Мгновения жизни - Коббольд Марика (бесплатные полные книги .txt) 📗
— Знаете, — сказала она, — когда я смотрю на вас, у меня улучшается настроение. Вы так бережно относитесь друг к другу, ваша любовь чувствуется во всем, что вы говорите и делаете. Я знаю, о чем говорю: у меня хватает парочек, которые, приходя сюда, ссорятся и обмениваются гневными взглядами и колкостями. Глядя же на вас, я чувствую, как во мне рождается надежда.
Может быть, подумала Грейс, у них и не было на это права, но они вышли из магазина весьма довольные друг другом, подобно супружеской паре, сумевшей выдержать в житейском море и бурю, и штиль, и после всех испытаний остаться вместе. Именно так они себя чувствовали и именно так выглядели для всего остального мира. В конце концов, решила Грейс, что такое жизнь, если не череда восприятий и допущений?
Обычно Джефферсон дремал не дольше десяти минут, но в тот день после обеда он крепко заснул, заснул по-настоящему, и у Грейс не хватало духу разбудить его. После полудня они слушали музыку, и под нее же заснули. Сегодня настала очередь «Травиаты» Верди. Оба отдавали ему предпочтение.
— Кого я только не слушал, — заявил ей однажды Джефферсон с важным видом, который он напускал на себя, когда хотел произвести на нее впечатление. — Баха, Бетховена, Шопена, Дебюсси, Ричарда Штрауса, Стравинского, но я все время возвращаюсь к Верди; к Верди и Моцарту… — Грейс бросила на него многозначительный взгляд. — О, ну хорошо, и еще Долли.
В «Травиате» Виолетта, умирая, умоляла отца своего возлюбленного вспоминать ее с теплотой, когда ее не станет. Слушая музыку, Грейс смотрела на спящего Джефферсона и думала о том, что более счастливых мгновений в ее жизни еще не было. Она взяла в руки фотоаппарат, посмотрела в объектив, потом подошла к окну и приоткрыла занавеску. Она глядела на него в объектив. Он лежал на спине — одна нога согнута в колене, руки закинуты за голову. Во сне лицо его разгладилось, но, хотя в комнате было прохладно, волосы Джефферсона были мокрыми. В последнее время он часто просыпался в поту. Он говорил, что ему снятся сны. Судя по тому, что он выглядел усталым даже после долгого ночного сна, она заключила, что, должно быть, его сны очень утомительны.
— Ты бежал? — спросила она у него вчера утром, крепко обняв и прижав к себе. Он кивнул. — Тебе было страшно?
— Не совсем. Я просто знал, что должен бежать дальше во что бы то ни стало.
— Как ты думаешь, что случилось бы, если бы ты не побежал?
Он взглянул на нее своими всезнающими и все подвергающими сомнению глазами ребенка.
— Тогда я бы остановился. Именно это меня и пугает: если мне придется остановиться. — Но сейчас он спал крепко и, если ему и снилось что-нибудь, то это были хорошие сны.
Полдень постепенно переходил в вечер. Их соседи, Роб и Мелисса Уолкеры, ждали их к ужину в тот непривычно ранний час, когда американцы привыкли принимать гостей. Грейс придется разбудить его.
Роб преподавал английский и историю в местной средней школе. Мелисса, по ее собственному выражению, была «матерью на полной ставке». Они были хорошими людьми, тактичными и умными, но Грейс хотелось, чтобы Мелисса перестала с жалостью посматривать на нее всякий раз, когда речь заходила о детях. Нынче вечером, однако, Уолкеры поинтересовались у Грейс, не согласится ли та сфотографировать их детей. Как выразилась Мелисса, ей нужны были настоящие портреты.
— Я заплачу вам по обычной ставке, разумеется.
Грейс ответила, что в этом нет необходимости.
— Мне самой будет интересно, — заявила она. — Обычно я не работаю с детьми. Какими бы милыми они ни выглядели, они еще не сформировались, их черты пока лишь намечаются. Но у ваших малышей и вправду симпатичные мордашки.
— Эй, Джефф, — начал Роб, — вам никогда не доводилось встречаться с парнем по имени Тим Хаббард? Он тоже ветеринар, у него небольшая лечебница для животных на углу сорок седьмой и третьей улиц. Нет? Я почему-то был уверен, что вы, ребята, все знаете друг друга, составляете нечто вроде всемирного братства ветеринаров или что-нибудь в таком роде. Я считал, вы собираетесь, чтобы обсудить какую-нибудь проблему, например поговорить о переедании у дворняжек Верхнего Ист-Сайда, ну, вы меня понимаете.
— Кстати говоря, — вмешалась Мелисса, — Плутон нормально себя чувствует? Мне показалось, что в последнее время он слишком уж тяжело дышит. Я знаю, что у него постоянная одышка, но ему не стало хуже? Не то чтобы я намекаю, что вы не заботитесь о своей собаке, — вы все-таки профессионал… просто мы его давно знаем, вот и все. — Она адресовала Джефферсону извиняющуюся улыбку.
— С ним все в порядке, — твердо ответил Джефферсон. — Я слушал его легкие только сегодня утром, и он вполне здоров.
Грейс подавила смешок. Она испытывала чувство неловкости, оттого что приходилось морочить голову таким славным людям, как Роб и Мелисса, но в то же время она находила в этом удовольствие.
— Ах, мой милый, — сказала она, перегнувшись через стол и погладив Джефферсона по щеке. — Ты даже нагрел стетоскоп перед осмотром. Он всегда так делает, знаете ли. Конечно, у собак есть шерсть и все такое, но прикосновение холодного металла им не нравится, так же как вам или мне; ты ведь так говоришь, дорогой, правильно?
Он улыбнулся ей в ответ, но в улыбке ощущалось напряжение. «С тобой все в порядке?» — одними губами спросила она. Иногда, подумалось ей, бывает очень утомительно, когда все твое счастье зависит от одного-единственного человека.
— Я обожаю ваш акцент, Грейс, — заявила Мелисса. — Сколько, вы говорите, вы уже пробыли здесь?
Грейс решила сменить тему.
— Правда ли, что Кларисса Джеймс выходит замуж за Алека Фитц Уильяма? Я хочу сказать, ведь он, кажется, только в прошлом году закончил школу? — Кларисса была коллегой Роба, преподавателем в средней школе. Она также была заядлым фотографом-любителем, так что они с Грейс совершили несколько совместных экскурсий за те несколько недель, пока Грейс ждала приезда Джефферсона. Но стоило ему появиться, и у нее практически не осталось времени для Клариссы. Это была одна из тех сторон любви, которые приводили Грейс в смущение. Предполагается, что любовь способна сделать вас намного лучше — более терпимым, мягким, склонным проявлять заботу обо всем мире, — иногда такое действительно случается. Но зачастую вы превращаетесь в настоящего эгоиста, забывшего о друзьях и обо всем на свете, что не имеет отношения к крошечному мирку двух влюбленных.
Как и надеялась Грейс, Мелисса перенесла все внимание на зарождающийся скандал, вместо того чтобы раздумывать над загадкой двух людей, которые, прожив двадцать лет в браке, все еще вели себя, как влюбленные.
— Я слышала, его родители в ярости, — сообщила она. — И разве не ей придется поддерживать его во время учебы в колледже? У нее нет другого выхода. Родители Алека грозятся лишить его доли в доверительном фонде, а ведь это очень состоятельное семейство.
— Я пытаюсь убедить их, семейство то есть, отказать долю мальчика в дар местному кроличьему заповеднику, — сказал Джефферсон. — Я имею в виду: если они действительно лишат его доли, то деньги с равным успехом могут пойти на доброе дело. — Грейс воспользовалась случаем, когда Роб встал из-за стола, чтобы принести еще вина, а Мелисса засуетилась у плиты, и прошептала Джефферсону: «Милый, ты заходишь слишком далеко». Он бережно убрал у нее со лба выбившуюся прядку волос, поддразнивая ее и улыбаясь. — Перестань, дай мне шанс. Я всего лишь маленький ветеринар. Некоторые из моих лучших друзей — кролики.
Мелисса и Роб вернулись в гостиную.
— Знаете, — заявила Мелисса, уперев руки в бока, склонив голову и с улыбкой глядя на них. — Вы двое даже похожи друг на друга. Вам никто этого не говорил раньше? Одинаковый цвет волос, одинаковый разрез глаз, одинаковые твердые подбородки. У вас даже ямочка на одном месте, — показала она на подбородок Грейс, — хотя у него она глубже. Только взгляни на них, Роб. Тебе не кажется, что я права?
