Горькая сладость - Спенсер Лавирль (читать лучшие читаемые книги txt) 📗

— Я подожду, — спокойно решил он.

— Мне тоже кажется, что надо подождать.

— Мэгги тоже пока не знает, чего же ей хочется.

— Но если ты начнешь с ней все сначала, тебе надо немедленно порвать с Нэнси.

— Я так и сделаю. Обещаю тебе.

— Принято. Тогда едем домой.

Январь набирал силу. Эрик ничего не говорил Нэнси и выдерживал свое обещание не звонить Мэгги, хотя скучал по ней порой до холода в животе. В начале февраля они с Майком поехали на спортивные состязания в Чикаго, где арендовали выставочный стенд, распространяли спортивную литературу, намечали перспективных заказчиков и заключали контракты на следующий рыболовный сезон. Это были долгие и утомительные дни, когда им приходилось так много беседовать с людьми, что першило в горле, выстаивать на ногах до ломоты в суставах, питаться хот-догами из буфета выставочного зала и спать в убогих комнатенках второразрядных гостиниц.

Когда Эрик вернулся в Рыбачью бухту, дом был пуст. Записка от Нэнси сообщала о ее распорядке на неделю. Для связи с внешним миром оставался только телефон. Десятки раз он перебарывал искушение подойти к аппарату, снять трубку и набрать номер Мэгги. Просто для того, чтобы рассказать ей о снеге, о заключенных им контрактах, о своих планах на неделю — о всех тех вещах, которые мужчина обсуждает со своей женой. С трудом, но ему удавалось сдерживаться.

Однажды, отправившись в город за почтой, он увидел Веру Пиерсон. День был ветреный, и та спешила, наклонив голову и прикрывая рот шарфом. Заметив, что кто-то направляется к ней с другой стороны улицы, она быстро взглянула на него и замедлила шаг. Но потом ее лицо замкнулось, она заторопилась и прошла мимо, словно они не были знакомы друг с другом.

На третьей неделе февраля они с Майком посетили водно-спортивное и туристическое шоу в Миннеаполисе. На третий день к стенду подошла очень похожая на Мэгги женщина. Правда, она казалась повыше Мэгги и волосы незнакомки были посветлее, но все же сходство было настолько разительным, что Эрик почувствовал сексуальное возбуждение. Застегнув пуговицу на пальто, он направился к посетительнице.

— Здравствуйте, что вас интересует? Я готов ответить на все ваши вопросы.

— Ничего особенного. Но я бы взяла вашу брошюру для мужа.

— Конечно-конечно. Мы — чартерная фирма Сиверсонов, предлагаем две лодки на Гиллз-Рок в северном Дор-Каунти штата Висконсин.

— Дор-Каунти? Я что-то слышала об этом месте.

— Это к северу от Грин-Бей, на полуострове.

Беседа длилась довольно долго, наконец она вежливо поблагодарила Эрика и попрощалась. Но был момент, когда их взгляды встретились, и, несмотря на то, что они не были знакомы, в них отразилось понимание: не теперь, в другом месте и при других обстоятельствах они бы говорили не о ловле лосося.

Отойдя от стенда, женщина обернулась и улыбнулась ему с тем же выражением карих глаз, как у Мэгги... и та же ямочка на подбородке — сходство преследовало его остаток дня и не давало покоя.

На следующую ночь, выйдя из-под душа и включив телевизор, Эрик присел на край кровати, с мокрыми волосами и полотенцем, туго обмотанным вокруг бедер. Он снял часы с ночной тумбочки — десять тридцать две, — положил их на место и посмотрел на бежевый телефонный аппарат. Интересно, есть ли в Америке хоть одна гостиница, где закупили бы аппараты другого цвета? Он снял трубку и прочитал инструкцию о междугородных звонках. Набрал номер, но передумал и раздраженно бросил трубку на место.

Хорошо зная Эрика, Мэгги догадывалась, что даже такой, по существу, невинный поступок вызовет у него муки совести.

В конце концов, он не выдержал и позвонил. Набрал номер и ждал, чувствуя, как мышцы живота стянулись в тугой узел, словно у боксера на ринге.

Мэгги сняла трубку после третьего гудка.

— Алло?

— Привет.

Молчание. Может, сейчас и ее сердце заходится так же, как мое? И горло перехватило тугой петлей?

— Можешь мне не верить, — сказала она спокойно, — но я знала, что это звонишь ты.

— Почему?

— Сейчас десять тридцать. Я не знаю никого, кто еще мог бы звонить мне так поздно.

— Я поднял тебя с постели?

— Нет. Я разбирала счета по уплате налогов.

— А-а. Может, я тебе мешаю?

— Нет, это все не срочно. Я уже долго вожусь с ними, давно пора отдохнуть от бумаг.

Снова повисло молчание. Потом он спросил:

— Ты сейчас на кухне?

— Да.

Он представил ее себе там, где они сначала поцеловались, а потом любили прямо на полу.

Снова возникло неловкое молчание, из которого, казалось, не было выхода.

— Как у тебя дела? — спросила Мэгги.

— Путанно.

— У меня тоже.

— Я не хотел тебе звонить.

— Я почти надеялась, что тебе это удастся.

— Но сегодня я встретил женщину, удивительно похожую на тебя.

— Может, я ее знаю?

— Нет, вряд ли. Я сейчас в Миннеаполисе, в отеле «Рэдиссон». Мы с Майком... мы работаем на спортивном шоу. Женщина подошла к нашему стенду. Она оказалась поразительно похожей на тебя — твои глаза, подбородок... Не знаю...

Эрик прикрыл глаза и прижал пальцем переносицу.

— Поразительно, как мы ищем в других то, что напоминает нам друг друга.

— И ты тоже?

— Конечно. А потом ругаю себя за это.

— Я тоже. Эта женщина... когда она подошла, произошло что-то странное. Мы разговаривали с ней не более трех минут, но я чувствовал... Я не знаю, как это сказать... почти угрозу, будто я делаю что-то постыдное. Я не понимаю, почему говорю тебе это, Мэгги. Именно тебе-то я и не должен был рассказывать...

— Нет, продолжай.

— Это было наваждение. Я взглянул на нее и почувствовал... о черт, я не нахожу другого слова — похоть. Да, похоть. И, понимаешь, если бы не ты и наш роман, то я попробовал бы приударить за ней и посмотрел бы, куда это приведет. Мэгги, я не из тех людей, кто увивается за бабами, и случившееся напугало меня. Знаю, что ты читала про климактерический период у мужчин, это когда «бес в ребро», и парни, которые многие годы были примерными мужьями, вдруг начинают увиваться за молоденькими девочками, которые годятся им в дочери, и заводят романы на одну ночь с абсолютно чужими женщинами.

— Эрик, скажи... Мог бы ты сделать такое признание своей жене, Нэнси? Мог бы рассказать ей об этой женщине?

— Боже упаси! Нет.

— Это важно, правда? Ты можешь поделиться этим со мной, но не с Нэнси.

— Да, ты права.

— Ну раз уж мы разоткровенничались о своих опасениях, я тоже кое-что скажу: я чувствую себя сексуально озабоченной вдовушкой, набросившейся на тебя.

— Брось, Мэгги, — мягко сказал он.

— И что теперь? — потребовала она, сокрушенно припоминая сцену на кухонном полу.

— Не терзай себя.

— Не могу. Я тоже неопытна в таких делах.

— Мэгги, послушай меня, знаешь, почему я сегодня позвонил тебе?

— Чтобы рассказать об этой встреченной тобой бабе.

— И поэтому тоже. Но главное — потому что нас разделяет три сотни миль, и я не могу до тебя добраться. Я истосковался по тебе.

— Я тоже скучаю.

— К следующей пятнице будет четыре недели...

— Я знаю.

Она замолчала, и он вздохнул, вслушиваясь в неясное жужжание телефонной линии, потом окликнул ее:

— Мэгги?

— Да, я слушаю.

— О чем ты думаешь?

Она ответила вопросом на вопрос:

— Ты рассказал Нэнси о нас с тобой?

— Нет, но я рассказал об этом Майку. Мне надо было с кем-то поделиться. Прости, если считаешь, что я не должен был этого делать.

— Нет, все правильно. Если бы у меня была сестра, я тоже, наверное, поделилась бы с ней своей болью.

— Спасибо за понимание.

И снова пауза, в течение которой они прислушивались к дыханию друг друга и размышляли о том, что же ждет их впереди. Потом она сказала:

— Нам пора пожелать друг другу спокойной ночи.

— Подожди, Мэгги, — заторопился он. — О Боже! Мэгги, это же сущий ад. Я не могу, мне надо тебя увидеть.