Осенние звёзды - Бенуа Ольга (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Леопольд поник головой, смиряясь.
Уходя с кладбища, маман, как и обещала, купила букет цветов, который и вручила Наталье на пороге своей квартиры, прощаясь с ней.
— А, вот еще что, — задержала она ее в последнюю минуту. — Мне принесли билет на премьеру в Доме кино, сходи обязательно.
Она протянула пригласительный.
ГЛАВА 47
Валентина страдала, посещая магазины. Выбрав симпатичную вещицу и раздевшись в примерочной, она приходила в ужас от собственного отражения. Дома и во время прогулок по городу в зеркалах и витринах отражалась довольно миловидная, чуть полноватая женщина. В примерочной в зеркале обнаруживался тюлень с глазками-бусинками в толще жира. Поборов отвращение к себе, она все-таки примеряла выбранное, но с ужасом узнавала, что налезавшее вчера сегодня с трудом натягивается до колен. Кофточки с трудом застегивались на пару верхних пуговиц, дальше до живота шло сплошное декольте. Очень хотелось брюки или платье, а мечтой был брючный костюм. Платья в магазинах предлагались на стройненьких, в крайнем случае на полненьких.
Дамам размера Валентины оставались картофельные мешки с рюшечками и фантазии на тему русского сарафана, в лучшем случае был один вариант — празднично-новогодний. Украшенная мишурой и блестками елка тихо плачет в сторонке от зависти к мерцающей, как электростанция, женщине. Золото, серебро, леопард, перья — чем больше кусок ткани, тем безудержнее размах художника. Наряды «на выход» у Валентины были в изобилии, а вот на каждый день платьев не завозили, полагая, что с такими размерами надо покупать треники, а потом уже мечтать о красивых вещах. Тренировочные штаны она носила мужские, так как живот, запихивающийся в утягивающие панталоны, даже оттуда торчал средних размеров арбузом. В результате походы по магазинам заканчивались для Валентины покупкой очередной сумочки или платочка с обещанием, что к следующему году она чуть-чуть похудеет и накупит себе красоты. Время шло, килограммы оставались на вечном боевом посту, не сдав позиций ни на грамм. После рождения внучек новоиспеченная бабушка возобновила походы по магазинам, находя применение хорошему вкусу.
Прогуливаясь по торговому центру, Валентина остановилась у входа в детский отдел, рассматривая футболочки, трогая швы.
— Так, Эдик, ну-ка с этой точки!
Валентина обернулась и замерла.
— Не вижу повода для улыбки, да еще такой радостной, — заявил ей лысый дядька с платочком на шее. — Видишь, люди работают. Ты тряпочки-то перебирай, рассматривай.
Валентина ошарашенно повернулась обратно к корзине с футболками.
— Эдик, возьми крупным планом лицо и бюст.
Валентина машинально прикрыла грудь руками.
— Господи, вот темный народ. На съемках в Италии при слове «бюст» итальянки расправляли плечи и норовили попасть в кадр всем декольте, а на моей несчастной родине бабы продолжают думать, что грудь — единственное, о чем думает мужчина. Дама, уберите руки от бюста! — заорал он. — Не мешайте искусству запечатлевать вас для истории!
Валентина в ужасе убрала руки.
— Молодец! — похвалил лысенький. — Теперь о деле. Вы хотите быть моделью?
Валентина огляделась по сторонам.
— Але, дама, у вас бюст занимает все жизненное пространство или извилины остались? Я с вами разговариваю.
— Вы хам, — с достоинством ответила Валя.
— Ну и что? Это не помешало мне взять первый приз за рекламу ролика о садовой лопате. Да-да, я понимаю, Антониони снимал кино, а я — рекламу. Каждый дурак покажет жизнь за три часа, а ты сумей уложиться в пять минут, чтобы и начало, и сюжет, и развязка, и чтоб драматично было, или чтоб все смеялись. Короче, дама, вы согласны?
— Но я же не модель, я не умею.
— И не надо.
— А что я должна буду делать?
— Мариночка, даме сценарий. Вы страшно напоминаете мне мою покойную тетю Саню. Я как увидел вас, вот то, как вы тряпочки перебирали, сразу понял.
— Вениамин Карлович.
— Что, Марина? Мы будем работать сегодня или так и будем ходить с моим именем на устах?
— Вы сказали, что сценарий меняете.
— И что?
— У меня только старый, нового нет.
— Я что-то не понял, а где все эти дармоеды, съемочная группа? Почему только Эдик и ты в наличии? Я тут как пчелка тружусь. Почему пчелка всегда одна, а трутней целый улей? Где рабочие пчелы?
— Вениамин Карлович, вы же перерыв объявили, пока натуру искали.
— Я уже минут десять как нашел тетю Саню, а у народа все еще перерыв? Да если бы Пазолини имел подобную съемочную группу, он бы свои шедевры веками снимал.
— Вениамин Карлович, вот они идут.
— Пришли, дармоеды! Один я вкалываю, а эти лишь жируют за счет моего таланта и успеха. Грифы. Орлы и леопарды…
— Вениамин Карлович, какой сценарий-то?
— Для тупых, прошу внимания, объяснение для тупых. Тетя Саня…
— Валентина, — подала голос Валя.
— Не перебивайте его, — замахала руками ассистентка.
— Так вот, тетя Саня идет по магазину, ничего ей не нравится, в отчаянии примеряет два половника, два дуршлага, затем прикидывает к себе палатку и тут радостно обнаруживает стойку с бельем фирмы «Бюстик-фэшн». Она идет в кабинку мерять, зовет мужа, тот скрывается в кабинке, потом высовывает голову и говорит «Бюстик — это не только декольте, это еще и счастье в семье». Где муж?
— Я здесь, — последовал четкий, как в армии, отзыв.
— Итак, тетя Саня, тренируемся.
Валентина как в тумане пошла по торговому центру, который неожиданно оказался пустым, лишь заученно улыбались кассирши и редкие зрители-покупатели наблюдали за творческим процессом. В отделе кухонных товаров «примерила» крышки от кастрюль, половник налез бы ей разве что на уши, затем была очередь дуршлага и, наконец, она дошла до кабинки, улыбнулась.
— Стоп. Прекрасно, тетя Саня, просто шедеврально, половники отвергли очень реалистичненько. Так, еще раз, все по местам. Припудрите ее и снимаем.
— Но как же? — оторопела Валентина, до которой дошло, что ее увековечат всерьез.
— Милая, еще пять минут и штука баксов у вас в кармане, — зашептала ей Марина. — Видите ту тетку, которая зеленее зеленого? Это актриса московского театра, ее забраковали, а вас на ее место взяли.
— Так вы что, из Москвы?
— Конечно, сейчас модно снимать новые лица и живую природу.
Валентина вспомнила неудачную попытку рекламы.
— Да, сюда приезжали уже снимать.
— Как приезжали? — в ужасе спросила женщина. — Господи, если Вениамин узнает, что здесь уже были, то эта командировка не закончится никогда. Он нас точно в тайгу потащит. Умоляю, не говорите ему.
— Да, конечно, не скажу, — утешила ее Валя.
— Почему болтаем? Почему опять не работаем? Тетя Саня, я думал, хоть вы в адеквате.
— Все нормально, я проговаривала текст.
— Тоже неплохо.
Часа через два Валентина, измотанная, как будто разгружала вагоны, упала на креслице, принесенное кем-то из продавщиц магазина. Съемочная группа держалась на последнем дыхании. Режиссер продолжал броуновское движение, ругаясь и подгоняя.
— Он у вас из чего сделан? — спросила выжатая как лимон Валентина. — Он же скоро упадет от нагрузки.
— Я тоже так раньше думала. Нет, он как гиперактивный Кощей Бессмертный. В гороскопе такого знака просто нет. Бешеный бурундук. Жен меняет каждые два года. Больше ни одна не выдержала. А это уже третья съемочная группа.
— Умерли?
— Почему сразу «умерли». Сошли с дистанции, не смогли вынести темпа его работы, уволились, несмотря на зарплату. Я — последняя из старичков, но у меня сын, и алименты муж не платит.
— Знаете, а я, кажется, могу вам помочь, — вдруг твердо сказала Валентина.
— Вы что, волшебница?
— Нет, я мать и жена. Проблема вашего режиссера в том, что он просто голодный. Вы все уже и по кофе успели, и пообедать, а он водичку да водичку.
— И правда! Удивительно, но меня не посещала эта мысль.
— Он просто как моя дочь. Та тоже носится, носится…
