Встретимся на Черной речке (СИ) - Федченко Варвара (читать книги бесплатно TXT) 📗
б) Вопрос с проживанием решался долго и нудно. Участники сельского схода пристально рассматривали нас, и по итогу этого «отбора» была составлена карта расселения: 1 курс и зам. декана по ВР заняли небольшое здание начальной школы, ректор Борис Таисович и декан нашего факультета отправились к местному батюшке, кое-кто из преподавателей «попал» к директрисе (она же и учительница) школы, остальных хаотично раскидали по домам местных жителей. Мы с Катериной очнулись уже за столом, покрытом белой скатертью, на который бабка Марья ставила кринку молока.
Отлично. Хождения по мукам начались.
ГЛАВА 4
После того, как был преодолен ужаснейший путь от станции до парома (а это, на секундочку, 4 км пешком!), мы группами по 10 человек переправлялись через Черную речку на остров. Переправа стала единственным приятным моментом за весь день: от меня требовалось только сидеть на рюкзаке и разглядывать бесконечные потоки воды. При взгляде на мое лицо всем окружающим становилось ясно — я не настроена на общение.
Поэтому меня никто не трогал. Я достала карманное зеркальце и влажную салфетку: после «прогулки» через лес меня ровным слоем покрывала пыль, и кое-где к коже пристали какие-то хвоинки и трупы насекомых. Я брезгливо стряхнула с лица и шеи всю эту гадость, и пыталась умыться, израсходовав пачку салфеток.
— Мне нужен душ. А лучше ванна, полная горячей воды. С солью и ароматическим маслом, — больше самой себе, нежели стоящим рядом людям, прошептала я.
Вода за краем деревянного настила парома приятно искрилась, принимая в себя лучи послеобеденного солнца. Я наклонилась, опустив руку в воду, и тут же услышала сварливый голос:
— Руки-то не суй!
Источником звука оказался очень старый мужчина — дедушка лет 80–85. Паутина морщин плотно обхватывала его лицо: казалось, что вся кожа изрешечена толстыми бороздами. Но веселые голубые глаза и залихватски поднятая на затылок фуражка капитана корабля (при этом на тулье, вместо кокарды, была надпись «Капитан. бля>>—буквы коро>> были оторваны) молодили его.
— Почему? Нельзя воду потрогать? — спросила я, прикрывая глаза, чтобы лучше рассмотреть лицо говорящего.
— Сом.
Чрезмерно краткий ответ заставил меня на секунду усомниться в адекватности дедушки. Но раз уж ему доверяют управлять паромом (хотя я не знала, насколько сложный это механизм), то, вероятно, верят в его психическое здоровье.
— Что «сом»?
— Сом кусит.
— Что сделает? — непонимающе переспросила я.
— Кусит. — Повторил дед, и отвернулся.
Я развела руками, показывая Катерине свою растерянность. Она зеркально повторила мое движение. На несколько минут воцарилась тишина, а затем дед неожиданно заговорил.
— В речке огромный сом живет. А можа и не один… — он помолчал.
— Его сюда еще до войны запустили.
Я покрутила пальцем у виска, кивнув Кате на деда, мол, совсем с ума сошел.
— Сом вот такой вот, — дедушка максимально развел руки, показывая длину воображаемого сома. — Он однажды, в 80-е, дитё утянул на дно. И сожрал.
Катя закатила глаза, а наш одногруппник Витя усмехнулся в кулак.
— Так что руки сувать не надо в воду. И тебя утянет, — дед повернулся ко мне. — Вот жить будете, в деревне-то, ты ночью как-нибудь к берегу спустись, послушай: сразу услышишь, как он плавает. Новую жертву ищет. Меня дедом Максимом звать.
— Х-хорошо, — я удивилась резкой смене темы беседы. — Марина.
Меня совершенно не заинтересовала байка про огромного сома, а вот лицо деда Максима очень понравилось. Надо будет нарисовать его.
Люблю натуру с характером — чтобы не только лицо и фигура, но и история жизни, опыт, который наложил отпечаток на внешности человека. А этот персонаж с парома меня заинтриговал, и я бросала на него взгляды из-под ладони, запоминая черты его лица. Когда до берега оставалось совсем немного, я наконец-то нашла в рюкзаке скетчбук, и за три-четыре минуты набросала общую схему портрета — надо только сделать надпись на фуражке более приличной (точнее восстановить ее первоначальный вид).
На берегу нас встречали Борис Таисович и председатель сельского совета. Это была официальная часть встречающих, а за ними, на высоком берегу, стояла «неофициальная» — бабушки и дети. Отец Катерины уже пару дней находился на острове, и уже походил на местных — одет был просто, в бежевую хлопчатую рубашку и свободные камуфляжные штаны. А его черные курчавые волосы и борода органично смотрелись как в
Академии, так и на пленэре.
— Марина, у тебя такой вид, будто ты умерла дней пять назад, а сейчас тебя выкопали и заставили приехать на пленэр, — со вздохом сказал
Борис Таисович.
— И чувствую я себя примерно так же… — ответила я, проходя мимо, присаживаясь на скамью.
— Ой, Сурикова, какая ты Нежная, трепетная дамочка, — сыронизировал ректор. — Всего-то прокатилась на электричке и на пароме, да прошла пару километров.
— А вы сами-то прошли эти пару километров?
— Я свое уже отходил. Я ехал с вещами. Вашими вещами, — ректор повернулся к кучке студентов. — Дорогие друзья, я рад, что вы удачно добрались! Светлана Степановна, скажете что-нибудь?
Председатель сельсовета приветливо улыбнулась, и тоном, который свойственен железным леди, прикидывающимися милыми, ранимым женщинам, начала:
— Мы рады видеть вас в деревне Черной! История нашего поселения берет начало еще в Х/111 веке… — дальше шла история основания деревни, которая нисколько не увлекла уставших студентов. — В деревне за все время ее существования побывали известные писатели, например,
Каруев, фольклористы, например, Мараев, этнографы, кстати, скоро они издают книгу по истории края. И мы счастливы, что вы приехали к нам!
Теперь и художники прославят наши места! Борис Таисович, — женщина повернулась к ректору, — спасибо вам за то, что вы выбрали именно нашу деревню местом вашего, э-э, творчества. Ребята, будьте как дома!
— Спасибо, Светлана Степановна. Друзья, теперь о технике безопасности: перед выездом вы подписали бумаги о том, что вы сами несете ответственность за свою жизнь и здоровье. Это не касается 1 курса, для них выезд будет засчитан как практика, — 1 курс понимающе закивал. — Для всех остальных — ваше прибывание здесь является добровольным…
Я хмыкнула: конечно, по доброй воле… Особенно я…
— Но вы обязаны соблюдать определенные условия: выход за границу деревни, — я заметила, как хмыкнул дед Максим, так как это было невозможно. — Категорически запрещен! Деревня Черная является полуостровом, то есть в одного края она сочетается в сушей, но пытаться переправляться на нее я вам запрещаю — там крайне сложный переход. Далее: местное население является правым в любой ситуации! Мы здесь гости, и поэтому ведем себя прилично. Никаких конфликтов, алкоголя, драк и прочего неприемлемого для студентов Академии — молодых художников России. Все наши семейные проблемы решаем сами, без участия местных жителей, — Борис Таисович на секунду замолчал и с ударением добавил. — Мы здесь гости.
— Это понятно, — дружно протянула студенческая братия.
— Тогда сейчас собираемся в школе. Этот вон то здание на горе.
Я уже совершенно обессилела, таская весь день тяжеленный рюкзак. И вообще я не была приспособлена к долгим физическим нагрузкам: я с детства была равнодушна к спорту. Плечи натерли лямки рюкзака, ноги ниже колен я плохо чувствовала, и какие-то мышцы в районе бедер, о существовании которых я раньше даже не подозревала, нещадно тянуло. Изза раннего подъема хотелось спать, а из — за переутомления хотелось сдохнуть. В общем-то, ректор был прав: я будто бы умерла пару дней назад, а сейчас меня вынудили выехать на пленэр. «Да, Сурикова, ты оказалась не способна пережить даже незначительные физические трудности», — подумала я, пытаясь поднять резко ставший неподъемным рюкзак.
В здании школы (на деле оказавшимся простым деревянным домом на высоких сваях) ректор повторно прочитал нам лекцию о том, что мы здесь всего лишь гости. А после началось распределение по местам жительства. Нам с Катериной выбора не предоставлялось, видимо, изба бабки Марьи казалась Борису Таисовичу безопасным местом для дочери и ее лучшей подруги. Хотя в тот момент мне было без разницы: лишь бы получить тазик воды и кровать.
