P.S. моей ученице (СИ) - Дэй Каролина (мир книг .txt) 📗

Мне не терпелось прижать ее к себе. Все эти часы, проведенные вместе, все время, когда понял, что влип по самые яйца. Когда осознал, что она не просто моя вечно страдающая ученица. Она моя женщина. Маленькая женщина, затмившая что-то в моей душе и заставляющая совершать немыслимые поступки, которые раньше презирал. Которые считал глупыми и необдуманными. Однако сейчас я действовал точно так же. Необдуманно. Нет! Вру! Я размышлял об этом очень давно, представляя в своей голове разнообразные картинки.

Вот сейчас я делаю шаг ей навстречу, ощущая ее волнение даже на таком расстоянии. Затем еще ближе, чувствуя аромат ее тела. Немного необычный, если честно. Вика пахла моим шампунем и гелем для душа, однако запах спелой клубники все равно просачивался сквозь мужские средства гигиены. Родной запах этой малышки ничем не отбить, но я и не хотел этого. Я желал чувствовать ее естественный аромат, видеть естественный взгляд и взмах темных ресниц. Одна ресничка упала на ее милое лицо, которую я поспешил стряхнуть, только после этого не убрал руку, как должен был, а продолжил гладить ее нежную кожу, стряхивая периодически невидимые пылинки. Ласкал слегка выпирающие скулы, проводил пальцами по лицу все ниже и ниже, а большим коснулся все еще потрескавшейся кожи на губах. Такой нежной, но все же изнуренной. Не волнуйся, мы быстро от этого избавимся.

Я почувствовал, как ее дыхание участилось, а небольшая грудь вздымалась чуть быстрее, чем раньше. Наверное, если бы не наш непрекращаемый зрительный контакт, она бы закрыла глаза от наслаждения. Я бы довольствовался одним лишь покладистым видом свысока, улыбался бы в ответ, зная, что она вряд ли это заметит. Но все пойдет по другому сценарию, хотя бы потому что закрывать глаза она не собиралась, а стоять и просто смотреть на нее я больше не в силах.

Я нежно прижал свою малышку свободной рукой за талию, практически не оставляя между нами свободного пространства. Оно нам не было нужно. Зачем? Мы не в школе, чтобы соблюдать границы дозволенного. Здесь, в моей квартире, эти правила не действовали. По крайней мере, мы оба это понимали. Вика сразу же сообразила, к чему я клоню, опустив свои маленькие пальчики мне на плечи. Она и раньше трогала меня за плечи, касалась шеи и грудной клетки, но сейчас будто прикасалась к моему телу впервые, медленно проводя ладонью то по обнаженным футболкой рукам, то по груди, то по шее. Каждая моя мышца непроизвольно напрягалась в том месте, где касались ее пальцы, будто передо мной впервые стояла представительница прекрасного пола. Блядь! Больше не могу! На хуй эти прелюдия!

— Вика, — шепнул я. — Давай притворимся, что я не твой учитель, а ты не моя ученица, — предложил я после ее красноречивого вопроса. Я больше не в силах смотреть на нее, находиться рядом и не прижимать к себе, не в силах смотреть на смеющиеся глаза и нежную улыбку, не притронувшись к ней своими пальцами. Не в силах держаться на таком крошечном расстоянии и не поцеловать эти сладкие губки, от контакта с которыми у меня сносило крышу.

Небольшим рывком, не резким, но и не слишком медленным, я прикоснулся к ее красивым пухлым губам, прижимая за талию еще сильнее, будто боялся, что она может вырваться. Но этого не происходило. Она не хотела уходить от меня, как и я от нее, отвечая на мой поцелуй с той нежностью, на которую всегда была способна, подавляя мою звериную сущность. Поцелуй получился не слишком нежным, но и не таким страстным, как в клубе или в школьном коридоре. Мы поддерживали этакую золотую середину. Но я и не хотел давить на нее. Мне хватало нежных движений языком по ее потрескавшимся губам, которые я давно мечтал увлажнить, хватало ее прикосновений к моим плечам, к которым она прижималась все сильнее. Мне хватало ее одной, чтобы утолить голод. Нет, не физический. Душевный.

Голод по любимой женщине, понимая, что она никогда от тебя не уйдет по своей воле…

Мне просто снесло башку. Я чувствовал себя не взрослым здравомыслящим мужчиной, а мальчишкой, впервые познавший чувственный поцелуй с девушкой. Я не желал останавливаться, даже когда у меня заканчивался воздух в легких, не хотел отпускать ее из своих объятий, несмотря на необходимость.

Не хотел отпускать родную душу.

Я всегда думал, что по-настоящему полюбить можно лишь единожды. Этого мнения я придерживался даже после смерти Таси, приняв законы жизни как данное. Но после встречи с ней, с Викой, реальность перевернулась с ног на голову. И я полюбил ее, несмотря на предрассудки и предупреждения друзей. Порой мне кажется, что жизни до нее не существовало: я не ходил в детский сад, не гулял на выпускном, трахая одноклассницу в кустах, не оканчивал университет с красным дипломом, не женился, не заводил детей. Не терял любимую женщину. Не переживал большую черную полосу, растянувшуюся на несколько лет. Ощущение, что именно сейчас она закончилась. Одним пронзительным взглядом малахитовых глаз она вычеркнула всю память о моей жене, подарившей мне дочку, стерла боль, которая преследовала меня днями и ночами.

Однажды она заставила себя ненавидеть, но не приложила никаких усилий, чтобы я полюбил ее…

Мы долго наслаждались губами друг друга, не в силах оторваться хотя бы на секунду, лишь потребность в кислороде заставила меня остановиться и перевести дыхание, глядя в безумные глаза моей девочки. Отстранившись, мне показалось, что Вика издала недовольный стон. Хотя нет, не показалось, судя по разочарованному выражению лица. Ничего, малышка, скоро мы продолжим начатое.

— Скучала, — шепнула она, притягиваясь ко мне, будто пыталась слиться с моим телом. — Сильно скучала, — продолжила, коснувшись крохотной ладонью по моей щеке. Наверное, немного неприятно касаться щетины, хотя она не прекратила свои действия, улыбаясь мне радостной улыбкой.

— Я так долго ждал, когда смогу так просто прикоснуться к тебе, — так же, как и она до этого прошептал я, лаская левой ладонью ее раскрасневшееся лицо. Я заметил, как Вика заворожено смотрела то в мои глаза, то на мои губы. Наверное, они так же распухли, как и ее. Такие же покрасневшие, более пухлы, чем раньше. Изумительно.

— Почему ты не сделал это раньше? — поинтересовалась она.

— Сомневался, — честно ответил я. Бессмысленно сейчас врать и оправдываться несуществующими отговорками. Зачем начинать наши отношения со лжи? Вот и я не видел в этом нужды. Ложь во благо? Нет, не тот случай.

Я заметил, как милое девичье личико на секунду стало серьезным, однако взгляд оставался таким же ярким, как и раньше. Таким же сияющим. Счастливым. Поверь, я тоже счастлив находиться рядом с тобой. Счастлив гладить твою нежную кожу, заправляя за ухо мешающую прядь гладких темных волос. Я счастлив, не только потому, что ты находишься рядом со мной. Ведь ты тоже счастлива, а это гораздо важнее.

— В чем? — не отставала малышка, опуская руку с моей щеки на плечи.

— В себе. Я не хотел причинять тебе боль, и так наломал дров, — и зачем я это сказал? Мы оба прекрасно понимали, что я и так наделал глупостей, нанеся моральный вред не только себе, но и ей.

— Это стоило того, чтобы быть рядом с вами, Станислав Родионович, — с нежность произнесла Вика. Эти слова с одной стороны не могли не радовать меня, а с другой — заставили напрячься. Официальность. От произнесенных из ее уст имени и отчества я вновь почувствовал себя тем, кем являлся уже четыре месяца. Учителем. Возможно, я бы никак не отреагировал на этот факт, но слышать, как любимая девушка называет тебя на «вы» не особо приятно. Даже больше — заставляло меня вновь почувствовать себя чертовым педофилом, несмотря на то, что я на протяжении нескольких дней не считал себя таковым, ища оправдания в своей голове. Теперь же это гадкое чувство вновь давало о себе знать.

— Зови меня просто Стас, — попросил я, заправляя вновь мешающуюся прядь волос за ухо. — Я не хочу чувствовать себя учителем рядом с тобой, — объяснил я свою позицию, хотя в этом не было никакой нужды. Вика сама прекрасно понимала, что рано или поздно это должно случиться, тем более мне самому придется называть ее по имени не только в своей голове, но и наяву.