Малибу - Бут Пат (полная версия книги .TXT) 📗
Значит ли что-нибудь для него она, Пэт. Затронут ли его душу ее горячие слова?
— Что ж, придется обойтись.
— Обойтись? — Гнев буквально захлестнул Пэт. — Когда же ты перестанешь разыгрывать из себя Господа Бога, Дик Латхам? Тебе бы лучше перестать играть роль маленького мальчика, что все время прячется в глубине души. Ты отрываешь мухам крылья и пускаешь кораблики в канаве. Ты все время врешь и притворяешься, и все ради этих проклятых денег. Ты страшно горд и рад, когда тебе удается заработать еще и еще. Ты невероятно богат и так же невероятно духовно беден, Дик Латхам. Тебе просто необходимо научиться заботиться о людях, дорожить ими. Иначе будет поздно. Никто и никогда не сможет тебя полюбить…
— Слушай, Дик. Слушай, что тебе говорят… раздался голос из толпы.
Дик Латхам взглянул туда и увидел Роберта Редфорда, который снимался в фильмах в ролях, очень напоминающих по своему характеру тип Алабамы. В свое время этот человек попал в штат Юта, влюбился в его природу, основал местный фонд защиты окружающей среды и дикой природы. С тех пор он навсегда отдал сердце экологистам. И сегодня здесь он был на стороне Алабамы против Дика Лат хама.
— Эй, Дик, не зарывайся! — раздался еще чей-то голос. Это был Мартин Шин, неофициальный мэр Малибу и один из гостей Латхама на той памятной вечеринке. Он тоже любил и понимал природу. Он любил песчаные пляжи Малибу и был готов сражаться с любым, кто посмеет на них покуситься. За это его любили многие в Малибу.
Звезды начали собираться в плотную группу вокруг него.
— Если ты это сделаешь — я никогда не буду работать в «Космосе», — пригрозил Мел Гибсон.
— Никто из нас не будет на тебя работать… — услышал он неподражаемый голос Барбары Стрейзанд.
Затем голоса постепенно повышались в тональности, слились в единый напев «мы не будем на тебя работать… мы не будет на тебя работать…». Все было похоже на дурной сон. Затем в задних рядах подняли руки и стали покачиваться в такт скандированию…
Дик Латхам вздрогнул. Он знал, что у каждого человека есть удачные моменты, когда все ладится само собой, и неудачные. Тогда, что бы человек ни предпринимал — все не ладится. Кажется, у арабов есть даже такая поговорка: «Если человеку не повезет, то его и на верблюде собака укусит…» Вот и сейчас Дик попал в такую переделку. А единственная в мире девушка, которую он мог и готов был полюбить всей душой, стояла в первых рядах этой кричащей, вопящей толпы… Он вспомнил угрозы президента Америки существованию его информационной империи. А теперь еще и эти кинозвезды намеревались устроить звездную забастовку. Забавно, звезды Малибу пикетируют киностудию «Космос». В то же время Латхам ясно понял, что если он и дальше продолжит свой безрассудный курс, то он рискует потерять гораздо больше, чем деньги смогут ему компенсировать. Как это Пэт тогда сказала — тебя никто и никогда не сможет полюбить…
Латхам поднял руку, призывая всех к тишине.
— Очевидно, я ошибся в расчетах. Я прекращаю осуществление планов в Малибу. Здесь не будет построена киностудия «Космос».
В зале раздался вопль одобрения и радости победы. Слушая эти крики, Латхам постепенно приходил в бешенство, которое исподволь разгоралось, наконец заполнило его всего и грозило захлестнуть его с головой. Алабама выиграл, а он проиграл. Но Дик не мог с этим смириться.
Это было противно его натуре. И в его голове постепенно стали складываться некие планы, охарактеризовать которые можно было одним словом — реванш.
Латхам пошел прямо к выходу, грубо расталкивая людей, попадавшихся ему на пути. Он прошел мимо Алабамы, на лице которого сияла победная улыбка, а сам он был воплощением живого триумфа.
— Не знаю, сделаешь ли ты еще хоть одну фотографию в своей жизни, — произнес он сдавленным голосом человека, на шее которого только что затянули петлю…
Пэт Паркер смотрела, как он уходит, и в ней снова боролись противоречивые чувства. Она была рада, что Латхам сдался, отказался от своих планов насчет киностудии. В то же время ее страшно пугало то, что сейчас произошло. Она стояла во главе всей этой толпы, вынудившей его отступить. Дик никогда ее не простит и не забудет. Начиная с этого момента, он считает ее своим врагом. Это ее пугало и печалило одновременно. Было нечто, что она любила в Латхаме, и очень сильно. Внезапно она поняла, что ей надо побыть одной. Ей сейчас было не до поздравлений Алабаме с его блестящей победой, потому что его победа обернулась ее поражением. Она хотела одиночества, чтобы подумать о себе, о своем будущем, наметить хоть какие-нибудь перспективы. Ее мир оказался внезапно и грубо перевернут с головы на ноги или наоборот. Она еще сама не определилась как. Пэт позволила толпе увлечь себя в потоке к выходу, но там, где все сворачивали налево, она ускользнула вправо. Перед ней была дверь с табличкой «Скульптура и рисунки», но ей было абсолютно все равно что там. Главное, что в этой комнате не было никого. Она пошла туда. Наконец-то желанное одиночество. Но что это? Она услышала чьи-то шаги за своей спиной и резко обернулась.
— Тони!
Тони ничего не ответил. Пэт замерла на полуслове. Что он, пришел сюда, чтобы продолжить свои обвинения в том, что она использует его для карьеры? Сможет ли она что-либо объяснить ему, каким-то образом извиниться за… черт, а за что? Что-то очень много на нее свалилось л. сегодня, и так неожиданно. Пэт вся трепетала, она пыталась понять по лицу Тони, что он думает, что ей ждать от него. Но ничего не могла прочитать на бесстрастном спокойном лице. Это было даже не лицо, а какая-то гипсовая маска. Он смотрел на нее и молчал. Пэт чувст — вовала себя ужасно, ей все опротивело и раздражало. А теперь еще одно испытание. Она была готова упасть в обморок от напряжения. И в этот момент Тони улыбнулся. Он улыбнулся краешком губ, затем улыбка, словно волшебный луч фонаря волшебника, озарила его лицо. Он широко раскрыл ей объятия. Глаза Тони ярко блестели. Пэт бросилась ему навстречу и почти рухнула в его сильные объятия. В последний момент Тони буквально успел подхватить девушку, поднял ее на руки, закружил по комнате. Пэт лежала в его руках, не в силах поверить, что такое бывает и что такое приключилось именно с ней, сегодня и сейчас. Она обнимала его шею, вдыхала крепкий мужской дух, таяла в его руках…
— Все кончилось, — прошептал Тони, подразумевая, что ненависть и оскорбленная гордость больше не мучают его.
— Это снова будет? Уже началось? — спрашивала так же шепотом Пэт. Она спрашивала его об их будущем, об их свадьбе, об их союзе на веки вечные… Тони молча кивнул, подтверждая это.
Какое-то время они были счастливы просто потому, что снова оказались вместе. Но затем во весь голос заговорила плоть. Она больше не хотела и не могла ждать. Прикосновения рук требовали ответной ласки, ответного при-коснования. Пэт оторвалась от его мощной груди, куда уткнулась носом и посмотрела вверх, сквозь розовый туман, на ее возлюбленного.
— Тони!
Он нежно перебирал ее волосы в своих пальцах, гладил ее шею, играл маленькими аккуратными ушками Пэт. Его глаза не отрывались от нее, они пытливо высматривали каждый дюйм ее красоты и, казалось, могли делать это бесконечно долго, так и не насытившись…
Тони притянул ее к себе, наклонился. Она почувствовала его губы на своих губах. Их языки сплелись в танце страсти. Тишину пустого музейного зала нарушил звонкий поцелуй. Он был их свадебным колокольчиком, свадебным кольцом…
Пэт обхватила Тони рукой за талию и прижалась к нему, ощущая, как горяча его плоть, которая все более твердела в ответ на ее страстный поцелуй. Пэт почувствовала, что она хочет его прямо сейчас. Пламя желания уже не просто горело в ее лоне, оно било через край, воспламеняя и ее саму, и Тони. Пэт почувствовала, как становится все влажней и горячей ее самое нежное место. Под короткой юбкой бушевало атомное пламя. Рукой ощутила не менее жаркое пламя его страсти под джинсами. Он просунул свои ноги ей между бедер и слегка подсадил, заставив немного наклониться назад. Теперь она полувисела-полусидела на нем. Пэт не требовалось больше никаких любовных игр. Она ждала одного: когда он возьмет ее. Она с радостью готова была отозваться на любую его ласку, прикосновение. Она впилась смертельным поцелуем в его губы. Она уперлась своими грудями в его грудь и слегка раскачивалась из стороны в сторону. Сквозь тонкую ткань шелковых трусиков она ощущала его растущий жар. Тони и Пэт исполняли танец любви под аккомпанемент музыки желания. Они поняли, что созданы друг для друга, и так огорчились, что потеряли столько времени на безумные ссоры и глупые упреки. Они ничего не видели вокруг кроме самих себя. Оба поняли, что позднее ребенок будет означать их формальный союз. Сейчас им было не до формальностей…
