Сокол и Чиж (СИ) - Логвин Янина (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Вернулась я через час, открыла дверь своим ключом, но в комнату заходить не стала – и так ясно, чем там хозяин занимается, - а сразу пошла на кухню.
Так, что у меня есть? Лоток яиц, молоко, триста грамм ветчины, горчичный батон, килограмм лука, подсолнечное масло, соль, сахар и два кило картошки. Масло сливочное. Кило гречки. Один апельсин. Если не неделю, то дней пять точно протяну. Надеюсь, Сокольский не будет против, если я займу часть его холодильника? Все равно ведь в холостую холод гоняет. И хлебницу.
При мысли о горячей яичнице-глазунье – сытной, с луком и кусочками ветчины – тут же засосало под ложечкой. М-м-м, как же кушать-то хочется! Я же, считай, два дня без нормальной кормежки! Но под душ хотелось не меньше, и пришлось топать на поклон к Соколу.
Вот сейчас возьму, расставлю все точки над «і» и как заживу!
- Можно взять твою сковородку? Я есть хочу.
- Бери.
- Тарелку?
- Если найдешь.
- Чайник?
Пришла его очередь равнодушно пожать плечами.
- Угу.
- А…
Сокольский, не отворачивая мордахи от телевизора, грозно наставил в мою сторону палец.
- Почку я тебе не отдам, не мечтай!
- Пфф! Очень надо!
- А что надо?
Ну вот, соизволил-таки взглянуть.
- Ты обещал, что смогу пользоваться твоей ванной комнатой. Не думай, что надоедаю, это я пытаюсь сообщить, что пришла сюда жить и все серьезно.
- Вижу, не слепой.
- Так можно?
Судя по выражению лица – нет. Еще как нет! Но упрямо молчит, а мне большего и не надо. Развернувшись, довольная вернулась в кухню, выудила из шкафа кастрюльки-сковородки, и зашуршала, колдуя, над ужином. Вот приготовлю, половину сейчас съем, а половину на утро оставлю. Что-то аппетит разыгрался просто жуть, наверное, потому что яичница вышла - объедение! Еще картошечка сварится, маслицем с молочком заправлю и, м-м-м, можно будет подумать, где спать.
Приготовила. Заправила. Осталось птицей метнуться за полотенцем в комнату к сумке, кое-чего прихватить, и в душ! А уж пото-о-ом…
Ва-ау! Вот это ванная комната, я понимаю! Как в журналах о модных интерьерах - черно-белый кафель-мозаика, узкие зеркала. Мы с бабой Мотей такой роскоши и не видали! А как тут, интересно, все работает? И как, еще интереснее, я с этим чудом под названием кран справилась в полной темноте, не наткнувшись лбом на дверцу душевой кабины?..
Ух, сколько тут у Сокольского всего интересного-то! Нос ткнулся в гели для душа, пальцы выхватили шампунь, судя по надписи на английском, для настоящих мужчин – но как же пахнет замечательно! Что-то я таких гелей в наших магазинах не видела, где он их берет? Может, в интернете спецзаказом покупает? Ладно, не стану соблазняться, у Чижика, в конце концов, свое мыло имеется. Губы сами собой разъехались в улыбке – детское. Зато с облепихой! И детский розовый шампунь, с веселыми пупсами на этикетке, – для моих длинных волос самое то!
«Интересно, я когда-нибудь в этом отношении повзрослею? – подумала, вспенивая из густых волос башню на голове и подставляя спину горячим струям. - Матильда Иванна вон тоже все для юных и непорочных предпочитает. Даже питание. Хотя, судя по тому, как сильно мы обе любим персиковое пюре для карапузов и печеные яблоки - вряд ли».
Мылась я долго и с удовольствием, даже про еду забыла. Да, для девушки два дня без душа – хуже испытания уроком физкультуры. Окончательно вытершись, простирнула белье и развесила все аккуратно на полотенцесушитель, как можно приличнее. Ну а что, я же здесь теперь живу! Куда мне постирушку свою девать?
Надела спортивные штаны, футболку, любимые махровые носки, намотала на голове из полотенца крендебобель и пошла с улыбкой на лице ужинать. Еще раз порадовавшись, что все у меня определенно складывается со знаком плюс!
Ой, я что, забыла на кухне свет выключить? И что это за звуки раздаются такие странные, как будто Фредди Крюгер вдоль батареи когтями ведет?
Оказалось, что не Крюгер и не забыла. В кухне стоял Сокольский, обхватив кастрюльку, с ложкой в руке, и, старательно двигая челюстью, скреб этой самой ложкой о… о… о дно?! Я перевела взгляд на пустую сковороду. Рот сам собой открылся, да так и отвис, пока глаза наблюдали, как парень ест. А точнее, самым наглым образом доедает ужин. Мой ужин. Мой!
- М-м, как вкусно, Чижик. А ты шустрая. Вот это я проголодался, сам не ожидал!
Н-не ожидал?
Я притопала ближе и с другой стороны заглянула в посудину, где еще недавно была моя самая вкусная на свете толчёнка, а теперь голой лысиной блестело дно.
- Ты… Сокольский, ты что, все сожрал, что ли? Все-все?! – лицо поднялось, и полные изумления глаза нашли глаза Сокола – темные и бессовестно-наглые.
Парень натужно сглотнул и напрягся. Медленно отставил пустую кастрюлю на плиту.
- А что тут есть-то? – насупился. - Тут вообще было на один зуб.
- На один?! Это же был мой ужин и завтрак! Я два дня нормально не ела. Ты что, совсем обалдел? Жадина!
- Это ты! Я тебе свою ванную уступил, а тебе яиц жалко? Я не виноват, что ты тут пришла и на весь дом распахлась!
- Я?!
- Ну хорошо, твоя еда!
- Вот именно, что моя! А теперь что я, по-твоему, есть должна? Кожуру от картошки?
Парень пожал плечами, пряча руки в карманы спортивных брюк. Бросил сквозь зубы, раздувая ноздри.
- Приготовь чего-нибудь. Откуда я знаю! Это же ты пакет из магазина притащила!
М-да, очень по-мужски, ничего не скажешь!
Я почувствовала, как у меня задрожал подбородок и выступили слезы.
- Сокольский, ты, наверно, думаешь, что я горы деньжищ зарабатываю? Да я сегодня на такси недельную зарплату спустила, на продукты – еще одну, а мне на дорогу в универ надо и вообще как-то жить. Но дело даже не в этом. Дело в том, хотя ты этого, скорее всего, не поймешь, что я просто хотела есть! И ты мог бы мне хоть половину оставить! Единоличник!
Кажется, щеки Сокольского покраснели.
- Да ладно тебе, Чиж, оно само съелось. Не реви. Возьми вон мою вермишель. Хм, если хочешь.
- Не хочу. Сам ешь свою гадость.
- Почему это гадость? – Сокол искренне удивился. - Там даже со вкусом ветчины есть.
Вот теперь в жуткой обиде вздрогнули губы.
- Издеваешься?!
Я прошла к пакету с продуктами и достала пять картофелин. Вымыв сковороду, принялась их чистить над мойкой с намерением поджарить. Ничего, пусть вредно, но все равно наемся до отвала!
Парень не уходил, и слова вырвались сами.
- Только попробуй слопать! Пристукну!
Я хотела показать лишь кулак, честно, но случайно в руке оказался зажат ножичек для картошки, и получилось так угрожающе, что сама испугалась. Ой!
- Дура! Свалилась же на мою голову! – рявкнул Сокольский и утопал, громко хлопнув дверью ванной комнаты, а я вздохнула. Она самая и есть. Это ж надо было так вляпаться!
Картошка жарилась, душ за стеной шумел, и я почти успокоилась, присев на стул у стола. Подперев щеку кулаком, задумалась о бабе Моте и своей комнатушке в ее квартире, о том, как нам с ней было уютно и хорошо, когда на хозяина вдруг снизошло озарение. Я его даже обозвать про себя как следует всеми прозвищами не успела.
- Это что еще такое?! – раздалось рычание. - Что за пупсы, нафиг?.. Черт! Она и труселя свои здесь развесила?!
Я замерла. Труселя были синие в белый горох и такие, знаете, ну, после десяти стирок. Зато модель бикини, с красивой кружевной оторочкой. Вообще-то очень даже симпатичные, так что с брезгливостью в голосе Сокол явно переборщил. Но не успела я испугаться за свое потрепанное добро, как оно уже прилетело мне в голову и повисло на макушке. Точнее, на крендебобеле.
- Чтобы я ЭТО в своей ванной комнате больше не видел, ясно?!
- А где же мне сушить белье? Мне, между прочим, не только ЭТО стирать надо, а кое-что еще!
Я так и обомлела, когда дверь снова отворилась и Сокол, весь в мыльной пене, высунулся из-за нее, сверкая широким плечом и крепким голым бедром. Еще чуть-чуть и можно будет сказать, что я видела не только его упругий зад, но и перед. Вот не хотела, а женское начало тут же одобрительно ахнуло и затрепетало. Офигеть, ну и красавчик! Тьфу! – трезво возразило сознание. – Ну и индюк!
