Восемьсот виноградин - Дейв Лаура (библиотека электронных книг .txt) 📗
«Масса возможностей», «пастораль» – просто риелторский жаргон. В конце концов, она и есть риелтор, который пытается продать ему десять акров в районе, где никто не станет покупать участок. По крайней мере, не под то, подо что он нужен Дэну. Не под виноградник.
Они добирались сюда целый час по круто петляющему шоссе номер сто шестнадцать, которое затем уводило дальше – в совершенно другую вселенную, в города Калистога и Сент-Хелена, в изысканный мир долины Напа. Мир, где Дэн бывал лишь проездом. Мир, до сих пор упивающийся победой на сравнительной дегустации 1976 года «Суд Парижа». Большое событие в среде виноделов: одиннадцать судей, оценка качества в баллах. Калифорнийские вина были признаны лучшими во всех категориях, обойдя французов, обойдя весь мир. Одна судья-француженка потребовала вернуть ей бюллетень. Слишком поздно: она уже высказала свое мнение. Долина Напа победила.
Себастопол-Хиллс – не долина Напа. Мало кому пришло бы в голову выращивать виноград на клиновидном отрезке земли, отделяющем долину реки Рашен-Ривер от низины Петалума-Гэп. Это холмистая местность, заросшая деревьями и пересеченная петляющими дорогами, похожими на полосу препятствий. Западная Сонома, страна яблочных садов. На выбранном Дэном участке, объяснила риелторша, тоже когда-то рос яблоневый сад. Теперь от него осталась лишь голая, иссушенная почва.
Однако Дэна интересовала не только почва. Его интересовало все. Например, предсказуемая погода: утром всегда тепло, особенно когда рассеется туман, вечером – холодно. Прибрежные туманы на такую высоту не поднимались.
Дэн был ученым, пока не ощутил потребность заняться чем-то другим – потребность очутиться здесь. Вот уже целую неделю каждое утро он стоял на этом холме – высшей точке участка. Стоял по два часа и наблюдал, когда всходит солнце и как дует ветер. Пожалуй, с подобными условиями работать можно. Если он чего-то достигнет, то будет первым.
Придется рискнуть. Участок в долине Напа ему не по карману – он на эти-то десять акров наскреб с трудом. Но дело не только в деньгах. Быть может, если Дэн с почтением отнесется к земле – к силам природы, которые сделали ее такой, какая она есть, – он сможет создать новый сорт вина. Сможет сделать нечто стоящее.
Риелторша старалась проявлять терпение. Каждое утро она стояла рядом с ним на вершине холма и наблюдала, как он снова и снова наклоняется, зачерпывает пригоршню земли и внимательно изучает.
Дэн знал: если бы у нее были другие покупатели, она бы здесь не стояла. А она знала, что он знает.
Стараясь не обращать на нее внимания, Дэн смотрел на раскинувшуюся перед ним голую землю. Риелторша проследила за взглядом Дэна, потом покосилась на его руку – кольца не было.
– Хотите построить дом? – спросила она.
– Винодельню.
– Правда? – Риелторша попробовала скрыть удивление, но ей это не удалось. – Как интересно!
Он продолжал смотреть прямо перед собой.
– Вы винодел?
– Нет.
Она озадаченно взглянула на него.
– У вас есть помощник?
– Пока нет.
Ему было двадцать пять. Ни семьи, ни денег. Всего два занятия по витикультуре за плечами и еще четырнадцать впереди.
С чего он взял, что может заниматься виноделием?
– Покупаю, – сказал Дэн и еще раз обвел взглядом пустой участок – начало своей жизни.
Мистер Маккарти
Когда мы вернулись из виноградника, я пошла домой и приняла душ. А выйдя из ванной, впервые за день взяла в руки телефон.
Два голосовых сообщения от Сюзанны. Сюзанна Кэлвин-Бернарди, уроженка Джорджии, королева на встрече выпускников и настоящий вулкан, была не только моей коллегой, но и одной из лучших подруг в Лос-Анджелесе. Все ей давалось легко. Вместе со своим королем Сюзанна воспитывала одного ребенка, ждала второго и никому не давала спуску на работе. Она не делала поблажек ни дочери, ни сослуживцам, ни себе.
Мечтая поскорее сбежать из города, я свалила на подругу дело, которое мы пытались закрыть. Вообще-то на меня это не похоже. Я никогда не перекладывала на нее свои обязанности, не оставляла ни одного договора неподписанным, работала допоздна, лишь бы Сюзанна смогла освободиться пораньше – особенно теперь, когда она была на восьмом месяце беременности.
С замиранием сердца я включила первое сообщение. Подруга говорила быстро и твердо:
«Привет! Это Сюзанна-коллега. Помнишь, как ты улизнула из офиса на примерку платья? Перезвони, когда получишь мое сообщение. Я тебя ненавижу».
Во втором сообщении голос у нее звучал мягко и мелодично.
«Привет! Это Сюзанна-подруга. Помнишь, как ты улизнула из офиса на примерку платья? Перезвони, когда получишь мое сообщение. Я тебя люблю».
Я как раз собиралась ей перезвонить, когда завибрировал телефон. Бен, подумала я – он уже оставил мне несколько сообщений. Но оказалось, что это Томас Ник, его деловой партнер.
Томас находился сейчас в Лондоне – обустраивал офис к приезду Бена. Он собирался прилететь в Штаты на нашу свадьбу и хотел, чтобы к этому моменту все было готово.
– Привет, Джорджия! Ну что, как продвигается переезд?
Переезд… Я присела на краешек кровати и плотнее закуталась в полотенце. У меня совершенно вылетело из головы, что мы с Беном сегодня переезжаем. Все наши вещи покинут Сильвер-Лейк и сначала фургоном, а потом самолетом отправятся в Лондон – в наш новый дом на краю Ноттинг-Хилл. Дом моей мечты. Он стоял на живописной, мощенной булыжником улочке неподалеку от Уэстборн-Гроув – самой классной улицы Лондона. Сам дом тоже был бесподобен: много света, белые книжные полки в гостиной, большие окна на кухне. А главное – дверь. Красная парадная дверь, как в доме родителей.
– Я сейчас стою в вашем доме. Он великолепен. Великолепен, но пуст. Нужно, чтобы ты приехала и создала здесь уют. Не хватает твоей руки. Понимаешь, о чем я?
Простая любезность. Бен – вот кто действительно умел создавать уют. Он мог превратить любое помещение в такое место, откуда не хочется уходить. Переехав в Лос-Анджелес, Бен переставил нашу кровать в заднюю комнату. Вообще-то она предназначалась под библиотеку, но Бен сразу понял, как приятно будет просыпаться под большим эркером. Неужели только вчера я проснулась там рядом с ним? Сердце у меня защемило.
– Томас, я вообще-то спешу…
– Понимаю. Я, собственно, хотел поговорить с Беном. Возникли сложности с проектом «Мальборо», нужно кое-что согласовать… Он рядом?
– Нет.
В трубке повисло недоуменное молчание.
– А ты знаешь, где он? – спросил наконец Томас.
– Ты не звонил матери его ребенка? Может, он с ней?
– Матери его ребенка?..
Когда Томас повторил эти слова, время словно замедлило свой ход.
Должно быть, он счел меня ненормальной.
Однако вместо того, чтобы объяснить, я просто нажала на отбой.
Я всегда знала, что отец любит виноградник. Но по-настоящему почувствовала силу этой любви, когда мама с Бобби и Финном уехала в гости к родителям, и мы целую неделю прожили вдвоем. В биодинамическом виноделии время посадки зависит от фазы луны и расположения звезд. На той неделе я поняла, что отсюда следует. Папа разбудил меня в полночь и дал выпить кружку горячего шоколада, а потом я ходила за ним по пятам, пока он укоренял саженцы и сеял семена. Папа был настолько поглощен каждым действием, словно от того, что он сделает или не сделает, зависело все. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так сосредоточенно чем-то занимался. Я смотрела и думала: это и есть любовь.
Я надела джинсы с футболкой, села в машину и поехала вниз по шоссе номер сто шестнадцать – извилистой дороге, ведущей из одного мира в другой, из Сономы в долину Напа и ее одноименную столицу.
В Напе есть все, что должно быть в большом городе: развлекательная индустрия, роскошные отели, дорогие рестораны.
На свой двадцать первый день рождения я приехала домой из колледжа, и мы всей семьей отправились в самый роскошный ресторан Янтвилла – городка к северу от Напы. Назывался он «Французская прачечная». На его месте когда-то действительно стояла прачечная. В этом ресторане, одном из лучших в мире, подают девять перемен блюд и самое прекрасное вино, какое вам только доводилось пробовать. Мы не просто отмечали мой день рождения: незадолго до того «Френч лондри» включил в свою обширную винную карту вино отца. «Блок четырнадцать». «Пино нуар» 1992 года. Двести пятьдесят долларов бутылка. Любимое «пино» отца. Виноград, из которого его производили, по-прежнему выращивался только на самом первом участке в десять акров. От мысли, что наше вино будут пить люди со всего света, кружилась голова. Папа заказал две бутылки в надежде, что это поможет «Блок четырнадцать» остаться в меню.
