Танго с Бабочкой - Вуд Барбара (список книг .txt, .fb2) 📗
Дэнни перевел взгляд на своего друга, глядя на него из-под полузакрытых век.
— Ты веришь, что я воскресил его из мертвых?
Боннер сглотнул. Говоря по правде, ему не хотелось думать о том, что случилось сегодня вечером. И были времена, когда он боялся Дэнни. Как, например, теперь, со всей этой закручивающейся в спираль напряженностью. Дэнни поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, и книжечка картонных спичек все мелькала и мелькала в его пальцах. Боннер узнавал признаки: в такие моменты Дэнни был наиболее опасен. Так он выглядел в ту ночь много лет назад, когда преследовал этого бедного старого доктора в Хилл Кантри, а затем позже, как раз перед тем, как Дэнни ненадолго уехал в Калифорнию, форт Орд, где ему нужно было свести счеты с каким-то сержантом. Дэнни был сейчас на грани разумного, был непредсказуем. И Боннер решил, что Дэнни наполнен какой-то отрицательной энергией, которая иногда пылала внутри него.
— Ну, я… м-м, не знаю, Дэнни. Я хочу сказать, что-то же воскресило его из мертвых, не так ли?
Дэнни осмотрел большое золотое кольцо на своей левой руке. Он повернул его к свету, наблюдая, как оно сияет и мерцает. Затем уголки его рта медленно поднялись в улыбке, и он сказал:
— Да.
Когда в дверь раздался стук, Боннер посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем встал и открыл. Если бы это был еще один репортер, он просто велел бы ему или ей убираться восвояси.
— Преподобный Маккей? — спросил вульгарный мужчина, стоящий в коридоре. — Преподобный Дэнни Маккей?
Боннер осмотрел его с подозрением. Во внешности незнакомца было что-то немного пошлое. Ему можно было бы дать пятьдесят лет, если бы он был одет буднично, но на нем были ярко-розовые брюки-клеш и облегающая рубашка цвета лаванды, золотые цепи, украшали его волосатую грудь. Огромный символ мира свисал с кожаного ремня.
— Фрэнк Холстед, — представился он, протягивая руку, на которой было слишком много колец.
После того как они пожали друг другу руки, он сказал:
— Вы не возражаете, если я войду и поговорю о небольшом дельце с вашим боссом?
— О каком дельце?
Холстед достал визитную карточку и вручил ее Боннеру.
— Я управляющий «Гуд Ньюс Продакшэн». Я думаю, что мы могли бы использовать кого-нибудь вроде преподобного Дэнни в наших воскресных программах. Мне кажется, его заинтересует предложение проповедовать еженедельно тремстам тысячам человек через телевизионную камеру.
Боннер посмотрел через плечо на Дэнни, который все еще смотрел в окно, зловеще молчаливый.
— Дэнни? — сказал Боннер.
— Что у него за дело?
Холстед пробовал заглянуть через Боннера в изящный пентхаус. Он едва мог видеть стоящего у окна Маккея.
— Так я могу войти?
Дэнни сделал знак, и Боннер сказал:
— Скажите сначала, что у вас за дело.
— Ну, то, что преподобный сделал сегодня вечером, будет интересно увидеть многим людям. Он же не может ездить по всему югу, а в его церковь помещается только семь тысяч человек. Но с помощью моих телевизионных станций можно собрать сотни тысяч людей, жаждущих услышать слово, проповедуемое Дэнни Маккеем. Что вы скажете, преподобный?
Дэнни опустил взгляд на свои руки. Он представил лицо мертвеца, пепельное и синее вокруг губ. Рыдающая жена и эти семь тысяч человек в полнейшей тишине. Затем подумал о людях в их гостиных, миллионах телевизоров по всей стране, и своем лице, своем голосе, своей силе, обращенной к каждому из них.
— Впусти его, — сказал Дэнни, — мы поговорим.
Беверли стояла у окна, глядя на таинственные огни хьюстонских нефтеперерабатывающих заводов. Она стояла там весь вечер, молчаливая и задумчивая, не притронулась к еде, которую ей принесла горничная, не съела даже морковные палочки, не выпила черный чай. Нужно было слишком о многом подумать. Сначала она подумала о делах фирмы. Она приехала в Хьюстон, чтобы организовать открытие двадцати закусочных «Королевские бургеры» По франшизе в Техасе. Затем она вспомнила о самом последнем сообщении Джонаса Бьюкенена.
Год назад, как раз перед тем, как она пошла на собрание Торговой палаты Голливуда, Джонас Бьюкенен позвонил, чтобы сообщить ей, что у него появилась первая новая информация о ее матери и сестре.
— Вы были правы насчет старого адвоката, — сказал частный детектив в тот вечер, когда пришел в ее офис. — Хаймен Леви-старший умер несколько лет назад. Его сын уехал из Калифорнии и согласно Ассоциации юристов ушел в отставку. Больше он не занимается адвокатской практикой. Я нашел его через налоговое управление — у меня есть друг, который работает в голливудском филиале. Хаймен Леви теперь живет приблизительно в сотне миль к востоку от Сиэтла. Он пишет детективные романы под псевдонимом.
Джонас Бьюкенен смог убедить мистера Леви достать из хранилища старые записи его отца и просмотреть их. Это был утомительный процесс, но Бьюкенен нашел то, что искал: второй ребенок-близнец, рожденный Наоми Двайер в пресвитерианской больнице в Голливуде, был взят на воспитание парой по фамилии Синглтон. И они назвали ребенка Кристина.
Это было то, что Джонасу удалось найти на тот момент. Он вернулся в Голливуд и сразу же занялся дальнейшим расследованием.
Он получил новую информацию и о матери. Он поехал на север и посетил дом престарелых, где, по словам предыдущих детективов, она когда-то работала поваром. Ему повезло, пожилая женщина, которая сейчас там готовит, была помощницей Наоми восемнадцать лет назад. Она была чернокожей и защищала Наоми, которую очень любила. Ничего не сказав другим детективам, она открылась Джонасу.
— Она сообщила, что ваша мать поехала во Фресно, где, как она сказала, жила ее кузина, мисс Энн Бургесс. Я поехал во Фресно и нашел мисс Бургесс. Она не захотела разговаривать со мной, но мне помог сосед. Он сказал, что кузина мисс Бургесс переехала в Сакраменто после того, как к ним однажды пришла полиция. Мое расследование в Сакраменто пока не дало результатов, но мои друзья работают над этим.
Это было год назад.
С тех пор Джонас периодические представлял новые сведения, ни одно из которых не имело большой ценности.
Синглтоны тоже, казалось, постоянно переезжали. Джонасу приходилось довольно много путешествовать, разговаривать со многими людьми и рыться в старых записях. А это требовало времени. Но затем он позвонил Беверли сюда, в ее хьюстонский гостиничный номер, чтобы сообщить, что, хотя, к сожалению, он потерял след семьи Синглтонов из-за развода двадцать лет назад, но у него на примете был человек, у которого могла быть кое-какая конкретная информация о теперешнем местонахождении Наоми Бургесс.
— Спасибо, — поблагодарила Беверли. — Пожалуйста, продолжайте. Я с волнением ожидаю вашего следующего сообщения.
«Кристина Синглтон, — думала теперь Беверли, глядя в окно на огни Хьюстона. — Моя сестра, мой двойник, Кристина. Где ты сейчас?»
Мэгги Керн, которая взяла кое-что поесть с тележки, поданной в номер, наблюдала за своей начальницей у окна. Начиная с их приезда в Техас четыре дня назад, Беверли становилась все более напряженной и беспокойной. Мэгги знала, что это происходило из-за старых воспоминаний, которые преследовали ее. К тому же им было известно, что Дэнни Маккей здесь, в этом же городе. На самом деле Беверли вообще не хотела ехать в Хьюстон, но сделка, касающаяся переоборудования двадцати старых палаток с гамбургерами и бензоколонки в закусочные «Королевские бургеры», была слишком важна для Беверли, чтобы поручить ее другим.
Мэгги вспомнила тот день год назад, когда Беверли вернулась с собрания Торговой палаты. Она ворвалась в офис, как будто кто-то преследовал ее.
— Я поняла! — сказала она, переводя дыхание, Мэгги и Кармен. — Я знаю теперь, что это, в чем мы так нуждаемся, чтобы оптимизировать снижающуюся прибыль сети «Королевские бургеры».
Беверли шла на собрание из любопытства, а вернулась возбужденная собственным вдохновением. Она выступила с речью, сказала она, и в то время, как речь расшевелила других в аудитории, она расшевелила и свою хозяйку.
