Янтарная бусина: крестьянка - Цыпаева Ольга (полная версия книги .TXT) 📗
— Я не против, ей замуж идти, пусть сама и решит, — отрезала Саня.
— Прости меня, Катенька. Ни на кого больше за всю жизнь не посмотрю. Пойдем со мной. Попа разбудим, он нас обвенчает, если ты хочешь. А завтра в сельсовете распишемся. — Санька целовал ей руки. — Всю жизнь на руках носить буду, никому не отдам…
— Ни на кого за всю жизнь не взглянешь? — приподняла бровь Катя. — Всю жизнь любить будешь? И в церкву венчаться пойдешь?
— Как скажешь, так и сделаю. Все буду делать, как ты скажешь…
— Иди с ним, Катенька, он за тебя горы свернет, никому в обиду не даст. Будешь моей доченькой любимой, — умоляла девчонку Екатерина.
— Ну гляди, Санька, обидишь кровиночку мою — сама ноги повыдергиваю, и не только ноги. — Саня погрозила пальцем у самого Санькиного носа.
— Не обижу, теть Сань. Не для того на коленях стою перед вами.
— Ну что, согласна ты, Катенька? — обернулась к дочери Саня. — Пойдешь за Саньку замуж?
— Мам, а вы-то как же? Позор ведь это какой. Как людям в глаза смотреть будете? Что Гришке сегодня скажете?
— Ты про себя думай, а не про нас — мы-то переживем как-нибудь.
— Согласна я. — Катенька светилась от счастья. — Благословите нас, — чуть слышно произнесла она и встала на колени рядом с Санькой.
— Иван, поди сюда! — Из задней вышел Иван, который и не думал спать, чуть заметно он улыбался, но, сдвинув брови, обратился к Саньке: — Ну что, обещаешь беречь всю жизнь?
— Обещаю, дядь Вань, обещаю. Богом клянусь.
Иван взял икону, приготовленную к свадьбе, трижды обошли родители молодых. Потом благословила Катерина.
— Совет вам да любовь. Живите дружно, в любви и согласии. А теперь идите, ищите священника. Да до вечера в доме не появляйся, слышишь, Катя? — говорила мать растерянной дочери.
— Слышу. Спасибо, маменька, спасибо, тятенька. — Катя целовала родителям руки. — Простите меня, дуру, за Гришку. Простите ради Христа…
— Пойдем скорей, светает! — Санька обнял Катеньку и повел к выходу.
Санькина мать осталась у Ванечкиных, чтоб помочь дать отпор утренним гостям.
Лошадь молодые оставили у дома и побежали в ночь…
Бежали они через лес — все чулки изорвались на Катеньке, все подвенечное платье было мокрым от росы, липло к ногам. Но казалось ей, что не бежит она, а летит на крыльях навстречу своему счастью… Нашли они в поле стог и стали дожидаться рассвета, чтоб в церковь пойти. Как целовал ее Санька! Какие слова говорил! По лугу разносился запах скошенного сена и пьянил, как крепкое вино. Обнимала Катенька своего любимого и думала о том, что не было счастливее никого на свете этой ночью! «Спасибо тебе, Господи, спасибо за то, что услышал молитвы! Сашенька… самый любимый, самый дорогой, единственный! Спасибо, что я живу, спасибо, что я есть на свете».
С первыми лучами солнца молодые постучались к батюшке, жившему против церкви. Вышел он, бородатый, сонный. Вникнув в суть дела, зашел в дом, обрядился в рясу.
В церкви стояла непривычная тишина, как будто сам Бог удивился такому раннему визиту прихожан. Батюшка забубнил:
— Согласен ли ты, раб Божий Александр, взять в жены рабу Божью Екатерину?
— Согласен!
— Согласна ли ты, раба Божья Екатерина, взять в мужья раба Божьего Александра?
— Согласна!
— Теперь обменяйтеся кольцами.
Катенька посмотрела на Саню забыла она совсем про кольца-то! Но Санька достал из кармана два колечка: одно надел Катеньке на палец, другое протянул любимой, чтоб она ему надела. Кольца были старые, простые некогда было за ними в город ехать, взял материно и отцово. Прямо из церкви задами они пробрались в сельсовет и там расписались.
А потом пошли они в дом к Цыпаевым. Встретил их отец:
— Ну что, дети, благословляю вас. Совет да любовь. Проходите в дом. Упросил-таки Катеньку, упрямец! Рад я, Катенька, что все так получилось. Рад видеть тебя в своем доме. Живите в любви да согласии — никто вас не неволил. Да береги ее пуще глазу! Гулянье твое кончилось.
— Знаю я, бать, — склонил голову Санька.
Утром пришли подружки собирать Катеньку к венцу, щебетали о платье Катином, о вуали, о том, как они в город сегодня поедут да ребят городских завлекать будут. Позвала их Саня в дом — нет Кати. Рассказала Саня все, как было. Притихли девушки, призадумались. Екатерина Цыпаева, Санькина мать, сидела рядом.
— А если кто худое слово про Катеньку скажет, берегитесь, девки! Сама ремнем выпорю! Да по языку поганому. На это у меня силы еще хватит.
Прошло два часа. Девки все сидели за столом и пили по пятой чашке чаю — никто не хотел уходить. Все понимали, что скоро здесь начнется заварушка.
Послышались топот копыт, звон бубенцов, песни, смех. Свадебный поезд приближался к дому Ванечкиных. Две матери вышли на крыльцо, подруги столпились тут же. Борька спрятался за палисадник.
Остановилась тройка лошадей, стихли бубенцы.
— Ну, где моя невеста? — сошел с повозки Григорий. — Что молчите-то, как на похоронах? Я за невестой приехал. Вот выкуп привез. Борька, иди сюда! Продавай мне свою сестру, а то и в дом не зовут.
Выполз Борька из палисада.
— А продавать-то мне некого. Нет Катеньки дома.
— Ну, тоже! Нашел время шутки шутить. На вот тебе полтинник, — протянул деньги Григорий.
Взял деньги Борька.
— Давай я тебе какую-нибудь другую невесту продам, а Катеньки нет. Ее Санька Цыпаев нынче ночью увез. — Борька прятал деньги в карман.
— Какой Санька? Теть Сань, что он мелет? Я ж вчера ее просватал! В городе меня с невестой к обеду ждут! Побыстрей давайте торговаться! — или не понял ничего, или не хотел понимать Гришка.
— Правду сказал Борька. Нет Катеньки. С Санькой моим она ночью сбежала, — приняла удар на себя Екатерина.
— Так я же к ней сватался!
— Ты сватался, а любит она Саньку, и он ее любит. Обвенчались они. Жена уж она другому, а не твоя невеста.
— Вот вертихвостка! Встречу ее — косы-то повыдергаю! — завопила Ульяна. — Видано ли было, чтоб девки с чужими мужиками по ночам бегали! Стыд! Позор! Срам один!
— Будет орать-то, Гришку свого не позорь — от хороших мужиков девки по ночам не бегают, — вышел Иван.
— Дядь Вань, как же это так? Вчера же… обещали мне… — Гришка по-детски утер кулаком слезы.
— Голова у ней своя есть на плечах. Не крепостные крестьяне мы, чтоб девку против воли отдавать. Не переживай, Григорий. Вокруг оглянись — одна другой краше, — похлопал Иван Гришу по плечу. — Ну прости ты меня, не знал я, что у Кати в уме Санька Цыпаев. Знал бы, никакого сватовства бы не было.
— А гости как же? А стол? Я и со священником на полдень договорился… Как же я без невесты-то приеду? Как же свадьба-то… — бессвязно бормотал Гриша. — Не могу я без невесты-то…
— А ты меня возьми. Я буду твоей невестой и женой буду. — Нюрка поняла, что ее час пробил, и вышла вперед. — Я любить тебя буду всю жизнь. А Катя бы всю жизнь рядом с тобой про Саньку думала. Возьми меня в жены.
Опустил голову Григорий, призадумался и побрел к упряжке. Вдруг толкнул ездока, вскочил на козлы и помчался за околицу. Пыль столбом!
— Пропадет, разобьется! — причитала Ульяна. — Чтоб вы пропадом пропали со своей девкой непутевой!..
К этому времени у дома Ванечкиных собралась вся деревня. Ни разу не выпадало такое зрелище ее жителям. Успокаивали Ульяну. Посмеивались над Григорием — невесту удержать не смог. Осуждали Катеньку — видано ли такое, чтоб из-под венца сбегать! Удивлялись Саньке Цыпаеву — в который раз судьба прощала ему смелые выходки.
Через полчаса появился Гришка — пьяный, но успокоенный.
— Садись, Нюрка, ко мне ближе, — перелез Гришка с козел на место жениха. — В город поедем. Женой моей будешь. По дороге платье купим. Быстрей давай, не копошись. В обед уж в церкви быть надо! Садись, тетка Ульяна, поехали на свадьбу!
Ни живая ни мертвая от счастья Нюрка плюхнулась на место невесты, теребя в руках красную ленточку с Катенькиной косы. В город!
