Мадам придет сегодня позже - Кубелка Сюзан (читать хорошую книгу txt) 📗
Переворот наступил в сентябре. Мадам Полина Луазо купила квартиру на Авеню дю Мэн. Сенсационная удача, никто уже в это не верил. Она заплатила мою цену. И заплатила наличными. Ей не потребовалось ни су банковского кредита, что могло бы растянуть покупку на месяцы. В конце сентября мы подписали предварительный контракт, а три месяца спустя (таковы сроки во Франции) все было закончено и деньги на моем счету!
Это было весьма кстати!
Глория надумала расширяться. Она хочет купить дом, в котором располагается ее студия по оформлению квартир. Владелец умер, наследник живет в Америке, и дом с начала января продается. Дорого, потому что район фешенебельный. Однако сбережения Глории плюс выручка за Авеню дю Мэн плюс кредит в банке — и мы набираем сумму. Мы уже внесли предложение, и в конце января будет решаться, принято оно или нет.
А сегодня мы скрепили печатью еще один контракт — наше деловое соглашение! У одного знакомого юриста неподалеку от Оперы. А потом отпраздновали в «Тур д’Аржан», с видом на Норт-Дам и чокнулись великолепным старым шампанским.
— За многие золотые годы, — провозгласила Глория, — за тебя и твой день рождения. Чтобы каждая из нас встретила любовь, чтобы мы разбогатели, стали счастливыми и известными. И чтобы сбылись все наши мечты!
— Если бог захочет, — добавляю я. Глория странно смотрит на меня.
— Захочет, — сухо бросает она, — мы же не собираемся украсть наши деньги!
Ах, Глория! Чем бы я была без нее? Вот она сидит напротив, довольная, уверенная в себе, само воплощение успеха. Знакомство с ней было самым счастливым случаем в моей жизни.
Глория — очень красивая женщина. Типичная парижанка, излучающая веселье, живая, пониже меня ростом, по-девичьи стройная, с темной короткой стрижкой и слегка раскосыми черными глазами. Ей пятьдесят восемь лет, которые ей никто не дает, и волосы, между прочим, свои, некрашеные!
На сегодняшний праздник она надела очень элегантный белый шерстяной костюм от Нины Риччи, шелковую зеленую блузку, в кармане торчит зеленый платочек, а в ушах огромные зеленые серьги в виде королевских пальм, достающие почти до плеч. Эти серьги вызывают улыбку, что входит в ее планы. В этом и есть вся Глория: элегантна до кончиков ногтей, но с юмором!
Глория происходит из старой еврейской семьи.
В семнадцать она сделала блестящую партию по выбору своего папаши. Вышла замуж за преуспевающего архитектора, перебралась в роскошную квартиру в Нейи и превратилась в жену и домашнюю хозяйку.
Но счастья это ей не принесло. У мужа хотя и были деньги, дела шли блестяще, но чего-то недоставало. По вечерам она заставала его в темных углах с его нежным молодым секретарем. При разводе Глория была девственницей!
Ей было всего двадцать, и она показала себя: учеба, практика в лучших фирмах, собственное дело — все заработала сама, без малейшей поддержки из дома! Только с мужчинами ее преследовали неудачи. За развалившимся браком последовала длинная череда эпизодов, которые можно было бы назвать «кратко и сложно». Но вот уже два года она живет с Джорджем, адвокатом-американцем. С ним вроде все идет гладко. Я поднимаю свой бокал.
— За тебя, родная.
Мы чокаемся. Парижане мне милее всех на свете. Они излучают радость, предупредительны, очаровывают меня своими изящными комплиментами, хорошим вкусом, неиссякаемым юмором. А Глория, помимо всего прочего, еще и надежна! Пока она меня ни разу не разочаровывала!
— Кстати, Тиция! Чуть не забыла тебе сказать. Звонил некий господин президент Валентен. Ему нужен твой совет. Завтра в одиннадцать он пришлет за тобой своего шофера. Я дала согласие за тебя, надеюсь, ты не возражаешь?
Мое сердце начинает учащенно биться.
— Долго он что-то собирался, да? В мае прошлого года ты уже рассказывала о нем. Заказ в Нормандии, если не ошибаюсь?
— Дело в том, что он уезжал, — я пытаюсь говорить равнодушно. — Со своим сыном. Обещал вернуться в сентябре. Но потом они поехали в Японию, в Калифорнию и еще бог знает куда. Я и не знала, что они уже вернулись.
Я действительно этого не знала. Последняя открытка от Поля была из Мехико. Послана в декабре, получила я ее пару дней назад. Там не было ни слова о возвращении.
Поль вернулся!
Это был настоящий подарок ко дню рождения!
А теперь я сижу в темном лимузине, на мягком бархатном сиденье, передо мной спокойный широкоплечий шофер, и наслаждаюсь поездкой за город.
Ясный зимний день. На мне белые сапоги, красная юбка, белый пушистый свитер, поверх него — теплое пальто из толстой красной шерсти, в ушах — золотые солнца.
Поездка радует меня.
Я благодушно откинулась назад, скрестила руки на коленях и размышляю о своей жизни.
За последнее время произошло много событий.
Я развелась. Молниеносно, потому что Фаусто с Одиль закончат банкротством, а я не желаю оплачивать его долги! В понедельник было последнее заседание суда — и я свободная женщина!
Конечно, все было не так просто, как я говорю.
Фаусто не мог отпустить меня мирно. Я еще частенько встречала его, но только не в постели. С этим было покончено. Однажды мы сидели в новом кафе на улице Драгон. Все оформлено в серых тонах, неудобное и холодное, стулья из стальных трубок, неоновый свет — словом, произведение Одиль! Я нашла это омерзительным и высказала ему. Фаусто обиделся, стал тут же оказывать знаки внимания официантке, которая оказалась пухленькой и темпераментной, — и вечер закончился скандалом и ссорой.
Его родители тоже не отпускали меня так просто! Целые ночи подряд мы дискутировали вчетвером — Гермес, маман, Фаусто и я — в курительном салоне в Шантийи, но это ни к чему не привело. Я хотела уйти. Отказалась от всего: содержания, квартиры, своей доли прибыли. Хотела забрать только то, что принесла с собой, и получила это. Плюс старинную музыкальную шкатулку с синей птичкой-колибри. Фаусто подарил мне ее на память.
Что там еще произошло?
Ганимед так и не обручился. За неделю до помолвки он удрал с другом в Ниццу. Вернулся только на Рождество. Три месяца никто не знал, где он. Папа милостиво принял его обратно. Теперь он живет, как прежде.
Боб снова улетел в Нью-Йорк.
Попрощался со мной по телефону, я пожелала ему счастья. Люциус Хейес приезжал в конце августа в Париж и преследовал меня две недели. Но у меня больше не было желания, связь с ним лишена всякого смысла.
Чтобы уж ничего не утаивать — я еще раз спала с Люциусом. В прошлом году на Троицу, когда Фаусто долго не показывался, перед одиозной поездкой в «Еловый дом». Я пошла к нему в отель. Люциус был сама предупредительность, не торопился, старался изо всех сил. Но я его больше не могла выносить!
Его тело было мне хорошо знакомо, он не причинял мне боли. Но я не испытывала ни малейшего желания), а самое ужасное — его запах изо рта!
Мне были противны его поцелуи. Его вздохи дурно пахли. Я задерживала дыхание, чтобы не вдыхать их. В конце концов я пролежала без сна до пяти утра, пока мне не надоело, попрощалась и ушла.
И раз уж заговорила на эту тему: мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы прийти в себя после Фаусто, чем я думала.
После Боба я не подпустила к себе ни одного мужчину. С 23 августа я не делила ни с кем свою постель. Так продолжается уже пять месяцев. Я истосковалась по мужчине! Каждую ночь меня посещают эротические видения. Я постоянно в кого-то влюбляюсь, мысленно совращаю его, провожу с ним воображаемые уик-энды в постели — но стоит ему протянуть в реальной жизни ко мне руку, как я обращаюсь в бегство! Сама не могу этого понять.
Моя квартира готова. Фриз получился роскошный. У меня потрясающая кровать с балдахином — цветущая беседка, обтянутая лучшим набивным ситцем, с растительным узором. Освящена она так и не была! Напротив, на этом острове сладострастия я провожу самые одинокие ночи в своей жизни.
Но я ведь слишком молода, чтобы оставаться одной! Когда это наконец кончится?
Как я уже сказала, личная жизнь у меня полностью отсутствует. Как женщина я не существую. Зато в профессиональном плане все грандиозно!
