что такое счастье существует на свете.
О, как нежно Кэмрин улыбается мне! Синие глаза ее так и сияют утренней невинностью недавнего пробуждения. Похоже, она сейчас изучает меня, пытается разгадать, что у меня на уме, и кажется, этот процесс доставляет ей большое удовольствие.
– Боюсь, тебе придется весь день носить меня на руках.
Я тяну ее на себя и заставляю сесть на кровати.
– Нашла чем испугать… Легко! – смеюсь я. – Да я за счастье почту везде носить тебя на руках… И пусть все пялятся и даже возмущаются, мне плевать. А кстати, почему тебя нужно носить на руках?
Она целует меня в нос:
– Потому что, мне кажется, ходить я не смогу.
До меня наконец доходит, улыбка на губах линяет и теперь скорее похожа на мрачную усмешку.
Она осторожно приподнимается с кровати, перекидывает ноги через край, и я вижу на ее лице тень недомогания.
– О черт, детка, прости, ей-богу, я не хотел…
Мне действительно совестно, но я продолжаю улыбаться.
Впрочем, и она тоже.
– Не хочу льстить твоему самолюбию, – говорит она, – но таких бурных ночей любви у меня еще не было.
Закинув голову назад, я громко смеюсь:
– Что ты говоришь? Неужели?
Кэмрин тычет в меня пальцем:
– Это все ты виноват! И вообще, что ты со мной сделал? Превратил в сквернословку, извращенку и нимфоманку, которая вдобавок пару дней будет ходить очень странной походочкой. – Она энергично грозит мне пальчиком, как бы подчеркивая весь ужас приведенных ею обвинений.
Я осторожно беру ее на руки, сажаю себе на колени, но на этот раз не верхом, как раньше, понимая ее «состояние».
– Прости меня, детка, но, помнится, когда я с тобой познакомился, ты уже за словом в карман не лезла, – отвечаю я с улыбкой, глядя на нее сверху вниз: а нижняя губа у нее, ай-ай-ай, слегка припухла. – Извращенку, говоришь? Может быть, может быть. Но все это уже было в тебе изначально. Я просто помог тебе вытащить это наружу. Нимфоманка… Значит, ты хочешь заниматься этим все время и без перерыва, и тебе плевать, что ты пару дней будешь ходить странной походочкой.
Смотрит на меня широко раскрытыми глазами:
– Ох, я, кажется, точно вышла из строя, по крайней мере до завтрашнего утра.
Целую ее в лобик и несу в ванную.
– Звучит неплохо. – Я стараюсь облечь шутку в как можно более мягкие формы. – Но я в любом случае не позволю тебе много разгуливать. Сегодня, любезная Кэмрин Беннетт, я буду вас баловать и всячески щадить. И первое, с чего мы начнем, – это долгое отмокание в горячей ванне.
– С пеной? – капризно спрашивает она, глядя на меня невинными, как у Бэмби, глазами.
Я улыбаюсь, чувствуя себя щедрым пашой:
– Ну конечно, моя госпожа, с пеной, с чем же еще? – Сажаю ее, совершенно голую, на край ванны и открываю кран. Она терпеливо ждет. – Впрочем, похоже, с обещаниями я поторопился, – говорю я, пытаясь выжать из гостиничной бутылочки хоть каплю. – С пеной у нас, детка, проблемы.
– Вот это да, – разочарованно произносит она, болтая ногами и упираясь руками в край ванны. – У меня почти все закончилось: и зубная паста, и гель для душа, и… – Она наклоняется, щупает голые ноги и корчит уморительную гримасу. – У меня такое чувство, что все тело покрыто чешуей.
– Давай сбегаю в магазин, – предлагаю я, стиснув зубы. Проверяю, все ли я выжал из бутылочки, иду в комнату, возвращаюсь с гостиничным карандашом и блокнотиком в пол-ладони. – Что купить?
Пока она, наморщив лобик, думает, записываю то, что она уже упомянула.
– Значит, так: зубная паста, гель для душа… – Я поднимаю голову. – Это просто жидкое мыло?
– Ну, не совсем, конечно, – говорит она, а я стараюсь не очень откровенно разглядывать ее грудь. – Главное, не для рук… В общем, на месте сам поймешь.
Делаю пометку: жидкое мыло не для рук.
Снова поднимаю голову:
– Есть. Что еще?
Она задумчиво сжимает губки.
– Шампунь и кондиционер. Я предпочитаю «Лореаль», в таких розовых бутылочках, но, в принципе, не важно, только не покупай эти «два в одном», в последний раз в мотеле я свой просто оставила. Ах да! Купи еще маленькую бутылочку детского масла.
